– Ты что, забыл о моем таланте болтать по пьяни всякую фигню? – поинтересовалась я, глядя, как он щедро наливает мне вина. Вокруг витали ароматы закусок: цикорный салат с прошутто, свежей моцареллой и сбрызнутый сладким бальзамическим уксусом; крохотные фрикадельки с розмарином и кукурузой; миска идеально поджаренных перчиков шишито; и – мое любимое – севиче из креветок и кальмаров, от безупречного кислого вкуса которого у меня тут же заслезились глаза.

– Вопреки тому, что я сказал, – отставив в сторону пустую бутылку, ответил он, – думаю, мне нравится твоя болтовня. Ты больше не та спятившая леди из самолета, – подняв свой бокал, добавил он. – Ты Пиппа.

Ого. А это очень мило.

– А я думаю, что хочу, чтобы сегодня болтал ты, – сказала я, покраснев и придвинувшись чуть ближе.

Взгляд Дженсена опустился на мой рот, а потом он, кажется, опомнился и сел ровнее.

– К сожалению, – ответил он, – я наименее интересный человек за этим столом.

Я взглянула на наших друзей. Руби с Найлом склонили друг к другу головы, Ханна ушла в туалет, а Уилл изучал ассортимент скотча в винной карте, сидя ровно напротив нас, а в подобных ресторанах это означало, что услышать нас он мог, только если мы закричим.

– Допустим, – сказала я, – это может быть и так – поскольку я ничего о тебе не знаю, чтобы было с чем спорить – но поскольку на данный момент ты мой единственно возможный собеседник, хотелось бы все-таки тебя послушать.

Посмотрев вниз на свой бокал, он сделал глубокий вдох и снова взглянул на меня.

– Тогда предложи тему.

О, эта пьянящая власть. Откинувшись на спинку стула и попивая вино, какое-то время я размышляла над темой.

– Только без вероломства, – рассмеявшись, сказал он. – О чем бы ты хотела, чтобы я рассказал?

– Совершенно точно не о работе, – ответила я.

Улыбнувшись, он согласился со мной:

– Не о ней.

– И бывшая жена кажется ужасной темой для беседы.

– Хуже некуда, – кивая, рассмеялся он.

– Я могла бы спросить, почему ты долго не был в отпуске, но…

– Это снова про работу, – перебил он.

– Вот именно. Еще я могла бы расспросить тебя о софтболе, про который не перестает упоминать Ханна, – тут он раздраженно закатил глаза, – или про то, как ты каждое утро по доброй воле и без преследования монстрами бегаешь по несколько миль… – я задумчиво пожевала губу. – Но на самом деле, думаю, мы оба знаем, что я считаю тебя очень милым и более чем привлекательным, и я в курсе, что у тебя нет ни лондонской миссис, ни бостонской жены, так что мне интересно, есть ли у тебя девушка.

– Считаешь, я собрался бы в эту поездку с сестрой, ее мужем, Найлом и Руби, и… тобой… будь у меня девушка?

Я пожала плечами.

– Ты во многом для меня загадка.

Дженсен кривовато улыбнулся.

– Нет, у меня нет девушки.

Я так громко шлепнула по столу, что он вздрогнул.

– Господи, но почему? – вскрикнула я. – Такая мужественность ни в коем случае не должна пропадать впустую.

Дженсен рассмеялся.

– «Мужественность»?

– О да.

Он покраснел от этого.

– Ну… наверное, я просто разборчивый.

– Так и знала, – пробормотала я.

Дженсен немного поерзал на своем стуле.

– И мне нравится все держать под контролем.

Я подалась вперед.

– Так-так-так, это уже интересно.

Его улыбка сказала мне, что он понимает, насколько разочарует меня своим ответом.

– Я про то, что мне это нравится в работе. А каждые отношения после Бекки были настоящим хаосом.

– Бывает такое, – когда я сказала это, тут же поняла, о чем он. С Марком я никогда не могла предугадать его следующие действия, словно не держала руку на пульсе его любви ко мне. Наши с ним отношения постоянно раскрывались с какой-то новой стороны, но что будет потом – никогда не было известно. И впервые с нашего расставания и поняла, почему в течение всего последнего года я чувствовала напряжение и непрерывную тревогу. И почему сейчас это больше не чувствую.

Как бы я не хотела сейчас полюбить мимолетные романы, безусловно, мне есть что послушать про стабильность в отношениях.

– Но да, согласна, – продолжала я, – быть так все-таки не должно.

– Встречаться с кем-то после почти десятилетних постоянных отношений несколько дезориентирует, – сказал он. – Словно новый язык, который я еще не совсем освоил.

– Уверена, Найлу это знакомо, – заметила я.

Он кивнул.

– Как-то раз мы с Максом обсуждали это. К счастью, Найл теперь с этим разобрался. Но вот что странно, – продолжал он и смущенно улыбнулся мне, – и прости, что разговор сворачивает на ужасную тему про бывших жен, но отношения с Бекки всегда ощущались предсказуемыми, пока она ни с того ни с сего не ушла. Я думал, мы были счастливы. По крайней мере, я – был. Представь себе, насколько глупо я себя ощущал, ведь даже не заметил, что она счастлива не была.

Ко мне пришло удручающее понимание, о чем именно он говорит: был ли он заинтересован в них или нет, отношения в любом случае были обречены. Его первая любовь казалось такой счастливой, но таковой не была. А все произошедшее потом было разговором на языке, которого он просто не знал.

Я уже открыла рот, чтобы ответить и как-нибудь успокоить его – что это просто жизнь, и в ней случается всякое, что не все женщины такие, как Бекки, и что есть немало таких, кто достаточно в ладах со своим умом и сердцем, чтобы оставаться честной в отношениях – как вдруг раздался пронзительный вой.

Звук настолько сильно отличался от пожарной сигнализации, которую я хотя бы раз слышала, что целую секунду в странной и потаенной части мозга у меня верещало: «БЕГИ В БОМБОУБЕЖИЩЕ!» – после чего Дженсен взял меня за руку и, потянув за собой, спокойно вышел из ресторана через эвакуационный выход.

И сделал это с такой уверенностью, что можно было решить, будто он изучил план эвакуации еще до того, как мы сели за стол. Он не только встал и пошел, словно ждал сирену, – он еще знал, куда именно идти. Мне захотелось вручить ему мартини, а потом воплотить в реальность фантазию о сексе на одну ночь с Джеймсом Бондом.

Сирену дополнили удивленные и тревожные крики, пока официанты просили всех выйти на улицу. Но потом оказалось, что это был просто слегка вышедший из-под контроля огонь на кухне, и все в порядке, беспокоиться не о чем.

Эвакуационный выход привел нас к задней части ресторана, прямо на вершину холма с видом на виноградники. После захода солнца прошло немало времени, и лозы казались темным лабиринтом из веток и листвы. Дженсен выпустил мою руку, тут же убрав свою в карман, и огляделся по сторонам. В конце рядов и в самом центре виноградника находилось какое-то небольшое строение, наверное, сарай.

– А что там такое, как думаешь? – показывая на него, спросила я у Дженсена.

Уилл с Ханной обошли группу пожилых джентльменов, находящихся на грани истерики, и подошли к нам.

– Я думаю, местные работники сидят там поблизости и перекусывают, – сказала Ханна. – Я бы так и делала. Оттуда открывается такой красивый вид.

Мы сделали несколько шагов вперед, давая место людям, продолжавшим выходить на улицу.

Уилл помотал головой.

– А я считаю, это местный Трахосарай.

– Они там держат садовый инвентарь, – логично предположил Найл, и все мы недовольно уставились на него, а Уилл фыркнул.

Позади нас суетились официанты и персонал, пытаясь убедить посетителей, что все быстро наладится, и прерывать трапезу на долгий срок не придется.

Но прямо сейчас нас выпроводили сюда.

– Хочу пойти посмотреть, – сказала я.

– Вперед, – подбодрил меня Уилл.

– Пиппа… – начал Дженсен, но я повернулась к нему с широкой улыбкой.

– Давай наперегонки! – крикнула я и шагнула с бетонного пола патио на мягкую землю, оставив позади себя ошеломленное молчание.

Ветер ощущался настоящим блаженством, холодный и резкий, и впервые в жизни – спасибо пино нуар – я чувствовала себя как в настоящей гонке, активно работая руками и ощущая, как земля проминается под моими ногами и ошметками отлетает позади.