Моя сестра подняла вверх папку и открыла боковую дверь.

– Название компании, которая все это организовала. Они отлично понимают, для чего мы здесь: пить, есть и дебоширить.

Я потянулся назад, чтобы взять с заднего сидения свою сумку с ноутбуком и солнцезащитные очки, в то время как Зигги с Уиллом выпрыгнули из машины поздороваться с руководителем группы. Найл с Руби разминали затекшие ноги, Пиппа вышла вслед за ними.

Мой телефон завибрировал, и, вытащив его, я увидел письмо от Натали.

– Идешь? – позвала меня Пиппа, заглянув в машину.

– Только не выдавай, – сказал я, торопливо печатая ответ. – Мне нужно ответить, это быстро.

Засмеявшись, она отошла, когда я закончил писать и отправил письмо. Начав вставать, я налетел на свою сестру.

Она закрыла собой выход.

– Кажется, у нас изменились планы. Уилл жаждет спонтанности и предлагает проехать еще немного на север.

Я взглянул на нее – покрасневшее лицо и немного безумный взгляд.

– Ты уверена? – я попытался пройти мимо нее. – Место не внушает доверия или что? Пить, есть и дебоширить вроде бы казалось отличным сочетанием.

Зигги помотала головой.

– Нет, тут настроение какое-то не то.

Я перевел взгляд в окно.

– Дженсен! – вскрикнула Зигги, привлекая мое внимание.

Я испуганно посмотрел на нее.

– Что?

Она покачала головой, немного ошалело и еле дыша. Руби с Найлом молча забрались обратно. А Пиппа остановилась позади Зигги, настороженно вглядываясь мне в лицо.

– Я правда думаю, что нам лучше ехать дальше, – сказала моя сестра.

Уж не знаю, раздражена ли она на Уилла, предложившего изменить ее тщательно продуманный маршрут, или нет, но мне все равно нужно было в туалет.

– Ладно, дай только я быстро схожу…

Она судорожно схватила меня за руку, когда я попытался вылезти из машины. Да что с ней такое?

– Дженсен, – тихо позвала Пиппа.

Или, может, она закричала.

Я уже не слышал.

В нескольких метрах от нас… Я знал, что это она, ей даже не нужно было оборачиваться.

Ее волосы стали короче, но на правом плече была все та же маленькая родинка. На плече, которое я целовал бесчисленное количество раз. А на левой руке был шрам от укуса собаки в ее восемь лет.

Я вслепую шагнул вперед. Такие моменты очень точно описывают, будто мир закружился волчком. Словно вопреки силе земного притяжения. Мир и правда закружился, а я не помнил, дышал ли.

– Бекс? – резким голосом произнес я.

Она повернулась, и темно-карие глаза широко распахнулись от удивления.

– Дженсен?

Я кожей ощущал тягостное молчание позади себя и знал, что сейчас все затаили дыхание.

Тут Бекки улыбнулась и, шагнув ко мне, обняла за шею. Чувствуя онемение, я попытался обнять ее в ответ и как раз в этот момент понял, что мою руку мягко держит Пиппа. Она выпустила ее, но осталась стоять рядом, без слов поддерживая меня.

Бекки отступила на шаг и протянула руку позади себя.

– Дженсен. Хочу познакомить тебя с моим мужем Кэмом.

Сам не знаю, почему я не заметил стоящего за ней мужчину – он возвышался над ней горой мускулов с белозубой улыбкой на верхушке. Он пожал мне руку – решительно, но при этом непринужденно. Наблюдать, как он обнял Бекки за плечи и как она потом прильнула к нему, – словно листать альбом со старыми фотографиями.

– Приятно познакомиться, – каким-то образом мне удалось произнести. Как вообще возможна такая встреча?

Он с улыбкой взглянул на нее.

– И мне тоже, дружище. Я слышал о тебе много лет.

Много лет.

У нее был кто-то уже много лет, а я по-прежнему мялся у стартовой черты.

Вслепую протянув руку, я снова взял успокаивающе-теплую ладонь Пиппы. Заметил, как Бекки проследила за моим движением.

И прежде чем смог сам себя остановить, выпалил:

– Это моя жена Пиппа.

Я ощутил, как она ошарашенно и еле заметно дернула рукой. И заметил, как по ней скользнул взгляд Бекки: по спутанным волосам, небрежно собранным в пучок, по пушистому оранжевому свитеру, узким джинсам и ярко-синим туфлям на высоченном каблуке. Заметил, как она разглядывала ожерелье Пиппы – хитро организованный каскад из зеленых, красных и желтых бусин – и ее сияющую улыбку.

Ёб вашу мать.

Что я сейчас натворил?

– Прости… – начал я, тут же захотев забрать свои слова назад. Увидев Бекки, да еще и здесь… В ту же секунду я понял, что это лицо, которое я когда-то любил – и которое долгие годы появлялось в моих горестных мыслях – теперь просто одно из лиц моего прошлого. И с поражающей ясностью я понял, что мне больно всего лишь самую малость.

Но не было никакого вновь разбитого сердца.

Никакой обжигающей ревности к ее мужу.

Ни единого намека на ностальгию.

Но тут Пиппа перебила меня и, выпустив мою руку, протянула ее Бекки.

– Очень рада наконец познакомиться с тобой.

Выпрямившись, она сверкнула на меня глазами и, скользнув рукой по моей спине, положила ее мне на задницу.

А потом сжала ее.

– У нас с Дженсеном сейчас медовый месяц. Так неожиданно, что мы тут пересеклись!

Семь

Пиппа

Когда я была маленькая, Коко с Леле без конца смотрели – и рыдали навзрыд – фильм о компании стариков в мятых рубашках и коротких шортах, собравшихся после похорон и неделю кряду болтающих друг с другом, после чего занимавшихся друг с другом сексом.

Ну, по крайней мере, именно так мне виделся в детстве фильм «Большое разочарование».

И годы спустя мне в память врезалась одна сцена – когда к Нику подходит Хлои и берет его за руку. Она моложе всех, странноватая, бывшая девушка их покончившего с собой друга – та, кого никто из них не знал до похорон, и та, кто вечно хохочет невпопад и брякает глупости. И вот он, такой же странноватый, как и она, предлагает ей пойти с ним.

Он говорит: «Ты же понимаешь, ничего не будет».

(Имея в виду секс!)

И Хлои кивает, потому что ей все равно. Она просто хочет быть с Ником, поскольку понимает, что он один может понять ее горе.

Все это пронеслось у меня в голове, когда я взяла Дженсена за руку. Я думала о Хлои и насколько храброй она была – даже благородной, наверное – что позволила Нику открыть шкаф его погибшего друга и взглянуть на его одежду в знак памяти.

В моем же случае, даже если Дженсен еще не понял, зачем, я так же взяла его за руку, чтобы поддержать. Когда мы вышли из машины, Ханна в два счета же узнала Бекки со спины – примерно за такое же время узнал ее и Дженсен – и она сказала мне, что это за женщина, которая присоединится к нам на экскурсию. Я взяла его за руку, потому что представила себе подобный сценарий, когда через несколько лет могу случайно встретиться со счастливо женатым – снова – Марком, но даже тогда эта боль ощущалась бы совсем немного схожей с сегодняшней болью Дженсена.

Наверное, я первый человек, кто готов признаться, что крайне редко что-то тщательно продумываю, и это в одно и то же время и благословление, и проклятье. Когда в шесть лет я предложила Билли Олландеру встретиться в кладовке, я не ожидала, что он выбежит оттуда и разболтает своим поганцам-дружкам о том, что я слюняво целуюсь. Когда бездумно согласилась на отпуск с Руби и ее друзьями, я решила, что Руби просто позитивный человек и что они не окажутся самыми милыми на свете. И когда взяла Дженсена за руку, я и вообразить не могла, что своей бывшей жене он меня представит в качестве… жены.

Его жены.

Мы с Дженсеном недоуменно молчали и наблюдали, как Ханна шагнула вперед и неуверенно обняла Бекки, а потом и Уилл. Объятия были очевидно неловкими; за последние четыре дня я достаточно времени провела с ними обоими, чтобы знать, что обычно их объятия крепкие и теплые – а не так, что тела как можно в меньших местах соприкасаются друг с другом, образуя какие-то нелепые треугольники. Мы слушали, как они сбивчиво объясняли, что да, мы теперь вместе. Что да, Ханна и Уилл теперь женаты. Казалось, эту новость Бекки приняла особенно близко к сердцу, потому что пока мы смотрели, не зная, что делать, она порывисто еще раз обняла Ханну