Хорошо, что было темно и он не мог увидеть, как она покраснела! Но что за наглый, самоуверенный тип! Ему как будто доставляет удовольствие конфузить ее. «Мордой об стол», как выражается Дилайт.

— Спасибо, я могу постоять за себя, — ледяным тоном вымолвила Сара. — И потом, вряд ли настоящий насильник или убийца предварительно катает свою жертву в шикарном «ламборини».

— Вы совершенно правы, что постоянно держитесь начеку. Я слышал, будто Джек-потрошитель с виду решительно ничем не отличался от претендента на английский престол.

Сара стиснула зубы.

— Как это интересно! Думается, однако, что его жертвы не были знакомы с каратэ. Я как-то выиграла «черный кушак».

— Я восхищен! Может, сразимся как-нибудь? Я и сам лауреат «черного кушака» пятой степени!

Так ей и надо! «Сара, держи себя в руках!»

— Благодарю, но я ужасно занята. К тому же мой инструктор…

— Довожу до вашего сведения, что я и сам — квалифицированный инструктор.

А коль скоро Лос-Анджелес опасное место для привлекательных молодых девушек, может быть, вы позволите мне научить вас нескольким приемам на случай, если вашим противником окажется другой каратист?

— Не стоит. Я занимаюсь этим исключительно ради гимнастики.

— Понятно. Какие еще упражнения вам нравятся? — Сара так и ахнула, однако ее собеседник и не посмотрел в ее сторону. — Каждое утро из своего окна я наблюдаю занятия йогов. Это, кажется, очень модно?

Сара изо всех сил старалась не выйти из роли.

— Терпеть не могу рано вставать — кроме тех случаев, когда меня ждет срочная работа. Йога для меня слишком сложна.

Им уже давно пора было приехать! Он что, нарочно тянет время? Кружит по городу, чтобы вывести ее из равновесия?

— Йога, — продолжал он, — не самый эстетический вид гимнастики.

Приходится надуваться, как индюк, задерживая дыхание. Наверное, вы предпочитаете танцы? Я прав? Например, танцевать диско.

Сара едва не выдала себя.

— Нет. Хотя… вообще-то я обожаю танцы, но не слишком часто посещаю дискотеку. Я не могу позволить себе поздно возвращаться домой, потому что утром я должна быть как огурчик.

— Что вы все о работе да о работе! А как же игра, азарт? Просто стыд-позор с вашим-то именем!

Она посчитала ниже своего достоинства отвечать на вызов и ограничилась нейтральными словами:

— Я рада, что вам нравится мое имя. Оно действительно несколько необычно.

Мона рассказывала, что перед тем, как ее спросили, как бы она хотела назвать девочку, она изрядно накачалась шампанским.

— Мона?..

— Да, моя мать, Мона Чарльз. Она не из тех, кого можно запросто звать «матушкой» или «мамашей».

— Понятно.

Он отчего-то помрачнел. Как раз в это время Сара с облегчением различила невдалеке контуры отеля.

«Какой противный тип! — думала она. — Сплошные контрасты! То будто бы заигрывает со мной, а через минуту уже чуть ли не рычит и устраивает допрос с пристрастием. Что ему нужно? Не очень-то он похож на поклонника!»

Она вдруг сообразила, что ведь на самом деле герцог Кавальери гонялся не за ней, а за Дилайт, это ее имя звучало для него как обещание…

— Ну вот мы и приехали.

Опередив бросившегося навстречу швейцара в красной ливрее, герцог перегнулся через Сару, чтобы открыть для нее дверцу. При этом он нечаянно коснулся рукой ее груди, и Сару словно ударило током. И позже, когда сияющий швейцар помогал ей выйти из машины и когда ей пришлось ждать Риккардо, чтобы вместе войти в отель, — все это время у Сары было такое ощущение, будто она голая и он нарочно задел ее. Ах, как ее подмывало залепить ему пощечину!

Однако все, что она могла себе позволить, это оставаться внешне спокойной и ждать, пока он не предложит ей руку и скажет низким, слегка надтреснутым голосом:

— Идемте.

И она покорно пошла рядом, словно не имела собственной воли.

Первое чувство облегчения, испытанное Сарой, когда она увидела в номере Пола Друри и его жену, сменилось осторожным выжиданием. В случае чего чета Друри не очень-то придет ей на помощь. Они явно находились под гипнозом знатного титула и богатства. Ну ладно, все-таки хорошо, что они здесь. Сару охватило чувство признательности к Монике, когда после небольшой светской беседы та заявила, что умирает от голода.

«Ей не очень-то идет это имя», — думала Сара, когда они с Моникой, высокой, худой и слегка сутулой женщиной, удалились в дамскую комнату и та принялась поправлять прическу.

— Придется сменить парикмахера. А кто причесывает вас?

Памятуя инструкцию Дилайт, Сара усмехнулась:

— Одна подруга — в свое свободное время.

— В самом деле?

Отраженные в зеркале глаза Моники удивленно округлились, как у ребенка.

«Ну и черт с ней, — мысленно отмахнулась Сара. — Плевать, что я ее постоянно шокирую. Она так неисправимо вульгарна. С первого взгляда ясно, кто в этой семье сидит на мешке с деньгами».

Весь вечер за столом только и слышалось: «Папа сказал то-то» и «Папа поступил таким-то образом». Пол Друри хранил угрюмое молчание, а на лице герцога — лице настоящего сатира — застыла саркастическая усмешка. Сара угадывала его мысли: «Вот типичная американская дамочка!» Это странным образом задевало ее саму, и она как бы нечаянно провоцировала Монику на новые банальности.

— Мне нужно в сортир. — У шокированной Моники сузились глаза. «А мне что за дело?» — подумала Сара.

Она старалась гнать от себя мысли о герцоге Кавальери и тех сложных чувствах, которые испытывала к нему. Говорила себе, что он ей неприятен, но это не помогало. Факт оставался фактом: он загипнотизировал ее, как удав гипнотизирует кролика. В нем было что-то грубое, первобытное, лишь в очень незначительной мере смягченное цивилизацией. Перед ним она чувствовала себя обреченной жертвой. Зная, что она никуда не денется, он мог позволить себе поиграть в галантность — не более того. Зачем же он добивался этого знакомства? Тратил усилия и время — ради того только, чтобы сидеть и буравить ее непроницаемыми черными глазами?

Дамы в молчании вернулись в зал, и оба джентльмена поднялись на ноги, приветствуя их. Сара почувствовала на своей обнаженной спине сильные теплые пальцы и не смогла сдержать дрожи.

— Хотите потанцевать? — предложил он — У вас фигура танцовщицы и очень легкая походка.

Она слегка запрокинула голову и вызывающе улыбнулась.

— Вы любите диско? Это единственный танцевальный стиль, который доставляет мне удовольствие. Превосходная гимнастика!

Моника изобразила ужас, скривилась так, будто ей в рот попало что-то кислое.

— А я обожаю смотреть, как танцуют… Мы с Полом не пропускаем ни одной балетной премьеры. Пол большой знаток этого искусства.

Сара послала ей ослепительную улыбку.

— Нет, я сама люблю танцевать. Обожаю, когда тело начинает двигаться в такт ударным.

Господи, что за чушь она несет! На самом деле Сара очень любила балет, а еще больше оперу. Но этот человек искал знакомства с Дилайт — Дилайт он и получит!

Его глаза превратились в настоящие щелки — единственная реакция, которую ей удалось подметить.

— Итак, вы предпочитаете участвовать, а не быть зрителем? Я, разумеется, имею в виду танцы, мисс… Дилайт. — И он небрежно отвернулся от нее, словно не придавая большого значения тому, что она ответит. — А вы, Пол? Моника?

Хотите, все вместе отправимся на дискотеку? Решайте, куда пойти: вы или моя очаровательная визави. Ведь я иностранец.

— Мне не хотелось бы слишком задерживаться, но все равно спасибо. — Сара с ужасом вспомнила, что Дилайт была гениальной танцоркой, тогда как сама она имела слишком незначительную практику, чтобы ясно представлять свои возможности. А герцог, без сомнения, первоклассный танцор, если судить по походке и великолепной осанке. Что там у него — «черный кушак» пятой степени? Ну так вот, она не позволит ему вывести себя на чистую воду!