- Ф-фу ты, черт! - разозлился Генка, со злостью пихнул ведро ногой, и оно с глухим звоном покатилось по выложенной из красного кирпича дорожке.
- Что это там? - спросила Матрена Яковлевна.
- Да вон, кошка ведро перевернула, - соврал Генка.
- Кошка? - удивилась бабушка. - В жизни такого не видела!
Бабка Матрена медленно расправила спину, выбросила пучок мокрицы под забор, посмотрела на внука и сказала:
- Наноси-ка мне воды в кадушку, что на огороде в огурцах. Поливать будем.
- Бабушка, я наношу две кадушки воды, но вечером польешь огурцы сама.
- Чего ж это так?
- Надо, бабуля.
- Надо, так надо.
Бабушка снова согнулась над грядками, а Генка за ведра и к колодцу. Колодец-журавль рядом с калиткой. Ведро, прикрепленное на длинный тонкий шест, легко опускается в колодец и так же легко выскальзывает обратно. Противовес на перекладине «журавля» - диск от колеса грузового автомобиля - помогает опускать и поднимать ведро. Генка управился быстро. Через полчаса кадушка была полна воды.
- Бабушка, - справляется Генка. - Что еще помочь?
- Сбегай в магазин, купи подсолнечного масла.
Генка, не споря, тут же вприпрыжку побежал в магазин. Бабушка только удивилась, что внук сегодня такой покладистый, ни слова не возражает.
Пока наступил вечер, Генка переделал много всяких работ в хозяйстве: перевернул сено за сараем, подладил крыльцо, вкрутил в летней кухоньке в патрон новую лампочку. Потом забежал на кухню перекусить - за работой забыл и пообедать. Сел за стол, и взгляд его остановился на пластмассовом футляре от бабушкиных очков. Он, конечно, видел их не впервой. Но сегодня у него вдруг мелькнула интересная мысль. Генка открыл футляр, вынул очки, массивные, с тяжелыми толстыми линзами, посмотрел через них на газетные буквы, которые сделались большими, как жуки, и спрятал очки в карман.
В назначенное время друзья встретились на Пельке. Небольшая полянка на опушке леса - Пелька - сразу же за деревней. Вокруг полянки растут высокие и крепкие дубы, сосны. Между ними - заросли крушины, ежевики и малины. На верхушке одной из сосен аисты свили гнездо. Они всегда спокойно наблюдают с высоты за отдыхающими на Пельке, за праздничными массовыми гуляньями. А детворе интересно смотреть, как аист, чтобы не уснуть, на одной ноге стоит на сухой ветке у гнезда и, словно часовой, охраняет птенцов.
- Я лупу нашел, - с гордостью сказал Генка. - Увеличивает раз в десять, - и протянул Мишке бабушкины очки.
Мишка не спорил. В десять раз - что-то многовато. Но во всяком случае это лучше, чем невооруженным глазом. Ребята легли на траву, голова к голове, и приступили к делу.
Действительно, очки неплохо увеличивали. Карта, по всей вероятности, была из новой колоды, ею не играли. С помощью очков хорошо было видно, что бумага чистая, красные оттиски знаков были четкие и только на острие большого знака червей, в самом верхнем уголке, виднелся еле заметный, выцветший от времени, крестик, проставленный карандашом. От графита остались только углубления.
- Я же сразу говорил, что здесь есть знак, - в голосе Мишки было торжество. - Тайный!
- Тайный! - передразнил Генка. - Толку с того, что тайный. Как его расшифровать?!
- Подумаем и расшифруем.
Генка нацепил на переносицу бабушкины очки, поднес к глазам карту, но тут же отбросил ее и, скинув очки, крепко зажмурился.
- Голова закружилась, - удивился он.
- Очки, - знающе объяснил Миша, - для здоровых глаз вредные. Так что будем делать?
- Не знаю, - ответил Генка, - давай подумаем…
Они улеглись снова на траву, с удовольствием почувствовали ее прохладу и уставились в чистое вечернее небо. Косые лучи падали на деревья, и длинные тени от них причудливыми формами ложились на землю. Аисты изредка прилетали к гнезду, кормили птенцов и снова улетали. Птенцы становились на край гнезда, расправляли крылья, вытягивали свои длинные шеи, неуклюже толкались, но при появлении одного из родителей снова становились смирными и тихими.
- Про эту карту знал не один человек, - рассуждал Генка. - Одному нет надобности ставить метки. Должен быть еще тот, кому они предназначались. Верно?
- Верно.
- Выходит, их было не меньше двух.
- Но если шифровка до сих пор лежит в тайнике, - заговорил Мишка, - значит, ни первый, ни второй ею не пользовались. Так?
- Вроде, так, - согласился Генка. -А вот почему карта находилась в старинной книге? Да еще в располовиненной? Может, тут отгадка? Давай посмотрим, а?
Они, как по команде, перевернулись на животы, взяли старую, истлевшую часть книги и положили перед собой. Попытались читать - не получилось. Начали листать книгу.
- Давай посмотрим на то место, где лежала карта, - предложил Мишка.
- А откуда я помню!
- Ты медленно листай, может, вспомнишь.
Пожелтевшие страницы липли одна к другой, словно не хотели переворачиваться. И вдруг на одной из них ребята заметили отпечаток размером с карту. Они стали рассматривать его через стекло от очков. Буквы, словно муравьи, одна за другой перебегали справа налево, то увеличиваясь, то уменьшаясь. Дойдя до светлого, не так пожелтевшего места, Мишка разглядел метку.
- Генка, смотри! Снова знак.
- Где?
- Да вот! - и Мишка пальцем повел по еле заметному углублению.
- Ага! - закричал Генка и начал по слогам, мучительно и долго, читать слова под ним: «Ли-це-мер, вынь преж-де бревно из твоего гла-за, и тог-да у-ви-дишь, как вынуть су-чок из глаза твое-го…»
- Что это? - спросил он.
- Не знаю, - подумав, ответил Мишка, - хотя слова «вынуть сучок» почему-то подчеркнуты дважды…
- Ну и что? - Генка перевернул последние страницы. Но на них ребята так ничего и не заметили. Генка хотел было уже отложить книгу в сторону, как вскрикнул. На самой последней странице снова оказались подчеркнутые слова: «Ходит по безводным местам, ищет покоя и не находит».
- Как думаешь, Генка, что это?
- Не могу понять. «Вынуть бревно из глаза»… Чушь!
- Может, это аллергия? Смысл-то, кажется, есть. Давай соображать…
- Кажется…- Генка почему-то разозлился. - Ничего мы с тобой не поймем. Надо кого-нибудь спросить.
- Нет! - твердо ответил Мишка. - Будем сами. Мы же договорились: ни-ко-му!
- Тебе проще, - съязвил Генка. - Ты же отличник, в олимпиадах участвовал.
- А тебе кто мешал?
Генка промолчал. Ссора сейчас была ни к чему. Солнце уже скатывалось за лес, и рассматривать в сумерках каргу и книгу было трудно. Генка бережно завернул находку в целлофановый мешочек и спрятал за пазуху. Футляр с бабушкиными очками засунул в карман.
- Слушай, - по дороге домой Генке пришла новая мысль. - Разве верующие играли в карты?
- Много ты знаешь о верующих, - отмахнулся от вопроса Мишка.
- Ну ладно, сам не знаешь, - подколол друга довольный Генка. - А в каком году она написана?
- Кто?
- Книга.
- Тебе-то зачем?
- Давай посмотрим, - не отставал Генка.
Они снова распаковали находку. На первой странице внизу виднелась надпись: Санкт-Петербург. 1810 год.
- Ф-фь-ють! - присвистнул Генка. - Да, наверное, у нас в школьном музее такой старой книги нет. Надо ее отдать Ванькевичу.
- Зачем? - удивился Мишка.
- Он же - директор музея.
- Найдем вторую половину, тогда и отдадим.
- И ты надеешься? - усомнился Генка.
- У нас уже кое-что есть, - стал рассуждать Мишка. - Есть карта с пометкой, есть книга с подчеркнутыми словами. Может, одно с другим связано. Теперь у нас, как уравнение с двумя неизвестными. Узнаем одно - будет проще. Ну, сам поразмысли: можно же это как-то решить? А вдруг? А?
Генка только удивлялся. Мишка есть Мишка. Настойчивый, целеустремленный. Когда в школе формировали бригады на животноводческие фермы, попросил в свою бригаду включить Генку. Говорил: и сосед, и товарищ надежный. А то что Мишка не бросит начатое дело - точно.
Как-то помогал он Генке решать задачу по алгебре. Трудная попалась задача, целый вечер Генка просидел, но так и не довел ее до конца. Затем махнул рукой: мол, завтра спишу у кого-нибудь. Но в шесть утра Мишка поднял его с постели. Принес решение, объяснил. Генка тогда подумал: стоило ли Мишке из-за такого пустяка не спать ночь, да и ему, Генке, не дал досмотреть последний сон… И только потом понял: так может поступать только настоящий друг.