— Ты не веришь?

Интересно, ему действительно нужен мой ответ?

— Нет.

— Я говорю правду.

— А мне все равно.

— Но если я расскажу, ты скажешь своей обезьяне, чтобы не трогал меня? Я действительно не педик.

Ах, вот в чем дело!

— Посмотрим, все зависит от твоего поведения.

— Послушай, я же сразу понял, что ты нормальный мужик, даже не смотря на то, что сказал тот придурок.

— Именно за это ты чуть не пробил мне черепушку?

— Все пошло не по плану…

— У вас даже есть план! Как интересно, я бы послушал поподробнее.

А действительно, целых два дня впереди, чем еще заняться?

Сев напротив него на стул, забросив ногу на ногу, я сделал вид, что готов слушать. Пацан уставился вначале на мои ноги, а потом перевел взгляд на лицо.

— Все мужики мудаки! — начал рассказ он с такой фразы, чего и следовало ожидать. — Один из них обрюхатил мою мать и свалил, а она подалась во все тяжкие, даже не обращая внимания, что у нее есть я. Знаешь, как это? Видеть в доме каждый день разных мужиков?

— Причем здесь я?

— При том! Ты мудак, как и все!

— Это все, что ты хотел сказать?

— Нет… Ты ничего не понимаешь…

— Что ты хочешь, чтобы я понял? Что ты жертва? Пожалеть тебя и отпустить? Ты занимаешься проституцией и грабишь людей вместо того, чтобы пойти работать, как обычные люди.

— Обычные люди. Не смеши меня. Почему ты ездишь в крутой тачке, с последней моделью телефона, а я должен мыть туалеты в торговом центре? — он сказал это с таким презрением, что меня пронял озноб.

— То есть отобрать у меня — это ваши методы?

— Мы выживаем, как умеем.

— Что же ты свои таланты не применил к женщинам? Они ведь больше платят, и риск меньше.

Тут он заерзал и отвел взгляд.

— Бабам нужен другой типаж. На меня больше мужики клюют. — Оно-то и понятно.

— И кто так поработал над твоим имиджем? — он снова посмотрел на меня, сначала не понимая, о чем я, но, уловив мой взгляд, сразу сообразил.

— Это Алка. Она учится на стилиста.

— Скажи ей, что учиться ей еще и учиться.

Его уголки губ поплыли в едва заметной улыбке.

— Что, так плохо? — тон его голоса приобрел слегка игривые нотки.

— Ужасно.

— Врешь, тебе нравится. Я же помню, как ты смотрел на меня на паркинге.

— Ты был в шапке.

Пацан улыбнулся, уже не скрывая этого. Доля секунды, и протянутая им нога коснулась моего паха. Интуитивно я положил руку на его стопу, но ногу не убрал.

— Развяжи меня, и я могу надеть шапку и отсосать тебе. — Он пошевелил ногой, ощущая реакцию моего организма на его слова.

Черт! Он не спал с мужиками?! Пусть заливает кому-то другому.

— Извини, — я встал, отодвинув стул, — но твои услуги могут дорого мне стоить. И если на то пошло, то никогда в таком не нуждался.

Что-то я разболтался. Пацан явно выбил меня из колеи. Я, вроде, и хочу его, но кроха здравого смысла еще имеет место присутствовать в моей голове. Хотя остыть бы не помешало.

— Пойдем, — я подошел и, взяв его под руку, приподнял.

— Куда? — он явно ожидал другой реакции.

— В ванную.

— Зачем?

— Много вопросов.

Когда мы вышли из комнаты, он закрутил головой по сторонам, видно, ища глазами Кольку.

Открыв перед ним дверь ванной, подтолкнул его в спину.

— Заходи и садись на пол.

— Зачем? — спросил он, но увидев, что я не собираюсь отвечать, сел.

Связав ему ноги, я стал раздеваться. Маленькая мразь не проронила и слова, молча сидя на плитке и наблюдая. Когда на мне ничего не осталось, он все же не выдержал:

— У тебя почти встал.

— Если что-то не нравится, закрой глаза и не смотри, — переступив порог душевой кабины и открыв кран, я снова обернулся в его сторону — он сидел и смотрел на меня.

Значит, не такие уж и мудаки для него мужчины. В его взгляде было скорее любопытство, чем отвращение.

— Во сколько лет ты узнал, что гомик? — спросил он меня, словно старого знакомого.

— Я не гомик.

— Ладно, извините. Встал на мужика у тебя когда?

— А у тебя? — решил я не отвечать на его глупые вопросы.

Он промолчал и снова притих. Минуты на три…

— Я хочу помыться.

— И что теперь? Я должен развязать тебе руки, чтобы снять одежду?

— Можешь сразу же связать.

— А мыть тебя я буду?

— Ты не хочешь?

Посмотрел на сидящего на полу парня, и в нижней части тела снова зашевелилось.

— Ты же помнишь про крематорий? — решил я вначале припугнуть, перед тем как рискнуть здоровьем и развязать ему руки.

Он кивнул головой.

Его не сильно смутило, когда я, голый, с полустоячим членом, к нему подошел, и даже то, что все это происходило на уровне его глаз. Спокойно, без истерик пацан молчал, когда я присел и освободил его ноги, а вот меня удивило, что вместо того, чтобы развернуться спиной, чтобы легче было развязать ему руки, он склонился, прижавшись ко мне. К голому мне… Чертов галстук был завязан каким-то замудренным узлом, что вывело меня из себя. Или… Скорее, виноват не узел, а руки, которые не хотели почему-то слушаться.

— Черт! Кто так вяжет! — мой комментарий остался без ответа.

Волнение еще больше охватило меня, когда его горячее дыхание усилилось в районе моей шеи. Еще какой-то сантиметр, и наши тела соприкоснутся. И словно чудо, узел поддался в самый опасный момент. Пацан лишь опустил руки и потер затекшие запястья. Я думал, он начнет раздеваться, но вместо этого он поднял руки вверх.

Раздеть? Я?

К вискам поднялась кровь, и в них запульсировало синхронно с членом. Я потянул свитер за рукава, но стянуть не получилось. Пришлось встать и потянуть вверх. Когда свитер сполз с его глаз, мой член находился на уровне его лица. Пацан даже не вздрогнул, провел взглядом по члену и посмотрел вверх — на мое лицо.

Спокойно, без резких движений он снял свою футболку и медленно поднялся, опираясь одной рукой на раковину. Таким возбужденным я себя давно не чувствовал. Худое, жилистое тело с приспущенными штанами обернулось ко мне спиной, заводя руки назад.

Что? Завязать? Точно! Завязать. А штаны? Трусы… Я? Ладно. Хорошо.

Как завязал, не помню, но отчетливо помню, как он снова развернулся. Низкая посадка джинсов смотрелась, как красная тряпка для быка. Чувства разделились на два полюса. Хотелось медленно запустить руки под его джинсы и одновременно стянуть их к чертовой матери. Получилось что-то среднее — потянув вниз, я приспустил их ровно настолько, чтобы было видно трусы. И увиденное меня еще больше завело — его эрекцию мог не увидеть только слепой. Может, я уделил много времени, смотря вниз, и поэтому он, отклонившись назад, уперся лопатками в стену, тем самым еще больше прогибаясь в мою сторону.

— Может, уже снимешь это с меня?

Конечно, сниму! Мне не впервые. Что я там увижу нового?

Твою ж!

— Нравится? Женщины тащатся. — Он словно понял мой безмолвный ответ.

— Почему бабочка?

— Красивая. Хочешь потрогать?

Маленькая мразь! Знает же, что хочу. Хочу потрогать и не только в этом месте.

Стоп-стоп! Леха, опомнись!

Быстрым движением запихнув пацана под душ, открыл кран.

— Придурок! Ты что творишь! — заорал он под холодной струей.

— Мою. Ты же хотел помыться.

— Черт! Штаны теперь мокрые.

Штаны, конечно, пострадали, и волосы прикрыли лицо, свисая сосульками. Он, как рыба, стал открывать и закрывать рот.

— Помоги! Убери волосы.

— Ничего, тебе идет. — Он по смешному стал вертеть головою, пытаясь отбросить их назад, но без рук не получалось. Желтый мокрый цыпленок уже не был похож на сексуального парня, как минуту назад.

— Ты действительно садист!

Думаю, я достаточно его охладил, а вот за себя я сомневаюсь.

Открыв теплую воду, подошел к нему сзади и погладил по лицу, убрав с них волосы. Парень перестал мотать головой и притих, вероятно, ожидая моих действий. Молчание продолжалось, когда я намыливал ему волосы, и даже, когда, опустившись ниже, провел мыльной рукой по груди, но стоило мне опустить руку и остановиться на уровне пупка, он попытался обернуться.