— Эй, ходжа! — произнес мулла, провожая взглядом кошелек. — Пусть золото не мое. Но почему ты решил, что этот голодранец не вор? Может, он украл все-таки две монеты?

— Если бы этот человек хотел украсть, — устало ответил Алдар-Косе, — то он украл бы весь кошелек. Ведь никто же не видел, как он его поднял с дороги. А он честный казах и пошел искать владельца. Не его вина, что владельца не нашлось. Да, очень жаль, мулла, что это не твой кошелек. Может быть, тогда и мой верблюд отнесся бы к тебе с большим почтением!

Слуга помог мулле взобраться в седло, и там богач затих, укрывшись в тени зонтика.

Подъехав к мулле, Алдар-Косе произнес тихо, чтобы никто не слышал:

— Не потеряй хотя бы тех двух монет, которые ты держишь в рукаве!

Мулла схватился было за рукав, но понял, что жест выдал его. Он посмотрел на Алдар-Косе ненавидящим взглядом и отвернулся.

Караванщики собрались у последнего верблюда и рассматривали монеты — ведь никто из них никогда и не видел столько золота сразу!

Краснобородый купец, владелец каравана, стоял тут же, молчал, но глаза его говорили красноречивее слов: даже при солнечном свете было видно, что они светятся неуемной жаждой наживы. Золото притягивало купца, как взгляд змеи притягивает мышь.

Ухватившись за свою крашеную бороду, он пытался отойти от караванщиков, но только переминался с ноги на ногу.

Тихо вздыхали, словно видели плохие сны, птицы в клетках.

— Куда ты везешь — ох! — птиц, добрый — ох! — человек? — спросил Алдар-Косе купца, слезая с верблюда и охая при каждом движении.

— Птиц хочет купить у меня один хорезмский торговец, — ответил купец, не отрывая глаз от сверкающих на солнце золотых кружочков. — Он поставляет их к столу самого хана. Великий хан любит вареные языки попугаев и печень пеликанов. — И еще глубже погрузил свои алчные пальцы в бороду.

Алдар-Косе подошел к караванщикам, они почтительно расступились.

— Что ты будешь делать с этими деньгами? — спросил он счастливца.

— Сам не знаю, о справедливейший ходжа, как мне быть, — ответил караванщик, и на его радостное лицо легла тень. — Ведь если в городе узнают, что у меня такие деньги, то меня заберут стражники. Они подумают, что я убил кого-нибудь и ограбил.

— Нам даже денег нельзя иметь, — грустно молвил второй караванщик.

— Только баям да муллам все дозволено! — вздохнул третий.

— А с нами не разговаривают: в яму, на цепь! — махнул рукой четвертый.

— О правоверные! — воздел руки к небу Алдар-Косе. — Но ведь стражникам можно сказать, что кошелек найден на дороге…

— Ха-ха-ха! — рассмеялся самый рослый из караванщиков. — Тогда стражник скажет, что это он его и потерял!

— …или что кошелек вам подарил какой-нибудь бай, — наивно продолжал Алдар-Косе.

Тут уж захохотали все четверо караванщиков.

— Кто видел когда-нибудь доброго богача? — спросил рослый. — Вы, ходжа, встречали такого?

Алдар-Косе вспомнил Шик-Бермеса и еще с десяток знакомых баев — едва ли среди них был хоть один добряк, хоть полдобряка, хоть четверть добряка!

— А ты не станешь жадным, когда разбогатеешь? — обратился он к обладателю кошелька.

— Я знаю верный способ, как не стать жадным: я никогда не стану богатым! — сказал караванщик. — Дам всем вам по три монеты! А на остальные куплю птиц у нашего купца! И мы их выпустим на волю!

— Ни один богач никогда не станет богаче тебя! — радостно воскликнул Алдар-Косе.

— Птицы стоят девяносто восемь монет! — сразу же подал голос купец.

Он стряхнул с себя оцепенение, в которое его поверг блеск золота, и одной рукой уже держался за кошелек караванщика.

— Девяносто восемь монет, — повторял он, — девяносто восемь. За всех птичек… Вместе с клетками!

— Нет! — сказал обладатель кошелька. — Нас, караванщиков, здесь четверо да еще ходжа, и каждый получит по три золотые монеты! И слуга муллы тоже. Он такой же, как и мы. А то, что останется, пойдет в уплату за птиц.

— Меня не считайте, — улыбнулся Алдар-Косе, — судья не может брать денег у тех, чей спор он решал!

— Нет, — сказал купец. — Или все девяносто восемь, или ничего.

— Э-э, добрый человек, — тихим, старческим голоском произнес Алдар-Косе. — Эти люди хотели разговаривать с тобой мирно. Но ты болтаешь глупости и не соглашаешься на хорошую цену…

— Мне эти куски мяса в перьях самому обошлись в сто монет! — закричал купец, все еще цепляясь за кошелек караванщика. — Сто монет без клеток! А сейчас я отдаю товар почти задаром, в клетках, только потому, что мне нравятся мои караванщики!

— Скажите, правоверные, — продолжал Алдар-Косе, — вы давно водите караван этого любителя птиц?

— Первый раз, о ходжа, — сказал самый рослый из караванщиков. — И будь проклят его груз!

— Мы не знаем этого купца, ходжа, — проговорил обладатель кошелька. — Он нанял нас по дороге. От него сбежали люди — не могли видеть, как птицы страдают…

— Я вас спас от голода, нечестивцы! — закричал купец. — Вы не имели ломаной монеты, чтобы купить лепешку в караван-сарае! Если бы не я…

— Хватит! — поднял руку Алдар-Косе. — Теперь скажу я. Кто сажает птиц в клетки, сам достоин той же участи! Ломайте клетки и давайте пленникам свободу! А ты, краснобородый, если еще раз пойдешь через нашу степь с таким же грузом, пеняй на себя! Жигиты посадят тебя в клетку! Ты будешь умирать в ней от жажды и солнца, и волки будут караулить твой последний вздох. Ломайте!

Купец раскрыл рот, вцепился руками в бороду и испуганно смотрел на Алдар-Косе.

Караванщики начали открывать клетки, срывать дверцы, выламывать прутья.

— Что вы делаете, свиньи! — бросился на них купец, но, получив крепкий удар, сел на сухую, выжженную траву и начал вытирать бородой мокрые от слез щеки.

— Не надо, Желмая! — уловив презрительное движение верблюжьей губы, сказал Алдар-Косе. — Этот бесчестный человек недостоин твоего плевка.

Птицы, почувствовав свободу, взвились в небо. Те, кто больше других пострадал от дороги, вылетели не сразу. Но парящие в небе ждали отставших. Птиц было так много, что когда клетки опустели, то на мгновение день стал вечером и от взмахов птичьих крыльев поднялся такой ветер, что даже с голов слетели шапки.

Алдар-Косе и караванщики долго смотрели вслед птицам.

— Если хоть половина из них вернется сюда и каждая принесет в клюве одно семя, — сказал рослый караванщик, — то в степи вырастет сад.

— И в его тени будут отдыхать караваны, — мечтательно промолвил владелец кошелька.

— И мы, когда судьба занесет нас в этот край, — произнес Алдар-Косе. — Но если вы хотите дожить до этого времени, — обратился он к караванщикам, — то вам нужно сейчас же уезжать от краснобородого. В первом же городе он сдаст вас стражникам.

— Как нам быть, ходжа? — испуганно спросил самый щуплый из караванщиков. — Нас всех закуют в кандалы!

— Купите у него верблюдов и отправляйтесь в другую сторону, — посоветовал Алдар-Косе. — Верблюдов при первом же случае продайте или обменяйте, чтобы следов не осталось. А если когда-нибудь потом с ним встретитесь — не бойтесь. Говорите, что он обознался.

Краснобородый, как только речь зашла о купле-продаже, вновь оживился, распушил бороду, чтобы она просохла, и принялся торговаться отчаянно и самоотверженно. Караванщики отсчитали ему десять монет за четырех верблюдов, пять монет за седла, еще несколько монет за воду, лепешки, вьюки.

Наконец все расселись по своим верблюдам. Купец решил продолжить путь и ехать на встречу с хорезмским купцом. А бывшие караванщики договорились возвращаться обратно.

— Мне с вами не по пути, жалко, — сказал Алдар-Косе. — Хош! Прощайте!

Но верблюды не успели тронуться, как, откуда ни возьмись, появилось пятеро всадников.

С гиканьем ворвались они в расположение каравана. Камич и дубинки грозно разрезали воздух.

— Стойте! — закричал широкоплечий жигит с густой до глаз бородой. — Здесь прячется шакалье отродье Алдар-Косе! Того, кто нас обманет, забьем тут же до смерти!

— Здесь нет Алдар-Косе! — испуганно заговорили караванщики.

— Разве кто-нибудь из нас похож на безбородого обманщика? — прижимая руку к сердцу и нащупывая спрятанный под халатом кошелек, сказал купец.

Всадники быстро осмотрели караван, даже в клетки заглянули.

Потом широкоплечий бородач подъехал к Алдар-Косе и закричал:

— Вот он! Это его верблюд Желмая! Лысинка на лбу! Сюда! Я поймал Алдар-Косе!

И он сорвал с «ходжи» бороду вместе с чалмой.