Глава третья

Перед приходом неожиданного посетителя Голиков вывернул содержимое пепельницы на листок бумаги, смял его и сунул в корзину для бумаг. Потом попросил Чижмина открыть форточку. От ветра, разыгравшегося на улице, штора вздулась пузырем.

Борисов оказался мужчиной выше среднего роста, светловолосым, пропорционально сложенным, с умным немного бледным продолговатым лицом и открытым взглядом голубоватых глаз. На нем был темно-серый костюм с галстуком.

– Я не ошибся?… Мне нужен майор Голиков? – осведомился он.

– Верно, – поднялся Голиков, – пожалуйста паспорт и присаживайтесь.

Посетитель удобно расположился в кресле напротив Чижмина и принялся изучать обстановку кабинета, изредка нетерпеливо посматривая на Голикова и не обращая никакого внимания на Чижмина. Он явно нервничал в ожидании предстоящего разговора, покачивал носком ботинка и едва слышно вздыхал.

А Голиков, нарочито не торопясь, просматривал паспорт. По выражению лица майора Чижмин безошибочно определил, что этот Борисов чем-то очень заинтересовал его. Особенно Леву поразило некоторое замешательство Голикова, что случалось с тем редко.

Наконец, Александр Яковлевич закрыл паспорт, передал его Чижмину и произнес:

– Вы уже знаете, кто я, а это, – он указал на Леву, – старший инспектор Чижмин. Он непосредственно ведет это дело… Ну, а теперь расскажите, что заставило вас придти к нам?

– Прежде чем объяснить свой приход, я хотел бы от вас в точности узнать, что произошло с Петровой? – он выговаривал фразы четко, громко и требовательно, словно подчеркивая этим, что никого из присутствующих не опасается. – От себя я могу добавить лишь одно – Ольга была моей, – он секунду запнулся, – как бы это поточнее выразиться, – невестой… И это дает мне право знать, что с ней случилось.

– Что ж, это действительно весомый аргумент, если, конечно, не принимать в расчет вашу законную жену, – Голикову, вероятно, не понравилось начало разговора и он решил сразу поставить Борисова в неловкое положение, использовав свою осведомленность. – Насколько мне известно, развод на данный момент вы еще не получили. А…

– Это вопрос буквально нескольких дней, – бесцеремонно перебил его Борисов, посчитав знание майором подробностей его личной жизни результатом добросовестного изучения штампов в паспорте. – Но если для вас бумажка убедительней моих слов, то скажите только одно – ее убили? – теперь он скорее просил, чем требовал.

– Пока мы можем констатировать лишь то, что ее нет в живых, – сухо ответил Голиков. – Другой информации у нас нет, – прищурился он. – Когда вы в последний раз видели Петрову?

– Позавчера, то есть шестого… Я был у нее дома, и должен был прийти вчера вечером, но не сложилось… – без сомнения, Борисов чего-то не договаривал.

Чижмин с понимающей ухмылкой взглянул на майора, иронически покачал головой и спросил:

– А сегодня утром вы случайно не звонили ей на работу?

От Борисова не ускользнули двусмысленные интонации в голосе Чижмина он резко вскочил с кресла и, обращаясь только к Голикову, нервно заговорил:

– Я пришел к вам не затем, чтобы выслушивать здесь… Меня оскорбляет нетактичное поведение вашего сотрудника… Я не дал ни малейшего повода ставить мои слова под сомнение… Оля была для меня единственной надеждой, светлой, близкой… Правда, вам это ни к чему. Я совсем упустил из виду, что люди вашей профессии привыкли подозревать любого и каждого, а мне это не по вкусу, – Борисов, не прощаясь, направился к двери.

– Валентин Владимирович, насколько я понял, вы пришли, чтобы помочь нам. Или вам уже расхотелось? Вам стала безразлична судьба Петровой? вдогонку успел спросить Голиков.

Борисов остановился у двери, повернулся к майору и с кислой улыбкой выдавил из себя:

– Боюсь, как бы эта помощь против меня не обернулась.

– Гражданин Борисов! – повысил голос майор. – Вопреки вашему утверждению, я глубоко уважаю чувства каждого человека. Именно поэтому я прошу вас задержаться… А чтобы вы меня правильно поняли, уточню, что ваш приход для нас неожидан. Хотя не сегодня – завтра мы бы все равно разыскали вас… Что же касается вашей помощи, то скажу откровенно – мы нуждаемся в ней. Вам придется ответить на некоторые вопросы, связанные со смертью Петровой, а уклонение или нежелание дать ответ могут быть расценены как действия противоправные, ведущие к уголовной ответственности.

Слова Голикова произвели ожидаемое впечатление, и Валентин Владимирович нехотя вернулся и уселся на прежнее место.

– Это уже становится интересным! – с вызовом протянул Борисов. – С какой же, позвольте узнать, целью вы хотели меня найти?

– Валентин Владимирович, давайте условимся – вопросы пока задаю я, а потом видно будет, – мягко сказал майор, решив направить разговор в мирное русло. – Для начала расскажите, где и при каких обстоятельствах вы познакомились с Петровой?

Вряд ли Борисов, идя в уголовный розыск, не был готов к подобному вопросу, поэтому ответил легко и быстро:

– Разрешите без подробностей. Вы же прекрасно понимаете, как обычно происходит знакомство. Могу лишь добавить, что Петрову знаю около года.

– Товарищ Борисов, то, что порой кажется простым и ясным, к сожалению, часто мало соответствует действительности. Так что постарайтесь поточнее отвечать на вопросы, а выводы мы сделаем сами… Давайте остановимся на главном: где и как вы познакомились с Петровой?

Настойчивое повторение вопроса заставило Борисова на минуту смешаться. Вспоминать первую встречу с Ольгой ему не хотелось. Она произошла в прокуратуре, куда Борисова год назад пригласили для дачи объяснений по поводу последней проверки работы пищевкусовой фабрики, связанной с заявлением Петровой. Факты, указанные в заявлении, проверкой не подтвердились, и она обратилась с жалобой в прокуратуру. В ней Петрова сообщала о плохой, необъективной работе комиссии КРУ и требовала вмешательства прокуратуры, утверждая, что на фабрике совершаются крупные хищения.

Голиков отметил перемену настроения у Борисова, но, видя, что тот не торопится с ответом, предупредил:

– Вы еще, наверное, не вполне осознаете серьезность своего положения, и я отношу это на счет вашего душевного состояния… Да, да, не удивляйтесь. У нас пока немало оснований подозревать и вас.

– Меня?… – светлые брови Борисова поползли вверх, потом удивление на его лице сменилось горечью. – Впрочем, вы в чем-то недалеки от истины… Я и в самом деле виноват! – произнес он.

Чижмин зашевелился в кресле, еле скрывая радость. Слова Борисова подтверждали его правоту. Он с нетерпением посматривал на майора, который сосредоточенно ждал дальнейшей исповеди. «Почему майор тянет? – кипел Чижмин. – Ведь сейчас немного поднажать – и он наш! Нельзя давать преступнику передышку!..» – и, не выдержав напряжения затянувшейся паузы, Лева принял, как ему казалось, единственно верное решение.

– Гражданин Борисов, за что вы убили Петрову Ольгу Степановну? – почти выкрикнул он.

– Ах, ты!.. – с этим возгласом Борисов встал и с угрожающим видом двинулся на Чижмина. Окажись тот рядом, а не по другую сторону стола, то наверняка заработал бы в лучшем случае приличный синяк, но Голиков вовремя вскочил с кресла и бросился наперерез Борисову, преградив ему путь.

– Валентин Владимирович, не забывайте, где вы находитесь! – тяжелый взгляд темно-карих глаз майора охладил пыл Борисова. – А вы, товарищ старший лейтенант, – Голиков повернулся к Леве, – можете быть свободны. Завтра прошу быть к семи.

Выждав, когда Чижмин с виноватым видом выскользнул из кабинета, майор вернулся за стол, а Борисов, тяжело дыша, стоял как вкопанный на том месте, где был остановлен, и еле слышно, одними губами шептал что-то в адрес старшего лейтенанта.

Ситуацию разрядил телефонный звонок. На этот раз Голиков услышал голос Марины, которая была обеспокоена не столько отсутствием мужа, сколько тем, что он до сих пор не предупредил ее о задержке на службе.


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: