"Да успокойся ты!" - во внезапно прозвеневшем в сознании Хэлгэ мысле-голосе Рамборг отчетливо звучала досада: - "Проклятье! Хватит сверлить меня презрительным взором, Аэт?глатт! Я не собираюсь топтать конем подол этой муирэ, выдыхать ей в лицо табачный дым или срыгивать перегаром! И даже за задницу ее щипать не буду! Доволен?"

"Твое поведение и твои выходки меня совершенно не заботят"

"Неужели?" - полукровка обернулась и насмешливо выгнула бровь: - "Ну-ну... Стоило тогда так громко думать, Рассветный? Сперва ты ломишься сквозь все мои щиты, словно бронированный конник, а потом этак аристократично выпячиваешь челюсть... да-да, вот именно так!.. еще брови теперь насупь посуровей! И пытаешься убедить всех вокруг, что совершенно ко всему равнодушен!"

"Так и есть".

"О, да! Разумеется! Нет, друг мой, придумай что-нибудь поубедительней. У нашей с тобой квэн есть одна неприятная особенность, о которой ты опять позабыл. Я тебя слышу. Всегда. И теперь тоже".

"Дрянь".

"Отмороженный мерзавец".

"Довольно! Ты столько раз орала о том, что вызовешь меня, Вереск, что мне это надоело. Я принимаю твой вызов. И покончим с этим".

"Отлично, Рассвет. Когда и где?"

"Сегодня. На берегу Волчьей, у третьего моста. Надеюсь, у тебя хватит духу прийти? Я с радостью выбью из тебя наглость, полукровка".

"Ах, ты так сверкаешь очами, что я сейчас обмочусь от страха!"

"Это не ответ. Ты придешь?"

"Проклятье. Да! Приду! И в самом деле, пора с этим кончать".

Они обменялись злобными взглядами и отвели глаза оба, словно по команде.

Хэлгэ мрачно ухмыльнулся.

Рамборг скривилась и беззвучно зашипела. Радость ее испарилась, словно вода на раскаленной сковородке, и снежный сидхэ поневоле почувствовал себя виноватым, а оттого - разозлился еще больше.

Почуявшие неладное братья-по-мечу подозрительно сощурились и переглянулись.

Словом, настроение у всех оказалось испорчено, а счастье возвращения домой - отравлено. Похоже, портить своими склоками жизнь всему отряду становилось у Рамборг и Хэлгэ дурной традицией, и Рассветный совершенно не представлял себе, что же с этим делать.

****************************************************************************

Лиадран ар Аэтлэр Лиан.

- Это - традиция, - Ллаэслин осторожно пожал нежную руку своей квэнъэ и успокаивающе улыбнулся. - Тех, кто вернулся из такого похода (а поход, поверь мне, был поистине тяжелым!), встречает сама княгиня на пороге своего дома. Дань уважения их доблести всего лишь.

- Некоторые ваши обычаи такие... будоражащие, - Лиадран мечтательно вздохнула. - Столько древней простоты в этом!

- Мы все время воюем, ты же знаешь, - князь Вереска уже почти оправдывался. - Возможно, в нашей жизни действительно слишком многое напоминает о войнах, жестокости и грязи...

- Но и о славе тоже! - горячо возразила муирэ.

- Нам нелегко быть столь же изысканными, как наши Морские родичи. Ты... если тебя оскорбляет или шокирует что-то в нашем укладе, просто скажи мне об этом, ладно? Возможно, ты сможешь научить винлэс быть более... хм... менее резкими? Моя Крылатая.

- Ах, напротив, я с радостью последую этой славной традиции! Столько необычной новизны я открыла для себя здесь! Право же, надеюсь, и моему кузену Эллерику придется по душе ваша открытая безыскусность. Столько свежести и силы таится здесь, в Сердце Леса! Просто удивительно, как же вы сумели сберечь все это за столько веков! Скажи, а?таэн мэ, не слишком ли обижена твоя воинственная сестра тем, что мы не дождались ее прибытия?

- Рамборг - воин Вереска, - Ллаэслин пожал плечами. - Она понимает, уверен, что и вовсе могла не вернуться. Не стал бы я дожидаться ее возвращения из-за Края! Нет, не думаю, что она обижена. Традиция нарушена - ну и что же? Такова судьба воина: покуда ты исполняешь свой долг среди кровавого хаоса войны, мирная жизнь продолжается. Для того на границах... и за границами... наши витязи и обнажают мечи, чтобы здесь, среди лесов, кто-то мог спокойно любить и пировать.

Лиадран мысленно ухмыльнулась. Ее квэнъэ и сам не замечает, как постепенно становится велеречивым и обходительным. Едва лишь они встретились, Ллаэслин шокировал муирэ слишком уж прямолинейными, отчасти даже грубоватыми, рублеными фразами и излишне простыми словечками, так и отдающими казармой и конюшней. Что ж, можно и простить доблестного воителя, ибо перед кем ему было блистать красноречием? Ничего-ничего, еще пара лет - и князь Вереска заговорит подобающим благородному сидхэ образом! А может, и раньше.

Стоя на высоком крыльце княжеского дома рука об руку с Ллаэслином, муирэ буквально впитывала каждое слово, каждое движение, едва ли не каждый вдох членов Правящего Дома. Какие отношения связывают их всех? Сколь сильны и опасны эти темные воды, какие омуты и течения таятся там, в глубине? Что означают улыбки и жесты, слова и взгляды?

- Так встречают победителей! - шепнула одними губами Рут и улыбнулась ослепительно и счастливо. - Вот они, смотри!

"Они" появились на площадке перед дворцом стремительно и шумно. Ржали и храпели кони, звенела сбруя, бряцало оружие, неслись приветственные кличи. Четверо всадников откровенно красовались, гордясь собой, позволяя собой любоваться и сами любуясь. Пусть княгиня и народ смотрят и радуются, пусть тоже гордятся славой и доблестью воинов Вереска!

Та, что ехала впереди всех, подняла свою лошадь на дыбы и заставила сделать несколько танцующих шагов, приветственно вскинула руку и крикнула:

- Аэн сайэ!

- Хэй-а! - отозвались высыпавшие на встречу обитатели дворца и случайные зрители.

На несколько бесконечных мгновений всадница замерла так, словно памятник самой себе. В косых солнечных лучах нестерпимо засияли темно-рыжие волосы, прихваченные головной повязкой, сверкнуло серебряное шитье на черной офицерской аст?алхэ... Лиадран на миг зажмурилась, а когда открыла глаза, воительница уже спешилась.

Подметая плиты двора и ступеньки лестницы длинными полами, не отрывая взора от лица княгини, она поднялась на крыльцо и остановилась, не доходя до Аэнвэль каких-то пары ступенек. Плавно опустилась на одно колено.

- Аэн сайэ, вэн, - повторила воительница. - Со знаменем, княгиня. Мы выполнили твой приказ и вернулись, и все дети Вереска, что уходили со мной, вернулись тоже. Ни одного сына и ни одной дочери не потерял Вереск в этом походе, но многих приобрел. Аэн сайэ, госпожа. Примешь ли возвратившихся?

И склонила голову так низко, что традиционные косы (широкие над ушами, так их плели в Вэннэлэ) закрыли ее лицо. Тихо звякнула и поймала солнечный блик аметистовая подвеска в навершии ритуальной шпильки.

"Аэн сайэ". "Со знаменем". Лиадран знала об этом старинном присловье только из хроник. В Маэрэ далеко не так ревностно относились к старым традициям. Когда-то, еще там, на далекой потерянной земле, уходящих воинов провожали словами: "Аэн сайэ эре пер сайэ". "Со знаменем или под знаменем". Живые возвращаются, развернув над головой стяг, а мертвым знамя служит покровом. Среди винлэс все еще помнили это.

Залитая солнцем площадь, светлый камень ступеней - и коленопреклоненная фигура в черных одеждах. Черных?.. А, ну конечно! Верхняя часть парадного облачения разведчиков - черная ас?ст?алхэ, шитая серебром. Слишком уж претенциозно, на вкус муирэ. Так откровенно демонстрировать всем свою избранность и непохожесть на прочих! Словно не про них писаны законы!

- Приму, - после недолгого молчания молвила Аэнвэль. - Аэн сайэ, дочь. Привет тебе и детям Вереска! Добро пожаловать домой.

****************************************************************************

Рамборг Лиэссат, княжна Вереска. Рэир.