Одиннадцать тысяч двести пятьдесят человек обоего пола подверглись различным другим наказаниям, как-то: пожизненное заключение, ссылка на каторгу, изгнание, кнут, не считая конфискации имущества.

У Манрика было несколько внебрачных детей, из коих один впоследствии был великим инквизитором.

Его преемник, дон Хуан Падро де Табера, архиепископ толедский, назначенный папой Павлом III в конце 1538 года по указанию Карла V, продолжал в точности все традиции Сант-Оффицио.

Между его назначением и смертью Манрика прошел год, в течение которого верховный совет непосредственно заведывал делами инквизиции.

В течение этого интервала, Карл V, несмотря на возраставшую с его стороны благосклонность к этому учреждению, столь полезному для королевского деспотизма, тем не менее издал указ, запрещавший инквизиторам в Америке отдавать под суд индейцев.

Нужно было, чтобы эксцессы религиозного фанатизма против этого беззащитного народа превзошли всякие границы, чтобы король Испании решился принять подобную меру.

Впрочем, жестокость инквизиторов в самой Европе, даже в самой Испании приняла такие размеры, что верховный совет решил наконец рекомендовать в этом отношении некоторую сдержанность агентам Сант-Оффицио и обратился к провинциальным трибуналам с инструкцией следующего содержания:

«Если обвиняемый, приговоренный к выдаче гражданской власти, как нераскаянный грешник, вернется к вере, причем не будет сомнения в искренности его раскаяния, то он не подлежит выдачи для смертной казни, а инквизиторы должны допустить его возвращение в лоно церкви, наложив искупительную епитимью».

Эта мера, само собою разумеется, не распространялась на обратившихся вновь к ереси.

Эти последние ни в коем случае не могли избежать смерти.

Их обращение к вере избавляло их только от последних мучений костра, — они подвергались удушению, а затем их бросали в огонь.

Папство было в восторге от рвения, проявляемого инквизицией для поддержания правой веры; оно вполне оценило блестящие результаты, которых достигло это святое учреждение, столь счастливо избавившее Испанию от многих миллионов неверных сынов и спасшее ее от протестантской заразы. Поэтому папа, буллою от 1 апреля 1545 года, учредил в Риме конгрегацию Сант-Оффицио.

Эта конгрегация существует и поныне.

Многие кардиналы и несколько доминиканцев получили тотчас же звание генеральных инквизиторов веры.

Это назначение обеспокоило испанскую инквизицию, возымевшую опасения за свою независимость от этих новых соперников. По этому поводу возникло немало конфликтов между испанскими инквизиторами и римской курией.

Испанские инквизиторы нередко оказывали неповиновение папским апостолическим буллам и в видах удовлетворения своих претензий опирались на королевскую власть, зная, что инквизиция оказывала этой власти так много услуг, что последняя всегда должна принять ее сторону.

Да, впрочем, инквизиторы взамен порабощения народа, умели при случае потребовать от королевской власти в Испании полного подчинения во всем, что касалось самых чудовищных претензий Сант-Оффицио.

Инквизиторы угашали человеческую мысль, моральным деспотизмом прокладывали путь политическому деспотизму и передавали абсолютизму порабощенные души подданных, они истребляли нацию и влекли ее, окровавленную и искалеченную, к подножию трона, с печатью рабства, как стадо скота на бойню, но все это они делали с условием, что никто, даже сам король, не посягнет на их авторитет и не будет ставить преград их деятельности.

В 1535 году Карл V лишил Сант-Оффицио королевской юрисдикции, т. е. привилегии судить светских чиновников, агентов и слуг инквизиции за преступления, не имеющие отношения к вере.

Ввиду этого указа, вице-король Каталонии счел себя вправе возбудить дело против тюремщика, агента и слуги одного высокопоставленного инквизитора, нарушивших какое-то постановление о ношении оружия.

Инквизиторы запротестовали против этой смелости, заговорили о покушении на тяжкое оскорбление трибунала веры и добились того, что Карл V, несмотря на точный смысл своего собственного указа, отступился от своего вице-короля.

Последний должен был подчиниться, просить отпущения «ad cautelam» и предстать перед торжественным ауто-да-фе, где он получил отпущение великого греха оскорбления инквизиции.

Подобный же факт имел место в Сицилии.

Местный вице-король, отдавший под королевский суд двух агентов инквизиции, должен был также подвергнуться публичному покаянию и просить отпущения своего греха.

Вице-королю стоило сказать лишь одно слово и вся Сицилия поднялась бы против ненавистного трибунала; тем не менее он подчинился.

Это доказывает, до какой степени длящаяся система террора и шпионства искалечила совесть, кастрировала разум и ослабила характер людей, подавляя в них даже чувство собственного достоинства и объявляя ересью осуществление самых неотъемлемых прав личности.

Если таково было состояние высших сановников того времени, гордившихся своей властью, происхождением и богатством и потому, казалось бы, обязанных первыми восстать, против подобных позорных унижений, то можно себе представить до какого низменного суеверия, до какой умственной и моральной прострации упал невежественный народ, терроризированный ужасами адских мучений на том свете и ужасами инквизиции на этом.

История Хуана Перес де Сааведра блестяще подтвердит нам все это.

Этому безработному монаху, известному под именем «ложного нунция Португалии», оказалось достаточным немного смелости двух-трех поддельных документов, чтобы поработить целое королевство.

«Хуан Перес де Сааведра[38], обладая совершенно особенным талантом, долгое время практиковался в подделке папских апостолических булл, королевских указов, векселей и т. п. В конце концов, он стал подделывать эти документы с таким совершенством, что осмелился ими пользоваться, причем никто не заподозрил подлога. Таким образом ему удалось выдать себя за командора военного ордена святого Иакова и получать в течение полутора лет связанное с этим званием содержание в три тысячи дукатов; в короткое время, пользуясь подложными королевскими ордерами, он составил себе крупное состояние в триста шестьдесят тысяч дукатов, и никогда никто не узнал бы тайны происхождения этого богатства, если бы ему в голову не пришла идея выдать себя за кардинала и вступить в исправление обязанностей папского легата.

Сааведра находился в Португалии в королевстве Альгарв вскоре после учреждения ордена иезуитов. Через некоторое время туда прибыл священник этого ордена, снабженный папской грамотой, уполномочивавшей его основать коллегию ордена иезуитов в Португалии. Сааведра слышал его проповедь, которая ему так понравилась, что он пригласил его к обеду и задержал у себя на несколько дней.

Иезуит познакомился в эти дни с талантом Сааведры и выразил ему желание иметь точную копию своей грамоты, вполне тождественную с подлинником, с прибавлением похвального слова ордену Иисуса. Он исполнил желание священника с таким искусством, что тот признал копию абсолютно идентичной с оригиналом. Чтобы увеличить пользу от учреждения в Португалии коллегии новых апостолических проповедников иезуитского ордена, по мнению Сааведры и его нового приятеля, необходимо было бы учредить в Португалии трибунал инквизиции по плану испанской Сант-Оффицио. Приняв такое решение, Сааведра отправился в Табиллу, — город той же провинции, где с помощью иезуита им была изготовлена папская булла соответствующего содержания и подложные письма Карла V и его сына Филиппа к португальскому королю Иоанну III.

Предполагалось, что новая булла послана Сааведре, как специальному легату, для утверждения инквизиции в Португалии, если король даст на это свое согласие.

Затем Сааведра переехал границу и явился в Айямонте, в королевстве Севилье.

Провинциал францисканского ордена в Андалузии только что возвратился туда из Рима. У Сааведры явилась мысль сделать опыт с этим провинциалом, чтобы удостовериться, что булла сойдет за подлинную; он ему ее показал. Францисканец, посмотрев на пергамент, ни на минуту не усомнился в подлинности папской буллы и долго распространялся о преимуществах, которые эта булла даст Португалии.