– Подполковник Кларендон не мог намеренно нарушить приказ… – начал Филлипс.

– Я обо всем укажу в своем рапорте. – Уэстфолл скрестил руки на груди и в упор посмотрел на офицеров, пресекая дальнейшие разговоры.

Филлипс мрачно сжал губы. Он был профессиональным солдатом и знал, что не имеет права возражать или задавать вопросы старшему по званию офицеру, даже если тот поступает неправильно. Сейчас на выяснение отношений не было времени, когда существовала реальная опасность, что они все могли погибнуть. Поэтому он пока сдержал свой гнев. У него еще будет возможность дать ему волю.

После нескольких минут напряженной тишины Уэстфолл заговорил вновь; впервые его голос выдавал неподдельное беспокойство:

– В одном вы правы, майор Филлипс. Этот успех, несомненно, воодушевит Красное Облако.

Филлипс откашлялся. Полковник явно был трусом. Майор не раз видел таких, как он, чья служба проходила, в основном, за письменным столом. И такой вояка, не ведая настоящей жизни, перебирал бумаги до тех пор, пока не оказывался в ситуации, которою уже не мог контролировать.

– Мне кажется, вам не стоит волноваться на этот счет. Красное Облако не так глуп. Он знает, что не сможет пробить оборону форта, не понеся большие потери. Количество лошадей, погибших на перевале Лодж-Трейл, свидетельствует…

– Но мертвые лошади не доказывают, что погибли воины, – вмешался один молодой офицер.

Филлипс строго посмотрел ему в глаза.

– Мертвых воинов могли унести с поля сражения. К тому же многие могли погибнуть, не потеряв своих лошадей. Кларендон и Драммонд прекрасно проявили себя в бою.

– Я только хотел сказать…

– Вы правы, майор Филлипс. – Здесь Уэстфолл увидел возможность разрядить обстановку. Он слегка расслабился. – Наши люди прекрасно проявили себя. Отряд будет отмечен в приказе.

– И капитан Драммонд? – Внезапно майор вспомнил, как Уэстфолл танцевал с Рут Драммонд всего несколько дней тому назад. У него перехватило дыхание. Такое предположение было слишком чудовищным.

– Конечно. Когда их настигли индейцы, он стал отводить своих людей в форт. Он определенно заслуживает награды. – Уэстфолл не заметил, как сверкнули глаза второго по званию офицера в его гарнизоне. Он обвел взглядом всех присутствующих. – И другие тоже. Сержант Лонг, например. Я обязательно представлю их к наградам. Все же Красное Облако может предпринять атаку на форт.

– Против гаубицы, сэр?

Уэстфолл задумчиво почесал подбородок.

– Пока мы, вероятно, в безопасности. Однако я предлагаю послать гонца в форт Ларе-ми с просьбой о подкреплении.

– Как только метель прекратится. Пронизывающий ветер проникал во все щели деревянного строения. На офицерах была не только форма, но и тяжелые теплые шинели. На постах у форта часовые сменялись каждые полчаса. Дольше оставаться было нельзя – можно было замерзнуть.

– Да, конечно, когда метель прекратится. Красное Облако не станет атаковать в метель. У него больше людей погибнет от мороза, чем от пуль.

– Папа был храбрым в бою, мистер Линдхауэр?

Немец смущенно присел на корточки рядом с Мирандой и взял ее руки в свои. Его сын, Брат Белого Волка, стоял у него за спиной. Глаза мальчика опухли от слез.

– Да, он был очень храбрым, мисс Миранда. Самым храбрым.

– Они ненавидели его, когда он погиб?

Адольф вздрогнул. Глаза девочки были сухими, губы плотно сжаты. Она была очень похожа на Френсиса Драммонда. На маленьком строгом лице застыло далеко не детское выражение.

– Ну, я не думаю, чтобы они относились к нему с симпатией.

– Они… – девочка с трудом подбирала слова, – причинили вред его телу?

Адольф бросил взгляд на своего сына. Мальчик был таким же светловолосым, как он сам, так что Линдхауэр часто забывал, что его мать была из племени шайенов.

– Что ты наговорил ей?

Мальчик испугался сердитого голоса отца.

– Он рассказал мне, что индейцы думают о мертвых.

Адольф перевел взгляд на серьезное лицо девочки.

– Миранда, ты должна помнить отца таким, каким он был.

– Не волнуйтесь. Я всегда буду его помнить. Но я хочу знать, что с ним случилось.

Адольф покачал головой. Он поднялся и положил свою большую ладонь на плечо девочки.

– Он умер. Он был убит. Но он забрал с собой много врагов.

Миранда с осуждением посмотрела на него.

– Вы не хотите мне сказать.

Он покачал головой и взглянул на Рут.

– Простите, миссис Драммонд. Я не знаю, что сказать.

Рут держалась очень мужественно. Они с Френсисом не раз обсуждали, что она должна делать в случае, если с ним что-то случится.

– Вы успокоили нас, мистер Линдхауэр. Мы теперь знаем все, что должны были узнать. Френсис храбро сражался и погиб как настоящий солдат. Он выполнил свой долг.

– Да, мадам. – Линдхауэр обнял сына за плечи. – А сейчас мы пойдем.

– Вы заслужили отдых. – Рут проводила их до двери. – Вы проявили большое мужество, отправившись за его телом.

– Он бы сделал то же самое для меня. – Линдхауэр и Брат Белого Волка, втянув головы в плечи, скрылись в ревущей пурге.

Миранда знала дорогу в госпиталь. Она проходила мимо него каждый день. Но одно дело – идти туда в яркий солнечный день, и совсем другое – пробираться сквозь ревущий ветер и густой снег. Случалось, что в Вайоминге во время метели люди теряли дорогу и гибли в нескольких шагах от порога собственного дома. Миранда слышала рассказы об этом в лавке Адольфа. Дрожа от страха, она обещала себе никогда больше не покидать дом в такую погоду.

Из окна она не видела здания госпиталя. Все же она знала, что госпиталь там, за снежной стеной. Тела ее отца, Кларендона и Хикори Джо перенесли туда.

Она должна увидеть отца.

Жена майора Филлипса с подругой пришли побыть с Рут. Из-за ревущего ветра Миранда не могла расслышать их тихие голоса, но она знала, что они наверху с матерью.

С ее матерью были люди, а с отцом не было никого. Она не могла оставить его одного. Дрожа от волнения, она стала натягивать на себя теплую одежду, а потом тихонько выскользнула из комнаты к черному ходу. Парадная дверь выходила прямо на северную сторону, но она выскользнула через черный ход, находящийся с противоположной стороны дома, где было потише. Миранда была рада возможности покинуть дом таким образом, чтобы порыв ветра не попал в помещение.

Даже в доме было холодно. Еще не успев выйти на улицу, она почувствовала, как мороз щиплет нос. Если она пойдет по тропинке… Но тропинки не было… только снег по колено.

Эта ночь не была похожа на все остальные. Темнота была съедена сплошной белизной. Ни луны, ни звезд не было видно. Миранда оглянулась назад и не увидела дома. Дом уже исчез. Она посмотрела перед собой. Только вперед! Вперед к зданию штаба, там надо повернуть налево. Она не могла не найти штаб: здание было слишком длинным. Сейчас она даже не подумала, как станет возвращаться назад.

Холод пробирал ее до костей, ноги окоченели. При каждом шаге она старалась шевелить пальцами ног. Шевели пальцами, чтобы не отморозить ноги.

Сквозь пелену снега она увидела мерцающий язычок огня. Прямо перед ней было окно штаба. Она дотронулась рукой до крыльца. Так на ощупь она нашла угол здания и обогнула его. Продолжая пробираться вперед, она думала о том, сколько шагов надо пройти до госпиталя. Двадцать? Двадцать пять?

Наклонив голову, Миранда упрямо двигалась вперед, громко считая шаги. Не успела она сосчитать и до десяти, как впереди снова увидела свет.

Там кто-то был. Ее сразу же обнаружат. Что она скажет? Сейчас у нее не было выбора. Она не могла повернуть назад, значит, надо идти вперед.

На крыльце госпиталя Миранда помедлила. Конечно, если она скажет тому, кто там находился, зачем она пришла, ее не прогонят. Замерзшими пальцами она схватилась за ручку двери и с трудом повернула ее.

Ветер распахнул дверь и почти втолкнул девочку внутрь. Пламя керосиновой лампы заколебалось. Захлопнув дверь, Миранда устало прислонилась к ней спиной, дрожа от напряжения.