Через несколько минут она поняла, что была одна. Она с опаской огляделась. Слева от нее находился простой письменный стол, пара стульев. Еще один стол стоял в центре комнаты, а за ним длинная полка с целым рядом толстых черных книг, золотые буквы на их корешках поблескивали в тусклом свете лампы. Огонь в печи не горел. Комната казалась теплой только по сравнению с холодом снаружи.

Слева Миранда увидела открытую дверь в коридор, а в противоположном конце комнаты еще одну дверь, но закрытую. Девочка сняла висевшую на крючке керосиновую лампу. Ее слабый свет заколебался.

Отец. Она пришла увидеть своего отца. Это желание не было простой прихотью, оно было необходимостью. Пока она не увидит его, она не сможет поверить, что его нет в живых. Адольф мог ошибиться. Может быть, отец находится где-то в горах, раненый, отчаянно нуждающийся в помощи.

Возле двери в коридор она остановилась, услышав громкий храп. Кажется, там спали люди. В той стороне находилась палата для раненых. Вероятно, дежурный тоже ночевал там.

Миранда на цыпочках обошла стол и приблизилась к закрытой двери. Дверная ручка была такой холодной, что, казалось, обжигала пальцы. Девочка решительно повернула ее и открыла дверь. В комнате было темно, очень холодно и пусто, за исключением двух прочных высоких столов и умывальника.

Задрожав так, что пламя в керосиновой лампе заколебалось, Миранда поспешно прошла через операционную. В конце ее была еще одна дверь. Сначала, когда она открыла ее, ей показалось, что эта комната была пуста. Девочка с опаской подняла лампу повыше. И тут она увидела их – три завернутые в одеяло тела, лежавшие бок о бок на полу.

Когда она приблизилось к ним, ее сердце учащенно забилось. А что, если ей придется заглядывать под каждое одеяло? Она никогда не видела ни одного мертвого, не говоря уж о трех сразу. Пока она боролась с сомнениями, она узнала красное с черным одеяло Адольфа Линдхауэра. Ее отец должен был лежать под ним.

У Миранды громко стучали зубы, пока она опускалась на колени и ставила рядом с телом лампу. В полумраке она увидела что-то белое и наклонилась вперед. С одного конца из-под одеяла торчали голые ноги. При виде их слезы полились у нее из глаз. Ноги ее отца замерзли. Никто не позаботился о том, чтобы прикрыть их. Несколько минут она молча смотрела на тело.

Потом дрожащими руками она отогнула край одеяла.

Миранда не смогла удержаться оттого, чтобы не вскрикнуть. С него был снят скальп. Нож прошелся чуть выше линии волос, и кровь, запекшаяся на оставшихся волосах, окрасила их в бурый цвет. Его глаза были открыты, а зрачки в них расширены так, что глаза казались черными. Рот был полуоткрыт, словно Френсис насмехался над смертью.

– Папа, – прошептала Миранда.

Под подбородком на горле словно второй рот был виден глубокий разрез. Трясущейся рукой девочка потянула одеяло вниз. Голова Френсиса была почти отделена от тела.

– О папа. Они ненавидели тебя. Они тебя ненавидели, ненавидели, – повторяла она как заклинание. Представшее перед ней зрелище было столь ужасным, что она запомнила его на всю жизнь.

Нахлынувшие слезы застлали ей глаза; она наклонила голову, прижав ее к коленям. Горе со всей силой навалилось на нее. Слезы потекли рекой, рыдания сотрясали ее тело. Он действительно умер. Индейцы убили его. Зная, что он был настоящим воином, они попытались уничтожить и его дух тоже. Все было так, как сказал Брат Белого Волка.

Миранда, впав в полубессознательное состояние, только плакала и плакала. Кто-то взял ее за плечи и поставил на ноги.

– Что ты здесь делаешь?

Она подняла глаза и увидела бородатое испуганное лицо молодого солдата, дежурного.

– Ты не должна здесь находиться. Что ты тут делала?

Девочка устало покачала головой.

– Мой папа… – охрипшим от плача голосом произнесла она.

– О Господи! Ты – дочка капитана.

– Я должна была его увидеть.

– Но, мисс, это неподходящее зрелище для леди.

Слезы опять полились у нее из глаз.

– Он – мой папа.

Дежурный сам был почти мальчик, всего лет на пять старше ее. Он взглянул на обезображенное лицо капитана. Лицо солдата позеленело. Схватив лампу, он взял девочку за руку.

– Пойдем. Здесь нельзя оставаться.

Миранда покорно пошла с ним. Она сделала то, что должна была сделать, увидела то, зачем пришла. Горе и слезы обессилили ее.

Солдат закрыл дверь в операционную и наклонился к печке, чтобы разжечь в ней огонь. Когда он запылал, парень вернулся к Миранде.

– Как ты попала сюда?

– Я пришла.

Он взглянул в окно.

– Пришла? Ты с ума сошла.

– Я сейчас уйду.

– Нет! Боже мой, нет. Ты не уйдешь отсюда, пока не станет светло.

Девочка задумалась.

– Но если моя мама обнаружит, что я исчезла, она будет беспокоиться.

– Надо было подумать об этом до того, как выходить из дома, – строго заметил солдат.

– Я думала, что смогу пробраться назад так же незаметно, как я выскользнула из дома – и она ничего не узнает. Я знаю, что смогу это сделать, если вы позволите мне уйти. – Присутствие солдата успокаивало девочку, отгоняло прочь ужасные мысли, терзавшие ее.

Дежурный скрестил руки на груди.

– Я не позволю тебе уйти, пока не прекратится метель или до наступления утра.

Миранда взглянула на часы на стене.

– Это произойдет еще не скоро. Пожалуйста, отпустите меня. Я найду дорогу. Я уверена, что найду дорогу домой.

Он покачал головой.

– Садись-ка лучше к огню. Как только станет достаточно светло, я сам провожу тебя домой.

– Вам нет необходимости это делать. Я уверена…

Он указал на стул возле печки.

– Садись.

Миранда послушно опустилась на стул. Несколько минут они сидели молча. Солдат грустно смотрел на девочку.

– Мне очень жаль твоего отца.

– Спасибо.

– Я думаю, вы скоро уедете на восток. Миранда еще не думала об этом.

– Наверное. Семья моей мамы живет в Чикаго. А папины родители… – у нее дрогнул голос, потом она взяла себя в руки, – папины родители уже умерли.

– Он был храбрым солдатом.

– Спасибо.

– Разведчики принесли тела только троих – его и еще двоих. Это говорит о том, как они его уважали.

– Да.

– Это скверная история. Никто из нас не понимает, зачем послали столько офицеров на это задание.

Миранда пристально смотрела в огонь, чувствуя, как тепло окутывает ее промерзшее тело. Слова солдата не сразу дошли до нее.

– Что вы сказали? Он пожал плечами.

– Просто мы не могли понять, зачем столько офицеров пошло на это задание.

– Им приказали.

– Конечно.

Дежурный прислонился к стене и закрыл глаза. Миранда видела, что его по-настоящему не волнует ответ на вопрос, который он сам же и задал. А ей вдруг очень захотелось узнать его. Но она понимала, что, к большому сожалению, солдат ничего не может ей объяснить.

– Мы уедем с первым же обозом.

– Моя дорогая Рут. – Уэстфолл положил руку ей на плечо. – Вам нет необходимости уезжать. Вы с Мирандой можете остаться у нас с Мод Мэри. Вы нас вовсе не стесните. В вашем положении такое путешествие может быть опасным.

Рут отвернулась и начала ходить взад-вперед по комнате, не столько от волнения, сколько для того, чтобы быть подальше от Уэстфолла.

– Я должна уехать. Вы же знаете порядок.

– Но гарнизоном командую я. Я могу сделать для вас исключение.

Она покачала головой.

– Мне не нужны поблажки. Френсис был бы против этого. К тому же я хочу вернуться домой. Хочу быть в Чикаго, когда придет время рожать.

Уэстфолл сердито взглянул на нее. Он не рассчитывал, что она будет столь упряма.

– Но вы можете потерять ребенка. Она бросила на него холодный взгляд.

– Гарнизонный врач уже предупредил меня, что у него нет необходимых средств для того, чтобы принять роды в случае, если возникнут какие-то осложнения. Так что я меньше рискую, отправляясь в дорогу, чем оставаясь здесь.