Признаюсь, у меня почти те же впечатления, что и у ветерана госбезопасности. Кончается пар в котлах у бунтарей. Москва подкинула малость деньжат и заткнула даже самые громкие рты. Впрочем, лозунги близ Транссиба по-прежнему грозные. Но забастовка день ото дня утрачивает силу. Провисшие палатки, затухающие костерки, хлипкие лавочки и лениво перебрасывающиеся в картишки мужики - все это напоминает затянувшийся профсоюзный пикник, когда водка кончилась, а “культурный отдых” на сухую надоел вусмерть.
Безусловно, кардинально проблемы отрасли решать никто и не собирался - не по карману. И ситуация хоть в Анжеро-Судженске, хоть в Прокопьевске, хоть в каком городе Кузбасса кардинально не изменилась. На создание новых рабочих мест (50 тысяч “баксов” каждое должно стоить - такая цифра обсуждается в народе, и говорят, что она пришла прямо из Мирового банка) денег явно не будет, так что нечего и ждать.
Анжерцы сегодня в меньшинстве даже в собственном городе - шахтоуправление “Физкультурник”, к примеру, обрадованно забыло об участии в протесте. Для него концерн “Северокузбассуголь” нашел малость средств и ресурсов - тут заканчивают монтаж новой лавы. Перебросили, перераспределив, деньги на еще оставшиеся в городе угольные предприятия. Заткнули, повторю, рты одним. Дали работу другим. Вон в Киселевске открыли станцию обслуживания “тойот” - полсотни бывших шахтеров будут ублажать “братву”. Железнодорожники взмолились и приехали с депутациями из Алтая и Новосибирска - мужики, мол, вы наших детей без куска хлеба оставляете. И рабочее единство раскололось.
Вот почему с таким разочарованием бывший “гэбист” оценивает происходящее. Скучно ему.
А в 89-м гремели радиодинамики на “площадях несогласия”. Первое заседание рабочих комитетов, которое собралось в Прокопьевске, транслировали по проводному радио на всю область. И был подъем народного самосознания - бунтарям показалось, что их голоса чего-то значат, что номинальные “слуги народа”, сидящие в прохладных кабинетах, именно народные слуги, а не хозяева. Кстати, и сами “слуги” именно так восприняли происшедшее. Процитирую постановление бюро обкома КПСС, датированное июлем 1989 года, “О чрезвычайной ситуации на угольных предприятиях гор. Междуреченска”: “Поручить комиссии на месте рассмотреть положение дел на угольных предприятиях, в социальной сфере города. По вопросам, входящим в компетенцию местных Советов, угольных объединений, принять решения незамедлительно. По вопросам, входящим в компетенцию Минуглепрома, Совета Министров РСФСР, поставить вопросы перед руководством этих органов с вызовом на место”. Кузбасс мгновенно был наводнен ответственными чиновниками самых высших рангов. Угольный министр Щадов не слезал с трибун и охрип навсегда. 17 июля 1989 года Совет Союза и Совет Национальностей обсуждают обстановку в Кузбассе. В эти же дни составляется (и впоследствии неукоснительно выполняется) “Протокол о согласованных мерах между региональным забастовочным комитетом Кузбасса и комиссией ЦК КПСС, Совета Министров СССР и ВЦСПС”.
Нынче в Кузбассе сидит замминистра Кожуховский (девять лет тому - горный мастер на “Полосухинской”, успешно взлетевший на волне стачки в заоблачные номенклатурные выси) и как бы нехотя объясняет, почему уже не надо бастовать…
Вспоминаю снова 1989-й. Тогда политическая направленность всех переговоров, шедших иногда довольно жестко (не забуду спокойную реакцию Юры Рудольфа на речи первого секретаря обкома Александра Мельникова: “Мы вас выслушали. Вы нас не убедили”,- и это прозвучало в прямом телеэфире), и всех принятых решений не вызывала сомнений в лояльности сторон друг к другу. А демонстрация классовой солидарности была столь яркой, что почвы для каких-либо сомнений в том, кто в этой стране правит, ни у кого не могло появиться.
И еще детали. На съезде рабочего движения в Новокузнецке “рыночник” и будущий ельцинский губернатор Кузбасса Михаил Кислюк предлагал избрать в Совет рабочих комитетов первого секретаря обкома. И даже самые впоследствии крайне “левые” лидеры (или наоборот “правые” - как все перемешалось) “демократического движения” вроде Славы Голикова, электрослесаря шахты “Первомайская”, потом “прыгнувшего” к Ельцину в президентский совет, были тверды в своей “социалистической платформе”, и кумиры у них были тоже вполне традиционные для любого человека, воспитанного советским обществом. В 1991-м уже яростный антикоммунист, Голиков в декабре 1989-го так отвечал на вопрос новоиспеченной газеты Союза трудящихся Кузбасса; “Политический деятель, которому вы симпатизируете?”: “Ленин. Поражает его способность анализа реальной ситуации, способность гибко менять позицию, реагируя на изменения ситуации”.
Позже Голиков и другие вполне симпатичные люди (да и мы с приятелем-”гэбистом”) попали в жернова опытных идеологических мельников. И сегодня имеем то, что имеем: разрушенное государство, умирающую экономику и работяг на рельсах - под теми же красными знаменами и теми же лозунгами, что в незабываемом 1989-м. Только без былых коммунистов в вожаках - былые нынче все больше по коммерческой части.
…Время от времени в скучающем на жаре палаточном лагере возникает оживление. Вот женщина выступила: наговорила много “такого” про муниципальных руководителей, про взятки, про “хапающих” хозяйственников, про милицию и прокуратуру, которые покрывают преступников. Ее выслушали. Ничего нового не узнали - крошечный в масштабах страны Анжеро-Судженск давно стал “стреляющим” городом. Криминальные разборки тут происходят прямо на улицах. Жуликов знают поименно. Кто убил, кого и за что - народной молве известно доподлинно. Неизвестно только правоохранительным органам (один из главных тутошних “ментов” недавно приобрел “джип” за полмиллиарда “старыми”) и власти (родня той власти поголовно в “бизнесе” и всегда рядом с “разборками”), над которыми откровенно издеваются.
Идет ленивое обсуждение, чего там опять наговорил по телевизору областной прокурор Симученков. Про “пять дел”, открытых в связи с перекрытием Транссиба в мае: “Хрен своих отдадим!” - резюмируется обсуждение. А по поводу 70 дел, открытых по злоупотреблениям в связи с продажами угля через посредников, дружная ирония: “Хрен они своих отдадут!” Деление на “мы” и “они” - четкое. В “своих” не числят ни одного “белого воротничка”, кроме учителей и врачей, и тем более - политика.
Но разоблачительные речи слушают все еще охотно и с сочувствием, вспоминая, что в прошлом году в Анжеро-Судженске уже убили одного разоблачителя - местного предпринимателя Игоря Мариампольского (следствие, как водится, заглохло, впрочем, оно заглохло даже по делу, открытому в связи с ранением в Анжеро-Судженске офицера ФСБ - вздумал проверить подозрительную “иномарку”, стоявшую на улице, и тут же получил пулю в живот). Вот и сейчас послушали и дружно поматерились. Но с дрекольем на анжерскую “мэрию” не кинулись. Просто в список требований, где главное - отставка президента Ельцина, приписали еще одно - отставка главы города Макаркина. Кстати сказать, коммуниста и в недавнем прошлом оппозиционера (за что и облекли его народным доверием).
Пресса тоже охладела к стоящим у железнодорожной линии. Надоело. Ничего нового: грузовые составы задерживают, пассажирские пропускают, счет убытков растет, перспектив у стояния на Транссибе никаких. Только в одном местном издании, с агрессивным лицемерием провозглашающем себя “независимым” и “оппозиционным”, рассуждают: дескать, в 89-м шахтеры были “за всех”, а нынче только “за себя”.
Типичный пример переписывания на скорую руку ближней истории. И в 1989-м многое делалось шахтерами только и исключительно для себя. Первые (и, стало быть, главные) пункты требований горняков Ленинска-Кузнецкого девятилетней давности включали, к примеру, увеличение “районного коэффициента” до 30 процентов, добавление подземным рабочим отпусков до 45 рабочих дней, снабжение продуктами Кузбасса “по первой категории”, оплату “копытных” (времени, которое затрачивается на передвижение от шахтного ствола к забою), а также пересмотр норм на спецодежду и мыло. Ну, а после таких вот пунктов заговаривали об “альтернативных выборах” или предоставлении “трудовым коллективам самостоятельно определять формы собственности - государственной, арендной, кооперативной - в рамках социалистической”.