Я положил Саше руку на плечо, и легонько привлек ее к себе. Она не сопротивлялась… Теперь мы стояли плечом к плечу и любовались на воду. Ради этого я пришел в этом мир! Ради такого, вот, момента! Ради нее!

Но миг моего счастья не мог длиться вечно, ведь общеизвестно, что как только все начинает налаживаться, жизнь обязательно даст тебе хорошего пинка. Зазеркалье не было исключением…

Сначала я чисто рефлекторно обратил внимание на странную волну, катящуюся по реке. При достаточно слабом ветре Медянка была лишь покрыта мурашками ряби, но вдруг откуда-то с юга, куда мы, собственно, стояли лицом, пришла волна. Невысокая — с двадцатиметровой высоты моста я не мог определить ее размеры, но, тем не менее, мне отчетливо было видно, как она прокатилась по реке и исчезла под мостом.

Как будто Медянка занервничала, предчувствуя что-то… И от этой мысли занервничал и я. Да, стоило тут же сесть в машину и мчаться прочь, по намеченному маршруту, но мне так не хотелось прерывать счастливого мгновения!

За первой волной с юга пришла вторая. Чтобы заметить эту уже не нужно было напрягать зрение — она была высотой около полуметра, и ударяясь о бетонные глыбы набережной она распадалась на миллионы сверкающих искорок, оседавших обратно на воду. Теперь встрепенулась и Саша, и проследив направление ее взгляда я понял, что она видит то же, что и я.

— Что это? — спросила она, выходя из ступора, в котором пребывала последние несколько минут…

— Волна… — ответил я, прокручивая в голове все возможные варианты ее происхождения.

— Ведь ветер не оттуда…

— И не порывами…

Саша выскользнула из моих объятий, но секунду спустя это перестало меня интересовать. Будто парализованный я стоял и смотрел на то, что приближалось к нам с юга, с ревом вгрызаясь в берега Медянки и унося с собой все, что попадалось на пути. Частные домишки, ютившиеся у самого берега, одинокие моторные лодки и осиротевшие речные теплоходы…

Волна! Громадная волна, как минимум в полтора раза превосходившая высоту моста, на котором мы сейчас стояли!

— Плотина! — испуганно крикнула Саша, но за секунду до ее крика эта мысль осиным жалом вонзилась мне в голову.

— В машину! — крикнул я, приказывая своим ногам вновь почувствовать под собой асфальт, а заодно напоминая им, что это чувство не вечно. Что когда волна достигнет моста, стоять здесь будет уже не на чем!

Сашу не нужно было просить два раза — она уже бежала к распахнутой пассажирской дверце. Мне же, чтобы оказаться за рулем, требовалось обойти машину… Или перепрыгнуть ее!

Самый страшный из всех человеческих страхов, страх смерти, прибавил мне прыти, словно убавив еще половину от гравитации здешней Земли. Я оказался возле своей дверцы в один прыжок, сделав в воздухе такой кульбит, что не снился и героям незабвенной «Матрицы», а в следующее мгновение я уже сидел за рулем, проклиная себя за то, что выходя заглушил мотор.

В фильмах-катастрофах, когда машина героев стоит на мосту, который вот-вот смоет чудовищной приливной волной, у них обязательно кончается бензин, дохнет аккумулятор, или разом отваливаются все четыре колеса! Слава Богу, зазеркалье не жило по законам блокбастеров! Моя милая «Десяточка» завелась с пол оборота, будто бы и сама понимая, что без нас ей не убраться отсюда также, как и нам без нее.

Правый берег был всего в двух-трех сотнях метров от нас, да и на разворот машины в ту сторону у меня ушло бы чуточку меньше времени — останавливаясь я развернул машину поперек дороги, нацелив ее капот на юго-восток, т. е. почти на центр города, откуда мы и приехали. До левого берега — почти километр! Что б ночами икалось тому, кто построил мост в столь широком месте Медянки!!!

Я не был уверен, что успею домчаться до левого берега до того, как волна накроет нас… Наверное, стоило вернуться обратно, вновь проехать через центр и выбраться за город на правом берегу — в конце концов, не все ли равно, в какой деревушке поселиться? Но я крутанул руль влево, выравнивая машину, и утопил педаль газа до упора. Раз уж я задумал доставить нас именно в хорошо знакомую мне Молчановку, то я сделаю именно это!

— Куда ты!!! — закричала Саша, срываясь на визг, но я, сжав зубы и вцепившись побелевшими пальцами в руль, никак не отреагировал на ее крик. Волна была уже слишком близко, чтобы думать о чем-то другом, кроме приближающейся смерти.

Я всегда думал, что что-то подобное бывает только в кино… Ну, или в Японии, на которую вечно обрушиваются чудовищные цунами. О том же, что тридцати — сорокаметровая волна может прокатиться по нашей широкой, но тихой Медянке, я и подумать не мог…

На юге, уже за пределами города, типичный пейзаж Западно-Сибирской равнины начинал плавно переходить в горный, и Медянская низменность постепенно превращалась в отроги Пеледуйского хребта. Там, запертая меж горных кряжей в своем прочном гранитном русле, спокойная на равнине Медянка превращалась в могучую глубокую реку… Если здесь, в районе города, ее ширина достигала почти полутора километров, то там, ближе к горам, река слилась втиснуться в какие-то четыреста-пятьсот метров. И именно там, между двумя гранитными кряжами, еще в 50-х годах прошлого века, была воздвигнута пятидесятиметровая плотина, ставшая непреодолимой преградой на пути реки, и заставившая Медянку работать на человека…

Я часто бывал на плотине. Особенно любил бывать там в это время года — весной, когда вода, пришедшая с гор, переполняла водохранилище, и ГЭС приоткрывала свои ворота, чтобы сбросить уровень воды. Мне нравилось любоваться могучими потоками воды, вырывающимися из недр плотины… Казалось, каждый такой поток способен смести со своего пути маленькую деревушку… Но я никогда даже не думал о том, что произойдет, если одновременно рухнет ВСЯ плотина, что, видимо, и произошло сейчас.

Я до сих пор не знаю, что произошло тогда на ГЭС. Почему плотина, казавшаяся такой величественной и нерушимой, в одночасье перестала существовать. Быть может, виной тому был я, повелевший людям покинуть этот мир… Кто знает, как долго может простоять плотина без контроля человека, особенно в условиях весеннего половодья? Или же, опять таки, по моей вине где-то в недрах ГЭС произошел пожар или взрыв… Не знаю… Знаю лишь то, что плотина рухнула, и миллионы тонн воды вырвались на свободу, чудовищной волной прокатившейся по руслу Медянки, сметая все на своем пути.

Еще никогда в жизни я не гнал свою машину ТАК быстро. Я никогда не был склонен к лихачеству, и, кажется, даже по пустой трассе не разгонялся больше 120. И уж точно еще никогда до этого момента я не желал о том, что сижу за рулем «Десятки», а не какого-нибудь «Ягуара» или «Бумера»… Честно говоря, в тот момент я мечтал о том, чтобы мой «Жигуленок» превратился в болид «Формулы — 1»!

До берега все еще оставалось метров триста, и при нашей скорости мы бы проскочили это расстояние за несколько секунд, но вода не оставила нам и этого времени. Я не смотрел налево — не хотел видеть надвигающуюся волну, но когда она заслонила солнце — понял, что времени больше нет. Я рефлекторно нажал на кнопку, поднимающую боковые стекла и, мертвой хваткой вцепившись в руль, ждал удара…

И волна накатила! Мир вокруг окрасился в темно-голубые краски, а затем превратился в скопление водяных вихрей и пузырьков воздуха. Машину понесло вправо и с силой ударило о бордюр моста… Я продолжал давить на газ, не зная, движемся ли мы вперед, или волна уже давно смысла нас в реку и теперь тащит за собой. Что-то скрипело и скрежетало справа — машина терлась бортом о что-то большое и крепкое. Что-то колотило по бокам и крыше, какой-то камень ударился о лобовое стекло и помчался дальше, как ни странно, не разбив его.

Может быть нас вертело и кувыркало, а может быть все это время мы стояли на месте, прижатые к бордюру моста… Или даже ухитрялись двигаться вперед, не смотря на страшный водяной шквал… Не знаю! Но когда основная часть волны прошла над нами, уносясь вперед, к океану, и когда сквозь залитое водой лобовое стекло я вновь смог увидеть солнечный свет, мы все еще стояли на мосту, хотя машина и утопала в воде по самый капот…