Похоже, не существовало вещей, для которых в морской пехоте не было бы особого названия. И да поможет Богиня тому, кто по ошибке или забывчивости перейдет на язык штатских!

Инструктаж продолжался около часа. Затем от теории перешли к практике. Рекрутам указали их личные койки и вежливо объяснили, как их заправлять, как складывать одежду и экипировку, которые им выдали. Наконец молодым людям приказали раздеться, одеть банные шлепанцы, взять полотенце в левую руку, а мыло — в правую. В таком виде они строем направились в душевую… то есть на нос.

— Вперед, барышни! И покажите полную боеготовность! Теснее! Теснее! Яйца к задницам! И не бойтесь засадить соседу в жопу! Улыбнитесь и покажите, что вы мужчины!

Душ принимали буквально на счет «раз-два». Сержант Келлер наблюдал за процессом через застекленное окно в переборке над душевыми кабинками и выкрикивал в микрофон:

— Первый! Положить полотенце на верхнюю полку. Следующий! Переместиться на следы, нарисованные на палубе! Поднять правую руку! Схватить цепочку от душа и потянуть, пока вода не польется!

На миг его голос потонул в воплях, брани и хохоте. Душ оказался буквально ледяным.

— Отставить шум! Никто не получал приказ говорить! Раз! Два! Три! Четыре! Пять! Отпустить цепочку! Быстро! Взять мыло и намылить голову и лицо! Освободить правую руку, потянуть за цепочку! Смыть мыло! Раз! Два! Три! Покинуть душ!..

Ощущения были, мягко говоря, непривычными. Устройство душа отличалось первобытной простотой, вода была только холодная и лилась лишь до тех пор, пока ты тянул за цепочку. Никаких температурных смесителей. Кусок мыла — милосердная Богиня! — вместо дезинфицирующей смеси или растворителя грязи, или очистителя кожи, который просто льется на тебя вместе с водой. Никаких акустических щеток, никакой инфрасушилки. Никаких пульсирующих струй, никакого парового потока… Невозможно даже десять минут поваляться в горячей ванне, как полагается цивилизованному человеку. И в довершение всего — громогласные окрики: что мыть, сколько мыть и в какой последовательности…

— Следующий! Намылить правую руку… Свою правую руку, личинка… да, ты! Двенадцатый от конца! Тяни цепочку! Тяни и ополаскивайся!.. Раз! Два! Три! Покинуть душевую!

Джон понял. С ними обращались, как с детьми. Нет, не как с детьми. Как с умственно отсталыми, которые ничего не знают и не умеют, до которых с трудом доходят даже самые элементарные вещи. Умом он понимал, что это необходимо. Но сам процесс был в высшей степени унизительным.

— Теперь намылить промежность. Никто на вас не смотрит. Никто не захочет на такое смотреть, можете поверить! Мылить тщательнее! Теперь тяните за цепочку! Сильнее! Тяните и ополаскивайтесь!.. Раз! Два! Три! Отпустить цепочку!

Вымывшись и растеревшись полотенцами, новобранцы строем вернулись в спальное помещение — строем в затылок или, как сказал сержант, «яйца к задницам». Здесь их снова выстроили в шеренгу, руки на уровне плеч, а Севицки, Хеллер и санитар во флотской форме прогуливались вдоль строя и осматривали каждую ранку, ссадину или порез на дрожащих телах будущих морпехов, выискивая признаки стригущего лишая или каких-либо иных инфекций. Наконец осмотр был завершен, и рекрутам позволили впервые надеть униформу — оливково-коричневую БУ, одинаковые брюки, одинаковые тенниски, одинаковые головные уборы. Единственным приятным аспектом этого однообразия были высокие черные ботинки на толстой подошве. Они выглядели просто шикарно и великолепно сидели, поскольку изготовлялись специально по ноге. Правда, БУ не оснащалась ни сенсорами, ни гарнитурами, ни системами охлаждения или обогрева. Не было даже линков, загружающих данные о погоде.

Джон вспомнил о куче электроники, которая сейчас валялась в пластиковом контейнере вместе с леденцами, жвачкой и порнокартинками. Морские пехотинцы представлялись ему закованными в бронекостюмы, оснащенные по последнему слову техники. Они мчались в бронированных машинах и летательных аппаратах, вооруженные лазерными винтовками М-2120, которые управлялись боевыми имплантантами и прочей электроникой. То, что сейчас было надето на нем и его товарищах, выглядело настолько примитивно, что это не укладывалось в голове.

Прошел еще час. Новобранцы, каким-то образом путая и теряя жизненно важные детали одежды и экипировки, наконец-то оделись, разобравшись со всем или почти со всем. Ошибки были исправлены, штатская одежда аккуратно сложена в пластиковые пакеты, помечена ярлычками и отправлена на хранение. Ее вернут, когда завершится обучение… или когда кого-то из них признают непригодными и сдадут униформу.

И только тогда их снова построили и повели через плац к столовой. Джон был уверен, что слишком устал и не захочет есть… и внезапно понял, что голоден, как волк. Ему не мешали даже Хеллер и Севицки, которые не умолкали ни на минуту. Сержанты расхаживали между столами, выстреливая рублеными фразами — наставляли, поправляли, а порой откровенно поддразнивали.

— Еда — это ГОРЮЧЕЕ! Вам нужно заправиться КАК СЛЕДУЕТ, чтобы сделать то, что мы от вас ожидаем. Никаких уверток! Никаких «не хочу» и «не буду»! Никаких ВЫКРУТАСОВ! Есть хорошо и много. По уставу предписано три тысячи двести калорий. И они вам еще пригодятся!..

Еды было действительно много. Съесть все это ровно за двадцать минут… Отбивная с тостами, яичница-болтунья, салат — салат на завтрак! — апельсиновый сок, свежие апельсины…

Джон с жадностью поглощал пищу. Но в голове у него уже зародилось сомнение. Возможно, он совершил ужасную, ужаснейшую ошибку…

21 июня 2138 года

Строение 12, Ксенокультурогическая миссия

Территория посольства Земли.

Новый Шумер

Иштар, Ллаланд, 21185 11D

27:13 по местному времени

— Живей, Моор! Они проходят через северную стену!

Доктор Николь Моор вытаскивала из лабораторного сейфа кристаллоносители — разноцветные «камушки» размером с косточку домино, содержащие мегабайты ценнейшей информации — и пригоршнями ссыпала в вещмешок сержанта Айкена, которую тот держал перед ней.

— Еще немного, — пробормотала она.

Карлтон, главный представитель «Пан-Терры», шарахнул по столу кулаком.

— Черт возьми, они могут ввалиться сюда в любую минуту! Плюнь ты на эту чепуху!

Николь резко обернулась к нему. Ее глаза горели.

— Здесь пять лет исследований, Карлтон! — выпалила она. — Пять лет моей жизни! Я не допущу, чтобы все это погибло!

— Тогда — счастливо оставаться! — отрезал Карлтон и исчез в коридоре, ведущем наружу. В комнату долетел вой сирены, созывающей морских пехотинцев к зданию дипмиссии.

Карлтон прав. У нее очень мало времени.

Но она должна спасти свои записи. Пять лет кропотливой работы с аханну и их… домашними людьми. Она сгребла остатки кристаллов в сумку, сунула туда же свой электронный рекордер и портативный компьютер. Еще несколько тысяч фотографий и несколько мегабайт записей, которые она не успела переписать на носители, когда все это началось.

По сравнению с сумками, вьюками, рюкзаками и всем прочим, что человечество изобрело для переноски вещей, вещмешок морских пехотинцев представлял собой шаг вперед. Больше всего он напоминал прямоугольный ранец, увитый шнурами и проводами, которые можно было принять за замысловатую отделку. При помощи пары лямок сумка превращалась в рюкзак — это был лишь один из вариантов. Николь вскинула ее за спину и услышала гудение сервопривода. Баланс перераспределился, плечевые распределители сжались плотнее, и плечам сразу стало удобно. Итак, ей предстоит на собственном хребте вынести из здания дипмиссии около тридцати килограммов электроники. Без помощи техники у нее на это просто не хватило бы сил.

Николь последний раз окинула взглядом свой кабинет, и в носу защипало. Пять лет…

Будь проклят Джеремелет вместе с его «Фактором Судьбы»… И будь проклят Высочайший Император с его спорадическими попытками ублажить людей. И будь проклята Торговая Миссия с ее попытками распространить на этот мир принципы социального равновесия, которым тысячу лет стукнуло. Будь проклята Партия Человечества, которая носа не высовывает с Земли и вечно все переворачивает с ног на голову. И будь проклята она сама вместе со своей бандой ксенокультурологов, которая опять раскопала то, что и раскапывать-то, наверно, не стоило. Есть вещи, которые лучше не трогать. Нет, никто не спорит: рабовладение аморально, основано на ложных принципах, непристойно и противоречит законам справедливости. Но если рабы хотят быть рабами? Если они счастливы в своем рабстве? Если они продолжают свой род, и каждое новое поколение довольно своим положением?