Закончив с периметром, я залег в кустах смородины и принялся изучать в бинокль окрестности, особое внимание уделяя протянувшемуся неподалеку железнодорожному полотну, вернее, двум покосившимся, сошедшим с рельсов вагонам. В них запросто могли устроить себе лежку упыри. К тому же вдоль полотна любили рыскать стаи панцирных собак. Короче, хищников в округе обычно хватало, только успевай отстреливать. Но сегодня было на удивление тихо, и мне вдруг показалось, что мы - единственные живые существа на несколько километров вокруг.

   Это ощущение напрягало, заставляло нервничать. Хотелось уйти отсюда и побыстрее. Но двигаться ночью по АТРИ равняется самоубийству. Вернее, мы с Потапом вдвоем прошли бы, но со стажерами... Нет, лучше пересидеть в бункере до утра.

   Через два часа меня сменил Потап.

   - Ну, как тут? Спокойно?

   - Даже чересчур, - ответил я. - Ни единой твари вокруг. Словно вымерло все.

   Воцарилась пауза. Потап обеспокоенно посмотрел на юго-восток - туда, где возвышался над тайгой и сопками неправдоподобный Останкинский шпиль - одна из неразгаданных загадок АТРИ.

   В геологическом смысле Останкинский Шпиль - типичный базальтовый голец, ученые не раз брали с него пробы. Ну да, форма необычная, и высота чрезмерная, но не это является главной особенностью пика. Начать с того, что его реальную высоту так и не удалось измерить, вернее, измеряли неоднократно, но результат каждый раз получался разным. Грешили на измерительные приборы.

   Не знаю... Возможно, так и есть. Приборы в АТРИ вообще работают крайне нестабильно. Но никакими приборами не объяснишь, почему Останкинский шпиль виден практически из любой точки АТРИ, даже за две сотни километров от него. Виден и днем, и ночью - как сейчас. В темное время суток Шпиль начинает светиться изнутри неярким мерцающим светом, будто гигантский маяк.

   Кстати, в период первого - сталинского - освоения АТРИ, этот пик так и нарекли - Маяк коммунизма, и лишь десятилетия спустя переименовали в Останкинский шпиль. Хотя и сейчас порой используют укороченное старое название - Маяк.

   Мы с Потапом внимательно изучали Шпиль. Перед сиянием возле него обычно возникает Двойник. Бывают и другие признаки приближающихся аномальных явлений, но сейчас ничего такого не наблюдалось. Хотя в какой-то миг мне вдруг почудилось...

   - Потап, ты видишь? Вокруг Маяка едва заметное странное свечение, будто нимб над головой святого...

   - Нимб? Нет, ничего такого не вижу. Маяк, как Маяк.

   У меня внезапно защипало в глазах, наверное, слишком долго и пристально вглядывался вдаль. Я сморгнул, и тотчас нимб исчез. А может, его и не было вовсе...

   - Показалось, - пробормотал я.

   - Бывает... - откликнулся Потап. - Утром двинем обратно к Ванаваре. Придется прервать маршрут. Летягу нужно срочно доставить в госпиталь.

   - Само собой. Кстати, как он там?

   - Держится молодцом, но досталось парню крепко.

   Мы помолчали.

   - Ладно, пойду спать. - Я зевнул и направился к люку.

   Проснулся оттого, что кто-то спускался по лестнице. Я открыл глаза, одновременно нащупывая рукоять табельного 'Ярыгина', но тут же оставил оружие в покое - в бункер вошел Джигит.

   Я посмотрел на часы: начало четвертого, значит, как раз его смена. Джигиту оставалось дежурить чуть меньше часа, а потом его должен сменить Гаяр.

   - Что случилось, стажер? - вполголоса спросил я. - Почему оставил пост?

   - Да там, наверху, что-то непонятное творится, - шепотом ответил Джигит. - Пойдите, гляньте, товарищ капитан.

   Прихватив автомат, пошел за стажером к лестнице. На полпути остановился. Почувствовал какое-то смутное беспокойство. Словно что-то забыл сделать или взять...

   Я оглянулся и посмотрел на спящих ребят. Гаяр дрых безмятежно, как ребенок, и даже улыбался во сне. Летягу, напротив, явно мучили кошмары. Он морщился, постанывал, ворочался с боку на бок. А Потап даже во сне не терял бдительности. Его рука застыла в сантиметре от приклада автомата 'Гроза'. И хотя спал он крепко, в случае тревоги ему хватило бы секунды, чтобы проснуться и перейти в боевой режим. Из моего снаряжения в бункере оставался только рюкзак и подсумки-контейнеры для хабара. Взять с собой? Нет, без них сейчас, пожалуй, можно обойтись.

   Переборов непонятную тревогу, я отвернулся и пошел по лестнице.

   - Бедуин, - позвал сверху Джигит. - Скорее! Оно растет.

   Я выбрался на поверхность и сразу заметил на юге беззвучный клубящийся черно-красный 'гриб', словно от ядерного взрыва, который вспухал над верхушками сосен примерно в том месте, где находились заброшенные корпуса бывшего завода 'Октябренок'. Тишина вокруг стояла настолько полная, что если бы не дыхание: мое и Джигита, я решил бы, что я оглох.

   - Чего это такое? - прошептал Джигит.

   - Не знаю...

   Внезапно земля качнулась, ушла из-под ног, словно палуба во время шторма. Я машинально сделал несколько шагов вперед, пытаясь удержать равновесие, а Джигит уцепился за меня, чтобы не упасть.

   - Товарищ капитан!.. Бедуин!.. - судя по разинутому рту стажера, он кричал, но мне его слова показались шепотом.

   С моим слухом явно творилось что-то не то. Зато зрение вдруг необычайно обострилось. Сейчас я видел далекий лес так, будто смотрел на него ярким солнечным днем в мощный бинокль. Впрочем, вокруг и в самом деле ощутимо посветлело, словно внезапно наступили белые ночи.

   Странный 'гриб' не развеялся, а напротив, стал плотнее. Более того, он начал двигаться, причем в нашу сторону и с весьма приличной скоростью! Несся, не разбирая пути - прямиком сквозь тайгу, ломая деревья, оставляя за собой широкую просеку и глубокую борозду перепаханной земли.

   - Тревога! Поднимаем всех! Уходим! - Я выпустил короткую очередь в небо, пытаясь подать сигнал Потапу и остальным, а Джигит бросился к люку.

   Земля продолжала раскачиваться, будто гигантские качели. Стажер потерял равновесие и упал, попытался подняться на четвереньки, но тут горизонтальная до сих пор поверхность взвилась на дыбы - мы в один миг словно оказались на склоне отвесной горы. Удержаться не было никакой возможности, и мы с Джигитом покатились кубарем прочь от люка, сминая ветки смородины, набивая шишки и синяки на кочках и россыпях камней.

   Вначале мы двигались параллельным курсом, но потом меня выкинуло на железнодорожное полотно, а стажера отбросило левее - к домику путевого обходчика, и я потерял его из виду.

   Я катился по рельсам со скоростью хорошего курьерского поезда. Бился головой о стыки, молясь, чтобы выдержал шлем. Пересчитывал ребрами шпалы. Слышал, как трещит ткань комбинезона, цепляясь за металлическую сетку, которой укрепляли железнодорожную насыпь. Сейчас сетка кое-где вылезла наружу, перекрутилась, образуя весьма неприятные препятствия. Мне казалось, что я лечу в адскую пропасть, у которой нет дна.

   И все же наступил момент, когда падение прекратилось - поверхность вновь стала горизонтальной. Блаженство продолжалось несколько секунд, а затем все повторилось - я снова оказался в верхней точке горы и покатился обратно.

   Не успел достигнуть 'дна', как наклон вновь изменился. Казалось, мною играют в пинг-понг. После пятого или шестого раза я полностью потерял ориентацию. Туда-сюда... Туда-сюда... А потом меня с размаху швырнуло на что-то очень твердое, и я потерял сознание.

   Очнулся от резкой боли, которая буквально прошивала все тело насквозь. Земля больше не качалась. Мир вокруг переменился. Стало светлее. Нет, не так. Скорее, желтее. Казалось, в одночасье исчезли абсолютно все краски, кроме двух: желтой и серой. Небо, земля, растительность и даже мой комбинезон выглядели так, словно их щедро присыпали речным песком вперемешку с пеплом. Гигантского 'гриба' не было и в помине - то ли развеялся, то ли ушел дальше на юг.

   Я попробовал встать. Тотчас напомнила о себе боль. Теперь она сосредоточилась в боку и в правой ноге, вернее, в голени, чуть повыше лодыжки. Шнуровка на правом берце оказалась вспорота, будто бритвой. Тонкий глубокий порез шел насквозь через кожаный 'язык' ботинка, штанину комбинезона и оставлял царапину на голени. Но эта едва заметная ранка не могла быть источником боли. Дело в чем-то другом. Я осторожно ощупал ногу. Похоже, перелом. К счастью, закрытый и, судя по ощущениям, вернее, по их отсутствию, без большой внутренней кровопотери - то есть острые края сломанной кости не порвали вену или крупные кровеносные сосуды, иначе я испытывал бы сейчас озноб, сильнейшую слабость и усиленное сердцебиение одновременно. Что ж, мне 'достался' не самый плохой вариант. Если найду шину и замену костылям, смогу даже медленно ковылять, а пока придется ползти.