С боком сложнее, что такое с ним случилось, с ходу не понять. Болит просто зверски. Ладно, будем надеяться, что всего-навсего сильный ушиб. Хотя после 'игры в пинг-понг' я весь как один сплошной синяк, с множеством ссадин и порезов.

   Пискнул счетчик радиации и тут же вырубился. Все, сдох. Видно, повредился при падении. Как и КИП. Значит, у меня больше нет ни связи, ни анализатора, ни дозиметра.

   Проведя беглую инвентаризацию, убедился, что положение совсем хреновое. Из оружия остался один только нож - каким-то чудом он умудрился удержаться в специальном кармашке на предплечье. Автомат, шлем и кобуру с Ярыгиным сорвало во время 'игры в пинг-понг'. Комбинезону тоже пришлось несладко - порезан буквально в лохмотья. От карманов разгрузки остались одни воспоминания. А там были боеприпасы, аптечка, фонарь. Впрочем, фонарь я обнаружил в двух шагах от себя - раздавленный, будто только что из-под пресса.

   Часть снаряжения осталась в рюкзаке, а он лежит в бункере... Вернее, лежал...

   Так, а где у нас бункер?

   Я приподнялся на одном колене, пытаясь сориентироваться.

   Ага... Я угодил в строительный котлован - давным-давно заброшенный, заросший ветвистым крестовником с толстыми мохнатыми стеблями и продолговатыми листьями. Сейчас и стебли, и листья казались песочно-желтыми, словно какой-то ненормальный маляр щедро облил их краской.

   Котлован был усеян всякой строительной дребеденью: трубами, щебенкой, кусками арматуры, бетонными плитами. Именно о пирамиду из плит меня и шваркнуло напоследок. Счастье еще, что не повредил себе позвоночник, не свернул шею и не пропорол живот прутьями арматуры. Сегодня удача на моей стороне. Вот только надолго ли? АТРИ счастливчиков не любит. Она как карточный шулер - поманит удачей, прельстит баснословным выигрышем, а потом отберет все до последнего, включая рассудок и жизнь...

   Ладно, пора выбираться из котлована. Нужно выяснить, что же сталось с бункером и ребятами.

   Я пополз по странной желтоватой земле, пытаясь не обращать внимания на нудную боль в боку и стараясь как можно меньше тревожить покалеченную ногу. По-хорошему надо бы сделать шину, но не из чего. Под рукой ни одной более-менее прямой дощечки. Плевать, обойдемся. Главное - не останавливаться.

   Насколько я смог сориентироваться, меня отбросило примерно на полкилометра к западу. Сущие пустяки... А интересно, с какой скоростью ползет покалеченный человек?..

   Остановился отдохнуть. Прижался щекой к странной порыжевшей земле. Мне показалось, или необычный цвет стал гуще? Он словно наползал плотной волной со стороны 'Октябренка', окрашивая не только землю, но и воздух. На небо теперь было больно смотреть, оно напоминало направленную в глаза стоваттную лампу. Этот необычный свет давил на психику, пытался подчинить себе, превратить мозги в кашу. Кажется, это и называют ка-излучением... Я боролся с ним изо всех сил, пока не заломило в висках, а потом вдруг откуда-то из глубин подсознания поднялась уверенность, что я справлюсь.

   Сразу стало легче, будто странная волна, наткнувшись на преграду, ушла, откатилась назад, к 'Октябренку'. В голове прояснилось. Нестерпимо-яркая желтизна вроде слегка померкла. И я пополз дальше, огибая стволы лиственниц, упорно, словно червь.

   Второй короткий привал сделал возле руки - обычной человеческой руки с разбитым КИПом на запястье. Оторванная по плечо, она казалась сделанной из желтоватого воска, а запекшаяся кровь напоминала светло-коричневую пенку, какая бывает у топленого молока.

   Я присмотрелся к КИПу, с трудом разобрал гравировку: 'Джигит'.

   Находка не вызвала никаких чувств. Мозг просто зафиксировал, что Джигит, скорее всего, мертв. Льющийся со стороны 'Октябренка' желтоватый свет постепенно выжигал во мне все эмоции, превращая в бездушное механическое существо. В робота, в котором заложена программа: доползти до бункера, проверить, уцелел ли кто из группы, а так же постараться разыскать хоть какое-нибудь оружие и снаряжение.

   Я оставил руку Джигита лежать там, где нашел, и пополз дальше, внимательно глядя по сторонам.

   Мои худшие опасения сбылись - бункера не было! По тому месту, где еще недавно находился люк, словно прошелся чудовищный плуг, оставив после себя перепаханную землю вперемешку с обломками кирпичей, какими-то тряпками и останками человеческих тел. Тряпки, как и земля, были влажными, измазанными в знакомой уже топленой пенке, которая ощутимо разила свежей кровью. Этот тяжелый резкий запах бил в ноздри, заставляя дышать через раз.

   Похоже, живых здесь больше не осталось. Робот внутри меня равнодушно принял такой вывод и выдвинул на первый план следующие задачи: отыскать две подходящих доски для шины, чтобы зафиксировать наконец сломанную ногу; найти оружие и снаряжение.

   Не знаю, как долго я ползал по перепаханной земле. Пронзительный желтоватый свет то и дело усиливался - накатывал волнами, предпринимая очередную атаку на мой разум. Тогда я замирал неподвижно и изо всех сил зажмуривал глаза, стараясь отыскать внутри себя ту самую преграду, которая спасла меня при первой атаке ка-волн. Иногда мне это удавалось сразу, и ментальный враг вновь отступал. А порой я пропускал удар, и тогда сознание будто раздваивалось - человек во мне словно засыпал, полностью уступая место роботу, к счастью, ненадолго.

   В один из периодов просветления обнаружил, что сжимаю в руке измазанный в чем-то липком, но абсолютно целый пистолет Ярыгина. С некоторым трудом прочитал табельный номер. Попытался вспомнить, у кого из группы был такой, но так и не вспомнил - мозги, будто превратились в кашу, так что сосредоточиться на чем-то конкретном получалось с огромным трудом.

   Вытащил обойму, она оказалась неполной. Я тщательно пересчитал патроны: восемь штук. Обрадовался им, как родным. Целых восемь штук! Живем, ребята!

   'А долго ли?' - трезво спросила оставшаяся разумной частица сознания. Но я велел ей заткнуться. Сколько ни проживу, все мое.

   Ярыгин оказался единственным трофеем, и я решил, что пора уходить... тьфу ты... уползать отсюда. Тем более что сознание отключалось все чаще, причем в такие моменты тело продолжало активно двигаться, живя какой-то своей, бездушной жизнью.

   В очередной раз пришел в себя с куском человеческой ноги возле рта. Кажется, я всерьез собираюсь это съесть... В ужасе отбросил прочь отвратительную еду, едва удерживая рвотные позывы. И вдруг отчетливо понял, что пребывание в лучах раздражающе желтого света постепенно превращает меня в мутанта. В зомби или упыря. Короче, в прожорливую кровожадную тварь.

   Накативший ужас придал сил - никогда в жизни я не ползал так быстро. Уверен, ни одна, самая шустрая ящерица не смогла бы сейчас угнаться за мной.

   Инстинкт подсказал направление движения - на север - прочь от источника желтого света, который явно находился среди полуразрушенных корпусов Октябренка. Почти ничего не соображая, не видя и не слыша, я пополз вперед, отчаянно стараясь удержать остатки ускользающего рассудка. Как в бреду, миновал железнодорожные пути и полосу отчуждения, машинально обогнул по широкой дуге странный, похожий на муравейник, холмик и вполз в рощицу из молодых лиственниц.

   Чудовищный желтый свет не собирался отпускать меня. Догонял, мягко толкал в затылок, проникал в мозг. Кажется, я рычал, ругался - громко, в голос. В бессильной ярости грозил кулаком, обещал поквитаться с кем-то. И полз, упорно полз вперед, уже понимая, что не доползу - еще немного, и ка-излучение окончательно разрушит мой разум. Тогда пойдет гулять по просторам АТРИ еще один зомби. Или, упаси боже, упырь...

   - Ну, уж нет, суки!.. Не дождетесь!.. Меня вам в мутанта не превратить! Хрен собачий получите, а не Бедуина!

   Я сел, двумя руками взял Ярыгина, тщательно проверил, есть ли патрон в патроннике, вставил ствол в рот, закрыл глаза. Палец замер на спусковом крючке.

   Разум отчаянно сопротивлялся, не позволяя нажать на спуск. Кто-то, сидящий глубоко во мне, не хотел сдаваться. Собирался бороться до конца. Еще надеялся спастись. Посылал в пространство немые отчаянные призывы о помощи.