Trodden with the catties feet;

But a Pebble of the brook,

Warbled out these metres meet.

Love seeketh only Self to please,

To bind another to Its delight:

Joys in anothers loss of ease,

And builds a Hell in Heavens despite.

"Любовь прекрасна и скромна,

Корысти ей не надо;

За нас в огонь пойдет она

С ней Рай и в бездне Ада!"

Так пел Ком Глины в колее,

Попавший под копыто.

На это Камень из ручья

Ответил ядовито:

"Любовь корыстна и жадна!

Покоя нас лишая,

Все под себя гребет она

С ней Ад и в кущах Рая!"

Is this a holy thing to see,

In a rich and fruitful land,

Babes redued to misery,

Fed with cold and usurous hand?

Is that trembling cry a song?

Can it be a song of joy?

And so many children poor?

It is a land of poverty!

And their sun does never shine.

And their fields are bleak bare,

And their ways are fili'd with thorns

It is eternal winter there.

For where-e'er the sun does shine,

And where-e'er the rain does fall:

Babe can never hunger there,

Nor poverty the mind appall.

Благое ль дело на земле

Богатой, плодородной

Смотреть, как детям подает

Богач с душой холодной?

Не славу взносит этот хор

Не с радости поющих

Здесь тыщи маленьких сирот!

Здесь Царство Вопиющих!

Здесь солнца луч не светит им,

Здесь их терзает голод,

Здесь тропы терниев полны

И вечен лютый холод.

А где земля под солнышком

И дождиком полита,

Дитя не может голодать

И Нищета забыта!

In futurity

I prophetic see,

That the earth from sleep,

(Grave the sentence deep)

Shall arise and seek

For her maker meek:

And the desart wild

Become a garden mild.

x x x

In the southern clime,

Where the summers prime,

Never fades away;

Lovely Lyca lay.

Seven summers old

Lovely Lyca told,

She had wanderd long,

Hearing wild birds song.

Sweet sleep come to me

Underneath this tree;

Do father, mother weep,

"Where can Lyca sleep".

Lost in desart wild

Is your little child.

 How can Lyca sleep,

If her mother weep.

If her heart does ake,

Then let Lyca wake;

If my mother sleep,

Lyca shall not weep.

Frowning frowning night,

O'er this desart bright,

Let thy moon arise,

While I close my eyes.

Sleeping Lyca lay;

While the beasts of prey,

Gome from caverns deep,

View'd the maid asleep

The kingly lion stood

And the virgin view'd,

Then he gambold round

O'er the hallowd ground:

Leopards, tygers play,

Round her as she lay;

While the lion old,

Bow'd his mane of gold,

And her bosom lick,

And upon her neck,

From his eyes of flame,

Ruby tears there came;

While the lioness

Loos'd her slender dress,

And naked they convey'd

To caves the sleeping maid.

Чтоб не забывали,

Выбей на скрижали:

"Придут времена

Сбросить путы сна

И Земля очнется

И к Творцу вернется,

И пустыня канет

Чудным садом станет!"

x x x

Там, где вечно лето

И земля согрета,

Девочка лежала

Вот что вспоминала:

По лесу без края,

Пенью птиц внимая,

Долго Лика шла

Отдохнуть легла.

Мне бы спать и спать!

Но отец и мать

Плачут день и ночь:

"Где ты, наша дочь?!"

Ax, несчастье с Ликой

Бродит в чаще дикой

И не может спать

Слышит: плачет мать!

Слыша эти крики,

Не забыться Лике;

А затихнет мать

Можно Лике спать.

Прогони же. Ночь,

С неба тучи прочь!

Высвети луну

Я тогда усну.

Лес вокруг шумит

Лика крепко спит;

Тихо вышли звери,

Жившие в пещере:

Вышел лев могучий

С гривою дремучей,

Обошел степенно

Спящая священна!

Вкруг играли игры

Леопарды, тигры;

Лев, над Ликой стоя,

Гривой золотою

Клонится все ниже,

Нежно Лику лижет

Слезы, как рубины,

Катятся на глины.

Львица пожалела

Спящую раздела;

И укрыли звери

Девочку в пещере.

All the night in woe,

Lyca's parents go:

Over vallies deep,

While the desarts weep.

Tired and woe-begone,

Hoarse with making moan:

Arm in arm seven days,

They trac'd the desart ways.

Seven nights they sleep,

Among shadows deep:

And dream they see their child

Starv'd in desart wild.

Pale thro' pathless ways

The fancied image strays,

Famish'd, weeping, weak

With hollow piteous shriek

Rising from unrest,

The trembling woman prest,

With feet of weary woe;

She could no further go.

In his arms he bore,

Her arm'd with sorrow sore:

Till before their way,

A couching lion lay.

Turning back was vain,

Soon his heavy mane,

Bore them to the ground;

Then he stalk'd around.

Smelling to his prey,

But their fears allay,

When he licks their hands:

And silent by them stands.

They look upon his eyes

Fili'd with deep surprise:

And wondering behold,

A spirit arm'd in gold.

On his head a crown

On his shoulders down,

Flow'd his golden hair.

Gone was all their care.