— Готовы, господа? — спросилъ статный джентльменъ, когда его гости были вымыты, вычищены, выхолены и угощены вишневкой.

— Къ вашимъ услугамъ, — отвѣчалъ м-ръ Пикквикъ.

— Такъ пойдемте же въ гостиную.

Пошли всѣ, кромѣ м-ра Топмана, оставшагося въ кухнѣ на нѣсколько минутъ поиграть съ черноглазой Эммой, которая, однакожъ, чуть не вьщарапала ему глазъ, когда онъ хотѣлъ приступить къ рѣшительному намѣренію влѣпить поцѣлуй въ ея розовую щечку. Бросивъ неприступную дѣвушку, онъ побѣжалъ за своими товарищами и явился вмѣстѣ съ ними въ общую гостиную.

— Милости просимъ, господа, — сказалъ гостепріимный хозяинъ, отворяя дверь, и выступая впередъ для представленія своихъ гостей. — Милости просимъ въ Меноръ-Фармъ.

Вся гостиная встала при входѣ м-ра Пикквика и его друзей. Между тѣмъ какъ происходила рекомендательная церемонія со всѣми своими подробностями, м-ръ Пикквикъ углубился въ разсмотрѣніе физіономій дѣйствующихъ лицъ и заранѣе, такимъ образомъ, старался составить безошибочное понятіе объ ихъ нравственныхъ и физическихъ свойствахъ. Президентъ Пикквикскаго клуба, должно замѣтить, подобно многимъ великимъ людямъ, былъ замѣчательный физіономистъ.

На почетномъ мѣстѣ, по правую сторону камина, въ мягкихъ креслахъ на колесахъ, сидѣла старая леди въ полиняломъ шелковомъ платьѣ и высокомъ чепцѣ: это была достопочтенная родительница м-ра Уардля. По стѣнамъ и на столикѣ около нея расположены были разныя драгоцѣнныя вещицы, полученныя ею въ различные періоды ея жизни отъ своихъ домашнихъ, во первыхъ въ доказательство того, что они помнятъ день ея рожденія, a потомъ, какъ видимые знаки, того что они еще не дожили до ея кончины. Тетушка и двѣ молодыя дѣвицы, стараясь наперерывъ угодить почтенной леди, окружили ея кресло со всѣхъ сторонъ: одна приставляла къ ея уху слуховой рожокъ, другая давала ей нюхать пузырекъ съ духами, третья усердно взбивала подушку за ея спиной. На противоположной сторонѣ возсѣдалъ лысый старичокъ, съ добрымъ и веселымъ лицомъ, пасторъ изъ Динглиделль, a подлѣ него расположилась его цвѣтущая половина, пожилая леди съ красными щеками, мастерица готовить ликеръ и наливки для домашняго обихода. Въ одномъ углу краснощекій мужчина среднихъ лѣтъ разговаривалъ съ толстымъ старичкомъ, безпрестанно дѣлая пояснительные и дополнительные жесты. Всѣ другіе члены джентльменской гостиной — нѣсколько паръ стариковъ и старушекъ — сидѣли неподвижно на своихъ стульяхъ и внимательно осматривали пріѣзжихъ гостей.

— М-ръ Пикквикъ, матушка! — закричалъ громкимъ голосомъ м-ръ Уардль, рекомендуя старой леди президента.

— А! — сказала старуха, тряхнувъ головой. — Не слышу.

— М-ръ Пикквикъ, бабушка! — закричали въ одинъ голосъ обѣ молодыя дѣвицы.

— А! — воскликнула старая леди. — Вздоръ говорите вы, дѣти. Какая ему нужда до такой старухи, какъ я.

— Увѣряю васъ, сударыня, — возгласилъ м-ръ Пикквикъ съ такимъ отчаяннымъ напряженіемъ, что малиновая краска выступила на его лицѣ,- увѣряю васъ, мнѣ чрезвычайно пріятно видѣть такую почтенную леди во главѣ прекраснаго семейства, тѣмъ болѣе, что вы, сударыня, несмотря на преклонныя лѣта, еще процвѣтаете и тѣломъ, и душой.

— А-а-а! — откликнулась старая леди послѣ минутной паузы. — Все это, можетъ быть, недурно, только я ничего не слышу. Что вы говорите, мой батюшка?

М-ръ Пикквикъ принужденъ былъ еще разъ надсадить свою грудь для повторенія комплимента.

— Ну, все вздоръ, я такъ и думала, — отвѣчала старая леди.

— Бабушка теперь не въ духѣ,- сказала миссъ Изабелла Уардль, — извините ее, м-ръ Пикквикъ.

— Помилуйте, это очень естественно въ ея положеніи.

Затѣмъ завязался общій разговоръ, въ которомъ приняли участіе всѣ наши друзья.

— Прекрасное мѣстоположеніе! — воскликнулъ м-ръ Пикквикъ.

— Прекрасное! — подтвердили въ одинъ голосъ Топманъ, Снодграсъ и Винкель.

— Да, я согласенъ съ вами, — сказалъ м-ръ Уардль.

— По моему мнѣнію, джентльмены, нѣтъ красивѣе мѣстоположенія во всемъ Кентскомъ графствѣ,- сказалъ задорный краснощекій мужчина среднихъ лѣтъ, — я именно такъ разсуждаю, нѣтъ красивѣе Динглиделль, это даже очевидно.

И затѣмъ онъ бросилъ вокругъ себя торжествующій взглядъ, какъ будто ему удалось одержать побѣду надъ тысячами противорѣчащихъ мнѣній.

— Да, господа, нѣтъ красивѣе мѣстности въ цѣломъ графствѣ, я именно такъ разсуждаю, — повторилъ онъ съ особенной энергіей.

— Кромѣ, можетъ быть, Муллинскихъ луговъ, — замѣтилъ толстый старичокъ.

— Муллинскихъ луговъ! — воскликнулъ задорный джентльменъ съ глубокимъ презрѣніемъ.

— Ну, да, Муллинскихъ луговъ, — повторилъ толстый старичокъ.

— Мѣстечко живописное, я съ вами согласенъ, — сказалъ другой толстякъ.

— Конечно, конечно, — подтвердилъ третій толстякъ-джентльменъ.

— Это всѣмъ извѣстно, — сказалъ самъ хозяинъ.

Задорный краснощекій джентльменъ сомнительно покачалъ головою, но не рѣшился, однакожъ, предложить дальнѣйшихъ возраженій.

— О чемъ они толкуютъ? — спросила старая леди одну изъ своихъ внучекъ, такъ, однакожъ, что громкій ея голосъ раздался по всей гостиной. Раздѣляя почти общую участь глухихъ особъ, старушка никогда не подозрѣвала, что ее могутъ слышать, когда она говоритъ про себя.

— О хуторѣ, бабушка.

— Что-жъ? Развѣ случилось что-нибудь?

— Нѣтъ, нѣтъ. М-ръ Миллеръ утверждаетъ, что нашъ хуторъ лучше Муллинскихъ луговъ.

— A онъ-то какъ знаетъ? — перебила старая леди тономъ сильнѣйшаго негодованія. — Миллеръ — извѣстный фанфаронъ: можешь это сказать ему отъ моего имени.

И высказавъ это сужденіе, старая леди, увѣренная, что никто въ мірѣ не слышалъ ея шопота, грозно повернулась на своихъ креслахъ, желая какъ будто наказать провинившагося хвастуна.

— Ну, господа, кажется, мы теряемъ драгоцѣнное время, — сказалъ хлопотливый хозяинъ, видѣвшій необходимость перемѣнить разговоръ. — Что вы скажете насчетъ виста, м-ръ Пикквикъ?

— Я очень люблю вистъ, только изъ-за меня одного прошу не безпокоиться.

— О, здѣсь много охотниковъ до виста, — сказалъ м-ръ Уардль. — Матушка, хотите ли играть въ карты?

На этотъ разъ старая леди ясно разслышала вопросъ и отвѣчала утвердительно.

— Джой, Джой! — Куда онъ дѣвался, пострѣлъ? — Ты здѣсь; ну, поставь ломберные столы.

Летаргическій парень, съ привычной расторопностью, выдвинулъ два ломберныхъ стола; одинъ для марьяжа, другой для виста. Вистовыми игроками были съ одной стороны: м-ръ Пикквикъ и старая леди; съ другой — м-ръ Миллеръ и толстый старичокъ. Остальные члены веселой компаніи предпочли марьяжъ.

Вистъ — изобрѣтеніе англичанъ и любимая игра ихъ — нашелъ на этотъ разъ достойныхъ представителей, посвятившихъ ему всѣ силы своего разсудка. Молчаніе и торжественная важность яркими чертами изобразились на ихъ лицахъ, когда открылся первый робберъ. Напротивъ, игроки въ марьяжъ за другимъ столомъ вели себя съ такою буйною веселостью, что развлекли даже вниманіе м-ра Миллера въ одну изъ критическихъ минутъ, когда надлежало сообразить вѣроятность двухъ лишнихъ взятокъ. Онъ сдѣлалъ въ этомъ случаѣ непростительное преступленіе, обратившее на него всю ярость толстаго старика, тѣмъ болѣе досадную, что старая леди умѣла мастерски воспользоваться промахомъ слабой стороны и, совсѣмъ неожиданно, пріобрѣла три лишнихъ взятки. Скоро, однакожъ, судьба сжалилась надъ несчастнымъ игрокомъ.

— Вотъ оно какъ! — сказалъ м-ръ Миллеръ торжествующимъ тономъ, — леве все-таки за нами: сыграли мастерски. Другой взятки никто не взялъ бы на моемъ мѣстѣ.

— Миллеру слѣдовало козырять съ бубенъ: не правда ли, сэръ? — сказала старая леди.

— Да, сударыня, — подтвердилъ м-ръ Пикквикъ.

— Неужто? — спросилъ несчастный игрокъ, обращаясь къ своему партнеру.

— Конечно, съ бубенъ, это было очень ясно.

— Жаль, очень жаль.

— Что толку въ этомъ? Съ вами всегда проиграешь.