— Продолжай, — попросил Андреас, целуя ее в кончик изящного носика.

— Я решила научиться бегло говорить по-гречески, поэтому собираюсь нанять учителя. Это первое. А вот второе. Перед операцией меня навестила женщина моего возраста, доброволец из группы поддержки онкологических больных. — Услышав о болезни, Андреас едва не вздрогнул. — Она рассказала, что перенесла то же самое. У меня были вопросы, ответить на которые могла только она. Ты не можешь себе представить, как это помогло мне. Я хочу под эгидой Фонда Стаматакиса объединить тех, кто победил рак. Это будет группа добровольцев, которая станет посещать больницы и клиники по всей Греции, делая то, что та женщина сделала для меня. Просветив меня, она сумела значительно уменьшить мой страх. Я собираюсь сделать то же самое для других женщин, перед которыми стоит такая проблема.

Андреас откинулся на подушку, подавляя желание сказать Доминик, что он не хочет даже думать о раке. Надо забыть все это. Но в голосе его молодой красивой жены звучала такая страстная искренность, что он не мог не дослушать ее до конца.

— Один из проектов — спонсировать забег с целью заставить женщин осознать опасность рака и тем самым спасти много жизней. Ну, ты понимаешь — устроить такой марафон, как на Закинтосе. Но участвовать будут только те, кто перенес операцию. Такие мероприятия можно было бы проводить по всей стране. Один или два раза в месяц. Я еще не решила, как часто. Потребуется серьезное планирование и сотрудничество с местными властями, но, полагаю, это будет здорово и, главное, полезно. — Доминик приникла к груди Андреаса и сжала ладонями его виски. — Знаю, тебе ненавистно это слово. Так реагируют все родные и близкие онкологических больных. Но если мы будем вместе бороться, наш брак станет крепче. Естественно, такое не сделаешь за один день. Я буду постепенно работать над этим проектом, учитывая твои планы. Но если ты предпочтешь, чтобы я не занималась им, тогда подумаю о том, чтобы закончить здесь свое образование. Мне нужно получить степень.

У Андреаса перехватило дыхание. Он поднес к губам руку жены и поцеловал кончики ее пальцев.

— Дай мне время поразмыслить.

— Конечно, дорогой. Спешить некуда. Впереди у нас целая жизнь.

У нас.

Она такая смелая! Он не находил слов, чтобы сказать ей об этом.

— Не возводи меня на пьедестал, — заметила Доминик, словно читая его мысли. — В моем положении находятся тысячи женщин. Целая армия, — улыбнулась она.

— Мощная армия, — согласился Андреас шепотом. — Отец когда-то сказал мне, что женщины — сильные. Я верю в это.

Она поцеловала его.

— А моя мама говорит, что наибольшей силой обладает добрый мужчина. Среди всех твоих мужских достоинств доброта — самое выдающееся качество. Я тебя обожаю, Андреас. — Внезапно ее глаза затуманились. — Мне только хочется, чтобы немного этой доброты досталось Тео, пока не поздно.

Каким образом разговор зашел о Тео? Он не успевает следить за ходом мыслей жены.

— Олимпия не должна была выходить за него замуж.

Глаза Доминик заволокло слезами.

— Но тогда не родился бы Ари. Он чудесный крошка!

— Согласен.

— Тео отказался от родительских прав.

— С тех пор как Ари появился на свет, Панос не имел к нему никакого отношения. Когда я навестил в больнице Олимпию, она сказала, что он ни разу не заглянул к ней. Я надеялся, что он опомнится, узнав, что это его сын, но ничего не изменилось.

Доминик подавила рыдание.

— Я была в ужасе, услышав это. Не могу понять, как можно бросить ребенка. Ари нужен родной отец. Но, по словам Тео, Олимпия вышла за него замуж после того, как разочаровалась в любви к другому мужчине. Он был страшно уязвлен.

— Разочаровалась в любви? — удивился Андреас. — У Олимпии было много поклонников, но ничего серьезного, пока она не встретила Паноса.

— Он имел в виду тебя, — призналась Доминик дрогнувшим голосом.

— Я понимаю, но это абсурд.

— Ты хочешь сказать, что у тебя никогда ничего не было с ней?

— Многие годы она была мне как сестра, особенно после смерти Марис. Но если Тео разглядел что-то еще, это его проблема.

Она закусила губу так пленительно, что Андреас не мог не поцеловать ее.

— Это трагедия, Андреас. Он вымещает гнев и ревность на невинном ребенке.

— Он не совсем нормальный. Олимпия узнала об этом вскоре после свадьбы.

— Он оскорблял ее? — спросила Доминик после продолжительного молчания.

— Да.

— Бил?

— Не только. Он запретил ей общаться с моей семьей. Так он пытался держать ее вдали от меня.

— Как они познакомились?

— Благодаря мне. Вскоре после смерти Марис я забрал семью на яхту и пригласил Олимпию с теткой, которая воспитала ее, присоединиться к нам. Мы провели вместе пару недель. Мне приходилось заниматься делами, и я часто улетал в Афины. У нас с Тео были общие коммерческие интересы, и я привез его на яхту, где он познакомился с Олимпией. Они влюбились друг в друга и вскоре поженились. Можно сказать, у них был головокружительный роман. Как выяснилось, произошла ошибка, которую я мог предотвратить.

— Как?

Андреас покачал головой.

— Не знаю. Я должен был заметить признаки.

— Очевидно, никто их не видел. Так всегда бывает. Когда мы поженились, ты не мог предвидеть, как трудно тебе придется со мной.

— Доминик… — Он сжал ее руку. — Перестань брать на себя всю вину. В браке состоят двое. Я был без ума от тебя. Мне хотелось, чтобы все шло идеально, и я пытался устранять все камни преткновения до того, как они появлялись. Но одного не смог избежать, так как Олимпия заставила меня поклясться, что я буду молчать.

Она опустила голову на подушку.

— Когда-нибудь ты расскажешь мне об этом. А пока я хочу любить тебя, — сказала Доминик, жадно прильнув к губам Андреаса и вытеснив все мысли из его головы.

Казалось, что, чем полнее они удовлетворяли свой чувственный голод, тем сильнее он становился.

— Иду, иду, — пробормотала Доминик, входя в квартиру и держа в руках сумки с продуктами. Она бросилась к телефону, уронив коробку с клубникой. Несколько ягод покатились по полу.

— Алло!

Она наклонилась, чтобы подобрать их.

— Доминик?

— Да.

— Это Олимпия.

— Я рада.

Нельзя же сказать ей, что она удивлена. Олимпия обещала позвонить, когда приедет в Афины. Но так скоро?

— Ты тяжело дышишь. Тебе плохо?

— Я чувствую себя прекрасно. — Доминик решила не обращать внимания на это замечание, зная, что Олимпия всегда пытается подорвать ее уверенность в себе. — Я только что пришла с рынка, и произошел небольшой инцидент. Ты все еще на Закинтосе?

— Нет. Я прилетела утром с Полом и сейчас нахожусь у тети.

— Уверена, она соскучилась по Ари.

— Они оба обрадовались встрече и теперь заняты друг другом. Поэтому я звоню. Если у тебя нет особых планов, может быть, пройдешься со мной по магазинам?

— Как-нибудь в другой раз с удовольствием составлю тебе компанию. Дело в том, что мы пригласили родителей Андреаса на ужин, и мне придется заняться готовкой.

— А где Мария?

— Сегодня я хочу угостить их американскими блюдами.

— Как интересно!

Олимпия напрашивается на приглашение. Доминик решила не разочаровывать ее.

— Может быть, присоединишься к нам?

— Мне бы не хотелось мешать.

— Ты не помешаешь. Приходи вместе с Ари. Я уверена, что родители Андреаса обрадуются вам.

— Правда?

— Ну, конечно.

— В какое время?

— В семь.

— Я приду. Спасибо.

Она тут же позвонила мужу. Секретарь немедленно соединила ее.

— Доминик?

— Привет, дорогой.

— Ты себя хорошо чувствуешь?

Это был первый вопрос, который он задавал, даже если они расставались на несколько часов. Доминик надеялась, что со временем беспокойство Андреаса уляжется.

— Замечательно. Олимпия возвратилась, и я пригласила ее на ужин. Надеюсь, ты не возражаешь?