- Вот эти самые марки, - сказала Тамара, - они иногда от петли человека могут спасти, поняла?
Солдаты больше на заходили в гости к Анне. Однажды Таня заметила на улице того, робкого, с жидким тенорком, но он поспешно отвернулся: то ли прикинулся, то ли в самом деле не заметил. Перестали появляться и "люди из леса", а Таня так ждала, что наконец они узнают ее, открыто и крепко, по-дружески пожмут ей руку. Нет, приходилось затаиться и ждать. Снова ждать.
Но все равно каждый вечер, с величайшими предосторожностями, Тамара включала запрятанный в кладовке радиоприемник. Они понимали, как это опасно, и все-таки ловили Москву, записывали сводки Советского Информбюро о положении на фронтах. Новости Тамара под величайшим секретом рассказывала близким знакомым, те - другим знакомым, и правдивое слово бежало от дома к дому, одним сердцам даруя надежду, другие наполняя страхом и трепетом...
Слушать радио было очень рискованно: передачи мог услышать живший за стеной управдом Павел Михайлович Кучеров.
СВОИ СРЕДИ ЧУЖИХ
Нелегко было Тане и Наташе закрепиться в Минске. Что там прописка нужно было стать своими людьми в городе, завести знакомства, самые разные, самые обширные.
Девушки были энергичны, обаятельны, общительны - это привлекало к ним людей. Несмотря на молодость, они были достаточно проницательны и осторожны, чтобы самим не попасть впросак. И все же каждое новое знакомство вызывало новые сложности, складывалось не сразу и не просто. Не просто это - из отрывочных фраз составить представление о чем-то для тебя важном, натолкнуть человека на нужный разговор. Да и уметь слушать немалое искусство.
Все, что им удавалось узнать, Таня и Наташа поочередно передавали в лес Андрею, а он сообщал в Москву. Девушки приносили ему поесть - своего, домашнего: каждая вареная картофелина была для него праздником...
Однажды приехавшие из леса с подводой и продуктами, якобы на базар, партизаны сказали, что Андрей расстался со своей землянкой и перекочевал наконец в Бобры, туда, куда и предполагалось отправить его с самого начала. Таня встревожилась. Никому из них она не рассказывала ни про Андрея, ни про Наташу. Не решаясь ответить, переводила взгляд с одного бородатого лица на другое: в город обычно приезжали партизаны постарше, люди солидные, с сединой в усах и бороде.
- Ладно, не тревожься, - усмехнулся один из них, - да за тебя Тамара Сергеевна головой поручилась. Ну, значит, наша...
С Андреем произошло следующее...
В лесу он исхудал, оброс, оборвался. Огонь он не решался разводить ни днем, ни ночью. В дождливые или прохладные дни - ночами было еще хуже его била лихорадочная дрожь в сырой землянке. Лишь в погожие дни удавалось чуточку отогреться на осеннем солнышке.
Пожалуй, единственное, что радовало его, - это сведения, доставляемые Таней и Наташей. Они пробирались к Андрею поочередно, стараясь поменьше привлекать внимание стражей "нового порядка". По пути в лес Таня встречалась с Наташей и дальше шла уже чаще всего одна.
В одних случаях она сообщала о прибытии новых пополнений и точно называла места их размещения, в других - неведомым путем узнавала, куда и сколько фашисты отправили горючего. Ее информация была так значительна, что несколько раз Андрей думал: спасибо за помощниц, Таня Климантович незаурядный разведчик, самоотверженный, одаренный, находчивый.
Такая оценка для Тани многого стоила. Андрей был сдержан и скуповат на похвалы. Но весь опыт прежней работы подсказывал ему, что Таня - не просто собиратель случайных фактов, пусть даже смелый. Она - истинный разведчик, умеющий распознавать людей, привлечь их к работе, умеющий анализировать факты и отбирать главное.
Тем временем из Москвы пришло распоряжение уйти при возможности из землянки, связаться с партизанами, но случая все не подвертывалось. Подвернулся он неожиданно.
Однажды несколько партизан из разведывательной группы "Димы", пробираясь по лесу, обнаружили землянку, а в ней бородатого, заросшего до самых глаз незнакомого парня.
Он сидел, давно уже чутко прислушиваясь к хрусту веток и доносившимся голосам, и почти не сомневался, что перед ним партизаны. Они направили дула пистолетов на бородатого незнакомца, он тоже не вынимал рук из карманов. Начался взаимный допрос.
Убедившись, что перед ним в самом деле партизаны, Андрей рассказал о себе, достал документы. Однако поверили ему не сразу.
- Документами нас не удивишь, - сказали лесные гости. - Сами какие угодно сфабрикуем.
Пришлось привести все подробности неудачной высадки, припомнить историю с потерянным мешком.
- Насчет мешка и мы знаем, - сказали партизаны.
Сложные нити связывали партизан и подпольщиков. Таня побывала на явочных квартирах, указанных ей Ольгой, и там было решено, что не стоит привлекать лишние взгляды.
- Да-а, браток, нелегко тебе пришлось, - говорил старший отряда Андрею. - Укладывай свои вещички и айда с нами. Эвакуируем тебя отсюда в Бобры, по месту назначения. Там у нас в партизанской зоне власть Советская, подкормим тебя - живо в себя придешь.
Перед уходом Андрей написал записку и спрятал ее поглубже в тайничок в своей землянке. Придут Таня или Наташа, прочтут записку и узнают новый его адрес.
Так Андрей оказался у партизан, у своих, на клочке земли, которая оставалась советской.
Первой нашла его Таня.
Таня принесла Андрею новые сведения, собранные и ею и Наташей. Сведения Наташины относились к событиям, происходившим в соседних с Минском деревнях. С каждым днем оккупанты чувствовали себя там все неспокойнее. Однако Наташе нужно было надежнее обосноваться в Минске и вряд ли стоило появляться впредь у Ольги Климантович.
Паспортов у Наташи, как известно, было несколько, но вот пропуск для переезда в Минск загодя приготовить не успели, а ждать, пока его изготовят, не стоило.
Отправлять Наташу под видом нищенки, побирушки - без пропуска - было опасно. Могли задержать, чего доброго.
Партизаны, приходившие в деревню, придумали сравнительно безопасный повод. Им самим часто удавалось затеряться где-нибудь на базаре среди крестьян, привозивших продукты на продажу.