- Немец, говоришь, ходит? - опасливо переспросила Таня.

- Хозяйка сказала, он не опасный. Сам побаивается, как бы на него не донесли. Им ведь запрещают у наших ночевать, а он вообще чуть ли не переехал. Мне, Танечка, аусвайс необходим. Без него могут вызвать, в Германию угнать.

- Хорошо, Ната, погоди немного, устроим тебе аусвайс. Тогда наконец сможешь ходить увереннее. А дел-то у нас впереди хоть отбавляй!

Подруги простились, условившись о новой встрече. Таня не скрывала своей тревоги: пока что Наташе не слишком повезло с жильем и мало ли что могло случиться за эти дни.

А случилось то, что и новая квартира оказалась небезопасной. Как-то вечером дворник, вышедший во двор покурить, проболтался Наташе:

- Мне, барышня, велено за вами приглядывать и все про вас докладывать. Брат ихний, хозяйки вашей, силу большую имеет, вся полиция ему знакомая. Она от него не впервой жильцов уводит, вот он ее и недолюбливает, вроде бы всякий раз недобрал чего. Домовладельцем заделался! А мне - тьфу! От меня слова не дождутся, молчу. Однако лучше бы вам, барышня, ихнюю аусвайсу заиметь. Ведь нету? А вы постарайтесь. И вам покойнее, и мне тоже...

- Дворник прав, - согласилась хозяйка, когда Наташа ей все рассказала. - Нужно достать аусвайс, иначе не миновать неприятностей.

Наташа не стала передавать слова дворника о хозяйкином брате, но видела по ее лицу, что та сама прекрасно все понимает. Изможденная, в надвинутом на лоб темном платке, с просящим тревожным взглядом, она несла через всю жизнь ту тяжкую усталость, какая ложится на плечи вместе с чувством стыда, непрерывной тревоги за самых близких людей. Рос рядом брат, и всю жизнь ни на один день не оставляли ее эти горькие чувства: не дал он ей ни отдыха, ни радости. А она считала себя в ответе за него, за его поступки, один одного грязнее, и гнулась от стыда, от невозможности что-либо изменить...

Наташа с беспокойством думала и об аусвайсе, и о том, что хорошо бы устроиться на работу. Случай устроиться представился неожиданно.

Однажды ночью кто-то с силой рванул дверь комнаты, сорвал с крючка. На пороге стоял унтер из военной столовой, поклонник соседки. Он едва держался на ногах. Ощупывая стены, пошатываясь, унтер добрел до кровати, повалился на нее, буркнул пьяным голосом, чтобы его не будили до семи утра, и захрапел. Наташа пыталась дергать его за руку, объяснить, что он, по-видимому, перепутал дверь, но тот отвечал громким храпом.

Наутро Наташа, всю ночь дремавшая вместе с хозяйкой в кухне на табуретках, подкараулила унтера в коридоре и сердито сказала по-немецки:

- Мы вынуждены жаловаться вашему начальству. Сегодня ночью вы нас оскорбили и вообще ведете себя недостойно. Вас немедленно отправят на фронт или в отряд по борьбе с партизанами...

Унтер, выспавшийся за ночь, смотрел на нее с ужасом. Он дорожил теплым местечком в кухонном раю и невероятно боялся партизан. Видя его замешательство, Наташа решила продиктовать свои условия, но из осторожности прежде всего обрушилась на гитлеровца с упреками:

- Вы не только сыты, вы пьяны чуть ли не каждый день, а вы бы на людей посмотрели. Разве вы не видите, с каким трудом мы перебиваемся, еле концы с концами сводим? Вы вот, наверно, хотите, чтобы вас пожалели, не выдавали, а вы нас жалеете?..

Стоя перед Наташей, ошеломленный унтер поднял обе руки, как бы в знак полной капитуляции. И уже спустя два дня Наташа определилась в военную столовую на должность судомойки. Теперь аусвайс лежал у нее в кармане.

Подошел срок свидания с Таней. При встрече Наташа показала ей свое служебное удостоверение. Таня с улыбкой развела руками.

- Наташа, ты неоценимый человек. Такое знакомство! Он ничего не заподозрил?

- Думаю, только то, что я с голоду решилась почти на шантаж.

- Нет, ты просто молодец, Наташа! Каков напор, а? Но наш Андрей не дремал, нашел человека... Теперь у нас всегда будут и пропуска, и аусвайсы.

- Поддельные?

- В том-то и дело, что самые настоящие. Вот, пожалуйста. И печати, и подписи. Свой человек в комендатуре, представляешь? По заданию наших туда устроился...

...Каждый новый день приносил новые волнения, но и дарил новые победы, пусть еще не слишком значительные, но ценные и важные для общего дела, ради которого девушки прибыли на землю оккупированной Белоруссии.

ОПАСНОЕ СОСЕДСТВО

Тамара Сергеевна и Таня спешили избавиться от соседства начальника полиции, но и на новой квартире их подстерегали неприятные сюрпризы.

Начать с того, что во флигеле в глубине двора жили чванившиеся своим происхождением обрусевшие немцы. Оккупанты, правда, считали их второсортными арийцами, но тем не менее предоставляли им ответственные должности. Один из новых соседей занимал какой-то немалый пост на Минском железнодорожном узле. Пузатый и важный, он торжественно проходил по двору - утром на работу, вечером с работы, презрительно не замечая бывших знакомых. На улице его всегда ожидала машина, неподалеку от машины прогуливался переодетый охранник, усиленно притворявшийся, что он просто от нечего делать глазеет на прохожих.

Но и полицая, и немца всякий раз, будто не замечая их пренебрежения, льстивыми поклонами приветствовал управдом Кучеров.

В валенках, несмотря на теплую погоду, в облезлой спецовке, Кучеров вечно суетился по двору, обремененный уймой забот. Таня и Тамара в первый же день услышали от одной из общительных соседок, что Кучеров гонит в своей квартире из гнилой картошки самогон, потихоньку сбывает его втридорога владельцам разных шинков и кабаков, какие во множестве расплодились в Минске. Распахнутые окна его квартиры дышали густым сивушным перегаром, но этот самогонщик пользовался уважением местных властей: еще бы, предприниматель, деловой человек!

С опаской поглядывая на Кучерова, Таня и Тамара не догадывались, что новый сосед, вечно такой занятый, внимательно наблюдает за ними. Сквозь стену по вечерам до слуха управдома доносились необычные звуки. Он с удивлением отметил, что у соседок из крана в раковину иногда часами шумно струится вода. Что за наваждение? То ли кран неисправный, то ли завернуть не умеют? Так нет же: захотели - завернули.