Хеллер передал Майку пакет для мусора:

— Припрячьте-ка это для меня, Майк, хорошо?

Тут меня ожидало еще одно расстройство. Я уж было решил проскользнуть как-нибудь туда и забрать этот мешок. Теперь же вот ищи, куда его запрячут! А это еще что такое?

Бригада Майка разгружала большие кислородно-ацетиленовые емкости и складывала их на поддоны с мягкими прокладками. Что это они собирались делать? Открыть самую деловую в мире сварочную мастерскую?

И вот еще что: когда Хеллер обводил взглядом работавших, я заметил по оттопыренным местами комбинезонам, что они вооружены.

— И чего это ты не разрешил семье сделать на тебя ставку? — заговорил Майк, обращаясь к Хеллеру. — Мы здорово поработали над колесами. Теперь ты уж точно победишь.

С «кадиллака» сняли брезент. Машину увидели с трибун стадиона. Радость зрителей выплеснулась волной.

Когда Хеллера удалось расслышать снова, он говорил:

— Не знаю, Майк, ей-Богу, не знаю. Гонка эта просто сумасшедшая, даже чересчур. Давайте-ка посадим колеса.

Снова повалил снег, и вся работа снегоочистителей пошла насмарку. Ремонтники Майка столкнули «кадиллак» с прицепа, завели в бокс и установили на подъемник. На машине красовалась большая черная единица, обрамленная золотом, и надпись «Вундеркинд». Рабочие натягивали веревки на месте выбитого ветрового стекла.

Подошли трое уполномоченных, закутанные до макушек.

— Запаздываете, — проговорил первый.

— Прошу вас, убедитесь, что ни внутри машины, ни снаружи нет никакого бензобака, — сказал Хеллер, — и заверьте это.

Рабочие подняли «кадиллак» с правой стороны гидравлическим домкратом. Инспектора молча сделали то, что им было предложено.

— А теперь проверьте, пожалуйста, капот и поддон под двигателем, — продолжал Хеллер, — и удостоверьтесь, что они запломбированы. Поставьте на них собственные пломбы.

Они сделали и это.

— Ну и колеса! — воскликнул один инспектор.

Рабочие уже сняли с правой стороны два обычных колеса и подкатывали им на смену два других. Выглядели они странно. Целиком серебристого цвета. С виду это были действительно колеса, но они имели очень глубокие зигзагообразные бороздки и шипы.

Инспектор постучал по одному из них. Колесо гулко звякнуло.

— Э-э, да это же не резина. Это же металл!

— Металлизированные тороидальные камеры с внутренними связями жесткости, — пояснил Хеллер. — И вы только что отменили все ограничения в отношении колес. Кажется, инспектора приняли это спокойно. Но только не я! Ведь они же не лопнут!

Хотя нет. Подождите-ка… Ну да, пуля калибра 30.06, выпущенная из винтовки, оснащенной ускорительной системой, двигаясь на выходе из ствола со скоростью 4080 футов в секунду, смогла бы продырявить одно из них и разбалансировать. Я снова успокоился.

Бригада уже насадила все колеса. Хеллер осмотрел каждое из них. Я увидел, что над тормозными цилиндрами имеется нечто вроде диска. Хеллер занимался тем, что тянул проволоку от мотора к дискам и устанавливал нечто похожее на электрощетки. Я понял, что он такое делает. Этот карбюратор развивал большую мощность от электричества, чем от горючего. Хеллер заземлил его через четыре металлизированных колеса.

Инспектора заинтересовались и пожелали узнать, нет ли внутри колес двигателей. В этом случае пользоваться ими было бы не дозволено, поскольку колесам надлежало быть колесами, а не моторами.

— Просто заземляю их, — пояснил Хеллер. — Столько сейчас кругом электричества. А в колесах нет никаких моторов.

Инспектора выслушали и этим ответом удовлетворились. Им вовсе не хотелось злить в такую холодину и без того возбужденную публику.

Плотность падающего снега выросла раз в пять. Как только очищали какой-то участок дороги, его тут же заваливало снова.

До старта оставалось минут двадцать. Хеллер влез в кабину тягача, разделся и напялил на себя что-то вроде защитного костюма. Затем надел теплый комбинезон гонщика из красного синтетического меха с тепловыми спиралями внутри. На ноги он натянул подбитые мехом резиновые сапоги с мощными утолщениями на подошвах.

Я вдруг сообразил, что гонка в злющий холод ему не в новинку. Он космонавт и проносился сквозь такие пространства, где температура приближалась к абсолютному нулю. По сравнению с этим сегодняшние минус десять по Фаренгейту могли бы даже сойти за теплую погоду.

Хеллер натянул на руки волтарианские перчатки с теплоизоляцией. Затем нахлобучил на голову красный гоночный шлем с микрофоном у рта и, очевидно, с радио внутри. Опустил темное забрало. Наконец Хеллер выбрался из кабины тягача и пересел в «кадиллак». Завел мотор, прогревая его. Сквозь густеющую пелену снега было видно, как по всей линии старта гонщики-«бомберы» заводили машины, прогревая двигатели. Из их боксов доносились низкие угрожающие звуки моторов. Хеллер защелкнул на себе пояс, проверил механизм его аварийного расцепления, снова закрепился. Бригада ремонтников лазила со всех сторон машины, проверяя исправность всех частей.

— Вы на месте, Фэнси-Дэнси? — проговорил в микрофон Хеллер.

— На месте, — ответил голос в наушниках.

Постойте, кто такой этот «Фэнси-Дэнси»? И на каком таком «месте»? Тут я сообразил, что он, должно быть, проверяет радио с кем-то из своей бригады в боксе. Сигнальщик и направляющая машина выехали, пытаясь пробиться сквозь снег.

Хеллер проверил «кадиллак» на больших оборотах.

— Славно мурлычит, — сказал ему в окошко Майк.

Вдруг я вспомнил, что нужно запустить хронометр. У Хеллера теперь оставалось часов пять, пока этот карбюратор будет ему служить. Но я не хотел, чтобы это меня связывало.

Кто-то подал сигнал. Хеллер взялся за баранку и стал выруливать на стартовую черту.

«Пока, Хеллер», — сказал я. О, как же мне хотелось посмотреть, как этот (…) потерпит поражение! Он и его паршивые снобистские манеры и привычки флотского офицера! Скоро его дешевая популярность превратится в дым!

Когда сильный порыв ветра истончил снежную завесу, собравшиеся на стадионе увидели движущийся к исходной позиции «кадиллак». Воздух над трибунами сотрясся от громоподобного рева: «Вундеркинд! Вундеркинд! Вон он! А ну-ка задай жару, Вунди!»

Радио вещало: «Машина номер один, с самим Вундеркиндом, выезжает на старт. Только взгляните на эту прекрасную машину!»

И в самом деле, я с моего удобного места обзора даже сквозь снежную пелену увидел внизу, на треке, вспышку красного цвета. Ребята Хеллера, должно быть, в последнюю минуту постарались разгрести снег у него на пути. Я включил свой маленький портативный цветной телевизор. Да, на Хеллере была камера. И она как раз переключилась на других гонщиков.

Эти гоночные «бомберы», насколько их можно было разглядеть под снегом, выглядели полными развалинами: лишенные стекол, сильно обшарпанные уличные машины, подходившие для гонок потому, что от них можно было избавиться. «Кадиллак» среди них, нужно признаться, казался аристократом среди последних алкашей.

У «Кувалды» Мэлоуна в его черной машине имелась некая система усиления мощности. Что это была за машина? Укороченный катафалк? Он орал: «Эй, ты! (…), ты влез на мое место у старта! Ну смотри, уделаю тебя так, что от твоей тачки мало что останется, чтобы довезти тебя до морга!» Что это за штуки торчали у него на втулках? Ножи? А, чтобы вспарывать шины у других гонщиков!

Трибуны неодобрительно закричали и засвистели.

Хеллер занял место за направляющей машиной и впереди других участников. Они собирались сделать круг по треку перед тем, как взять старт. Какой ужасный трек! Вся работа снегоочистительных машин пошла насмарку. Снег лежал на асфальте восьмидюймовым слоем, а порывы ветра наносили его все больше и больше. Колеса машин взрывали его колеями, а образовавшееся месиво моментально превращалось в лед.

Внезапно, пробившись под облаками, сверкнули лучи низко стоящего солнца. А снег все падал. Неожиданно заговорило радио: