Их шаги, гулко раздававшиеся в тишине коридоров, вторились эхом и тихо исчезали. Такой знакомый маршрут — до больничного крыла. Столько раз он здесь был, то с бескостной рукой, то с обмороком от дементоров… столько воспоминаний. Гарри вспомнил, как он вместе с Роном навещал Гермиону, ставшую наполовину кошкой, и нахмурился. Его лучшие друзья думают, что он мертв. Что они чувствуют? Может, они уже его забыли? От этой мысли ему стало плохо, но он тут же пристыдил себя, за то, что так мог подумать о Роне с Гермионой. Ведь они всегда были его лучшими друзьями…

Джессика шла, как в воду опущенная, и Гарри не знал из-за чего это: из-за того, что Слизерин, оказывается, жив, из-за воспоминаний о падении министерства или из-за чего-то еще? Казалось, что время от времени ее беспокоила рана, и в эти моменты она бледнела, как от ужаса и снова погружалась в мысли.

Метью был спокоен. Он шел вверх по лестнице, переступая ступеньки своими короткими ножками, и с интересом рассматривал картины и доспехи в коридорах. В общем, Гарри пришел к выводу, что Метью безобиден и мил, и его выходка с перекраской волос была лишь детской шалостью.

Вот они добрались до лазарета. Там, на первый взгляд, было пусто. Гарри несколько раз оглядел палату, пока не понял, что мадам Помфри все-таки здесь присутствует, пусть и вытянув ноги на одной из коек, слушая через большие из розового меха наушники какую-то музыку и читая журнал. Ее немного карикатурный вид рассмешил Гарри, но он не подал виду, что здесь есть место для веселья. Он несколько раз кашлянул, пытаясь привлечь внимание, но потом, когда его попытки не увенчались успехом, он щелкнул пальцами и звук в розовых наушниках медсестры отключился. От неожиданности Поппи аж подпрыгнула, но заметив троицу у дверей тут же соскочила с кровати, оставив на ней и журнал и наушники.

— Смертельно раненые? Отравление? Ожоги? Контакты с дементорами? — перечисляла она, уставившись на ребят, — Нападение…

— Почти полностью зажившее сквозное ранение от волшебной стрелы, — громко и четко произнесла Джессика, прервав словесный поток мадам Помфри, — хм…

Мадам Помфри замолчала и глубоко вздохнула.

— Понятно, садись, — она начала осматривать свой передник, который, казалось, состоял только из карманов, в каждом из которых было по две или три бутылочки с зельями.

Гарри засунул руки в карманы.

— Мы пойдем, Джес, — сказал он, посмотрев на бледную девушку, — мне надо отвести Метью.

Джессика кивнула и Гарри, посчитав, что может идти, повернулся и повел Метью вниз, в кабинет профессора Вектор.

Отдав мальчика на руки профессору нумерологии, Гарри отправился в гостиную Гриффиндора. По дороге он обдумывал, какая из картин могла бы послужить входом в гостиную. Версий было много — и каждая новая была скучнее предыдущей.

Но то, что он увидел, зайдя на знакомый квадрат пространства перед входом в гостиную, он не предполагал и врятли предположил бы когда-нибудь.

Это был высокий портрет, чуть выше Гарри, на котором были изображены два высоких человека в школьных мантиях, что-то пишущих на листе пергамента. Два РЫЖИХ человека в школьных мантиях. Два ВЕСНУШЧАТЫХ человека в школьных мантиях.

— Гарри! Сколько лет, сколько зим! — воскликнул Фред Уизли, помахивая пером, — как тебе портретик?

— Это была моя идея, — гордо выпятил грудь Джордж, — И весьма гениальная идея.

— А кто спорит? — усмехнулся Фред, разглядывая пергамент в своих руках, — Гарри, как ты думаешь пароль «Засахаренная устрица» не слишком по Дамблодоровски?

— Похоже на его стиль, — прищурился Джодж, — лично мне нравится пароль «Рыжие проказники»!

— Ты еще скажи «рыжие карапузы», — засмеялся Фред, — или «веснушчатые рыжики»…

И они стояли так и спорили, махая пергаментом и перьями, а Гарри, замерший с открытым ртом откровенно пялился на огромный портрет близнецов.

В конце концов, гениальные проказники обратили внимание на застывшего Гарри и прекратили спор.

— А как ты здесь очутился так рано? — спросил Джордж.

— Мы еще пароли не успели придумать, — надулся Фред.

— А мы такие штуки умеем! — оживился Джордж.

Гарри наконец открыл рот, поняв, что если он не предпримет меры, эти двое заболтают его до смети.

— А как вы?… — начал вялую попытку узнать происходящее он, — Эта… на картине?… хм… э… собственно, как…

— О, Гарри пустяки! — Джордж очередной раз взмахнул пером, — мой гениальный брат предложил оставить Хогвартсу память о двух его самых лучших шутниках! Дамблдор же сделал исчезающие ступеньки… а мы картину!

— Не тающий невидимый лед на втором этаже не считается, — пренебрежительно бросил Фред, хитро улыбаясь.

— Что за лед? — насторожился Гарри.

— Скоро узнаешь, — подмигнул Джордж и тут, как специально для Гарри сверху, со второго этажа послышался глухой стук, визг миссис Норрис и глухой крик Филча: «Что за чертовщина?!».

— Получил, старый дистрофик, — злорадно захихикал Джордж, — вот и наш первый ценитель невидимого нетающего льда. Просто и гениально. Так о чем мы говорили?…

— О том, как делали картину, — напомнил Гарри, дав себе зарок аккуратно ходить по второму этажу.

— Ах да! — Фред широко улыбнулся, — В июле, мы пришли в один волшебный салон портретов, и нас там нарисовали, а потом мы заколдовали портрет так, что можем даже чуточку колдовать.

И в доказательство своих слов Фред махнул палочкой и тут же полу мрачный отрезок коридора озарился светом.

— О как! — потер руки Джордж, — Так ты хочешь пройти Гарри, или так и будешь здесь стоять? Кстати, там такой бардак! Делают дополнительные спальни — из Дурсманга и Шармбатоно аж двести новичков приедет — примерно по пятьдесят учеников на каждый факультет. Во как. Ну ладно, считай что новый пароль — «сахарный сельдерей», как дань Дамблдору, за наше повешенье здесь…

— Повешение? — усмехнулся Фред, но прежде чем они вступили в дискуссию, Гарри успел крикнуть пароль и портрет отъехал в сторону.