Анахо продолжал говорить, описывая свои проблемы, но Рейш его уже не слушал. Ему наконец стало ясно, как появились люди на планете Тчаи. Дирдиры овладели искусством межпланетных путешествий более семидесяти тысяч лет назад. За это время они, по всей вероятности, побывали на Земле, по крайней мере дважды. В первый раз они захватили одно из протомонголоидных племен; во второй раз — двадцать тысяч лет назад, если верить Анахо, — они нагрузили свои межпланетные корабли древними представителями белой расы. Эти две группы людей, оказавшись на Тчаи, изменялись, приобретали специфические черты, смешивались друг с другом и снова изменялись, создав пеструю картину человеческих типов и рас, которую Рейш увидел на планете.
Итак, Дирдиры, несомненно, знали о Земле и ее обитателях, но, вероятно, все еще считали людей дикарями. Если они узнают, что сейчас земляне совершают межзвездные полеты, это могло бы привести лишь к осложнениям. В разведывательном боте не было ничего, что прямо указывало бы на его земное происхождение, кроме, может быть, тела Пола Уондера. И к тому же бот находится теперь не у Дирдиров, а у Синих Часчей.
И он все еще не получил ответа на вопрос: кто выпустил ракету, уничтожившую его корабль, «Эксплоратор-IV»?
За два часа перед заходом солнца Зеленые Часчи сняли осаду. Повозки с высокими колесами, приводимые в движение какими-то машинами, описали круг, воины вскочили на чудовищно огромных коней-прыгунков, которые словно плясали под ними, наконец, по какому-то сигналу — может быть, телепатическому, подумал Рейш, — весь отряд, вытянувшись в длинную линию, направился на восток. Илантские разведчики последовали за Часчами на почтительном расстоянии. Они возвратились только утром и доложили, что Часчи направились на север.
Во второй половине того же дня наконец прибыл караван Аиг — Хедаджа, который вез кожу, ароматное дерево, бочки с маринованными овощами и разные пряности.
Баоян вывел повозки в степь, чтобы обменяться товарами. Над повозками установили блоки для поднятия тяжестей, с помощью которых перегружали тюки и бочки: носильщики и погонщики выбивались из сил, пот тек по их обнаженным спинам, затекая в широкие коричневые шаровары.
За час до захода солнца работы были закончены, и пассажиров, собравшихся в общей комнате, попросили занять свои места в повозках. Рейш, Траз, Анахо и Цветок Кета двинулись через площадь. Жриц нигде не было видно; Адам был уверен, что они скрылись в своем доме с террасой, огороженной проволокой.
Они вышли в степь и прошли под каменной осыпью. Вдруг Рейш почувствовал сильный толчок, могучие руки притиснули его к мягкому колышущемуся телу. Он отбивался изо всех сил, оба повалились на землю. Великая Мать всей тяжестью налегла на Рейша. Три оставшиеся жрицы схватили Илин-Илан и поволокли ее к каравану. Рейш никак не мог вырваться из-под обволакивающей его массы рыхлого мяса. Скрюченные, словно когти, пальцы обхватили его горло: зашумело в ушах, и глаза начали вылезать из орбит. Ему удалось освободить одну руку и ткнуть пальцем во что-то мягкое и влажное. Она вскрикнула и попыталась откинуть голову. Рейш нащупал нос, изо всей силы сдавил его; она завопила и забила ногами, и Адам выкатился из-под нее.
Один из илантов рылся в багаже. Траз неподвижно лежал на земле; Анахо хладнокровно защищался от сабель двух остальных илантов. Великая Мать схватила Рейша за ноги, он изо всей силы лягнул ее и с трудом вырвался, быстро отскочил в сторону, но тут илант, рывшийся в его вещах, поднял голову и бросился на него с ножом. Рейш ударил кулаком по лимонно-желтому лицу. Илант рухнул, стукнувшись затылком о камень. Рейш бросился назад, сбил с ног одного из илантов, напавших на Анахо, и дирдирмен ловко пырнул воина ножом. Потом он увернулся от выпада третьего иланта, схватил того за вытянутую руку, перекинул через плечо. Дирдирмен, стоявший почти рядом, нанес сильный удар саблей, почти разрубив шею иланту.
Траз с трудом встал, держась за голову. Великая Мать поднималась по ступенькам в свою повозку.
Никогда в жизни Рейш не испытывал подобного бешенства. Схватив свой багаж, он подошел к Баояну, который разводил пассажиров по повозкам.
— На меня напали! — набросился на него землянин. — Ты не мог не заметить этого! Жрицы схватили девушку из Кета и снова заперли ее в клетку!
— Да, — согласился Баоян, — что-то подобное я видел.
— Тогда покажи свою власть! Докажи на деле, что ненавидишь воровство и насилие!
Тот с невинным видом покачал головой.
— Все это произошло в степи, между крепостью и моим караваном, в котором я изо всех сил стараюсь поддержать порядок. Мне показалось, что жрицы вернули себе свою собственность тем же манером, каким потеряли ее. У тебя нет причин жаловаться.
— Что?! — зарычал Рейш. — И ты позволишь им наказать невиновного? А если они убьют ее во время своего грязного ритуала!
Баоян поднял руки — нарочито беспомощный жест.
— Ничего не могу поделать. Разве я способен следить за порядком во всей степи? Даже и пытаться не буду!
Адам посмотрел на него с таким презрением и ненавистью, словно пытался испепелить взглядом, потом повернул голову туда, где стоял дом с решетками на окнах.
— Должен предупредить тебя, что не допущу неподобающего поведения во время путешествия, — сказал Баоян. — Я всегда тщательно слежу за порядком в караване.
Некоторое время Рейш от возмущения не мог найти слов. Наконец он пробормотал:
— И тебя не мучат угрызения совести после такого?
— Угрызения совести? — Баоян грустно засмеялся. — На Тчаи нет такого понятия. Что-то сделано или не сделано. Если человек не может привыкнуть к здешнему образу жизни, он очень скоро перестает существовать или становится безумным, как фунг. Поэтому позволь сейчас проводить вас на ваше место: мы сейчас отправляемся. Я хочу отъехать как можно дальше отсюда, пока не вернулись Зеленые Часчи. И кроме того, теперь, кажется, по вашей милости, у меня остался только один разведчик.