— Я с Земли, далекой планеты; и мы, земляне, никому не подвластны.
— Если это так, кто же тогда построил космический корабль? — скептическим тоном спросил Траз Онмале.
— Конечно мы, люди. Земные люди.
Траз Онмале с сомнением покачал головой.
— Откуда взялись люди так далеко от Тчаи?
Рейш не без горечи рассмеялся:
— Я задавал себе тот же вопрос: откуда взялись люди на Тчаи?
— Происхождение людей хорошо известно, — жестко сказал Траз Онмале. — Мы узнаем его, как только начинаем говорить. А тебя разве не научили этому?
— Мы на Земле считаем, что люди произошли от человекообразного предка, который, в свою очередь, эволюционировал от древних млекопитающих, и так далее, вплоть до первичной клетки.
Траз Онмале покосился на женщин, суетившихся неподалеку от них. Он резко приказал им:
— Убирайтесь, у нас мужской разговор!
Женщины ушли, прищелкивая языками, и Траз Онмале, нахмурившись, посмотрел вслед им.
— Твои глупые слова разнесутся по всему лагерю. Колдуны рассердятся. Я объясняю тебе, откуда в действительности произошли люди. Ты видел наши луны. Розовая луна — это Аз, приют блаженных, голубая — Браз, место вечных мучений, куда попадают после смерти дурные люди и кругшейры — те, что поступали вопреки своей эмблеме и предали ее. Много лет назад луны столкнулись; от этого тысячи людей упали на Тчаи. И сейчас все люди хотят вернуться на Аз — и хорошие и плохие. Но судьи, черпающие свою мудрость в шарах, которые носят на шлемах, отделяют добрых людей от дурных и посылают каждого туда, куда он заслуживает.
— Интересно, — отметил Рейш. — А как же Часчи и Дирдиры?
— Это не люди. Они прилетели на Тчаи из пространства за звездами, как и Ванкхи; часчмены и дирдирмены — помесь с нечистой кровью. Пнумы и фунги — грязные порождения северных пещер. Мы стараемся перебить их как можно больше. — Он искоса оглядел Рейша, сурово сдвинув брови. — Если ты из другого мира и не уроженец Тчаи, значит, ты не можешь быть человеком, и я прикажу убить тебя.
— По-моему, это было бы уж слишком строго, — сказал Рейш. — И в конце концов, я не сделал тебе ничего плохого.
Траз Онмале небрежно махнул рукой, не принимая всерьез этого довода.
— Отложим окончательное решение.
Рейш, немного окрепнув, постоянно занимался упражнениями, чтобы вернуть подвижность рукам и ногам, и прилежно изучал язык крушей. Он узнал, что племя не живет постоянно на одном месте, а кочует по необозримой степи Амана, занимающей весь юг континента, который круши называли Котан. Они мало знали о том, что происходит в остальных землях Тчаи. Здесь были и другие континенты — Кислован на юге; Чарчан, Качан и Pax на другом конце света. Степь населяют, кроме людей Эмблемы, другие кочевые племена; в болотах и лесах юга живут великаны и людоеды, они обладают сверхъестественной силой и умеют колдовать. Синие Часчи поселились на крайнем западе Котана; Дирдиры, предпочитающие прохладный климат, — на Хаулке, полуострове на юго-западе Кислована, и на северо-восточном побережье Чарчана.
На Тчаи обосновалась еще одна раса, прилетевшая со звезд, — Ванкхи, но люди Эмблемы мало знали о них. Уроженцами Тчаи были таинственные Пнумы и родственные им безумные фунги, о которых круши говорили неохотно, почти шепотом, оглядываясь через плечо.
Текло время: дни проходили в созерцании чужой жизни, ночи в отчаянии и тоске по Земле. Кости у Рейша начали срастаться, и он безо всяких помех изучал лагерь крушей.
Около пятидесяти навесов или палаток стояло под прикрытием холма, вплотную прилегая друг к другу, так что с воздуха они выглядели как неровность на пологом склоне. За палатками стояли огромные моторные шестиколесные повозки, укрытые брезентом. Рейш был поражен размером этих машин и обследовал бы их более тщательно, если бы не ватага бледных и тощих мальчишек племени, которые внимательно следили за каждым его движением. Они чувствовали, что он чем-то отличается от других, и не отставали от Рейша. Воины не обращали на него никакого внимания; человек без эмблемы был для них ничтожнее тени.
На дальнем конце стоянки Рейш увидел огромную машину, установленную на повозке: гигантскую катапульту с рычагом длиной в пятьдесят футов. Осадная машина? С одной ее стороны был нарисован розовый диск, с другой — голубой: очевидно, символы двух лун, Аз и Браз.
Проходили дни, недели, прошел месяц. Рейш не понимал, почему остается на одном месте. Круши — кочевники; что же удерживает их здесь? Каждое утро на разведку выезжали четверо «мотоциклистов» и в небо взмывал воздушный змей, ныряя и дергаясь в потоках воздуха, а наблюдатель-мальчик на своем сиденье мотался словно тряпичная кукла. Воины вели себя спокойно и тренировались, совершенствуя свое владение оружием. Их длинные гибкие клинки, похожие на хвост ската, могли и рубить и колоть; с помощью ручной катапульты с эластичными жгутами воины метали на большое расстояние короткие оперенные стрелы; треугольный щит в фут высотой и девять дюймов у основания шириной, со сточенными углами и острыми, как бритва, боковыми сторонами служил также метательным и режущим оружием.
Вначале за Рейшем ухаживал восьмилетний мальчишка, потом маленькая сгорбленная старуха с лицом, сморщенным, как сухая изюмина, а затем девушка примерно восемнадцати лет, которую можно было бы назвать привлекательной, если бы не ее постоянное безразличие. У нее были правильные черты лица и красивые светлые волосы, всегда растрепанные, с запутавшимися веточками и травинками. Она ходила босиком, в платье из грубой серой домотканой материи.
Однажды, когда Рейш сидел на скамье, она прошла мимо него. Рейш обнял девушку за талию и привлек к себе, усадив на колени. От нее пахло папоротником, мятой, степным мхом и сырой шерстью.
— Чего тебе? — испуганно произнесла она хрипловатым голосом и попыталась освободиться, правда, не особенно энергично.
Чувствовать ее теплую тяжесть было приятно.
— Ну, прежде всего я хочу причесать тебя... Сиди смирно.
Она не протестовала и замерла, повернувшись к нему боком, слегка обескураженная, смущенная и покорная. Рейш расчесал ей волосы пальцами, потом куском щепки. Девушка сидела не двигаясь.
— Ну вот, — наконец произнес Рейш. — Теперь ты красивая!
Она, словно заснув, продолжала сидеть у него на коленях. Потом вздрогнула и вскочила.
— Мне надо идти; вдруг нас увидит кто-нибудь. — Но она не спешила.
Рейшу хотелось снова усадить ее к себе на колени, но он подавил это желание, и девушка убежала.
На следующий день она, будто случайно, снова прошла мимо него, и на этот раз ее волосы были чисты и аккуратно расчесаны. Она остановилась, искоса посмотрела на чужака. Этот взгляд напомнил Рейшу его многочисленные любовные похождения. У него замерло сердце. На Земле такая девушка гордилась бы своей внешностью; здесь, в степи Амана, она не сознавала свою красоту... Рейш поманил ее, и она приблизилась, преодолевая страх, словно притянутая какой-то неведомой силой, — ведь по обычаям племени женщины не могли общаться с мужчинами. Рейш положил ей руки на плечи, потом обнял и поцеловал. Она казалась удивленной.
— Неужели тебя ни разу не целовали?
— Нет. Но это приятно. Еще раз.
Адам глубоко вздохнул. Почему бы и нет?.. Шаги за спиной; ошеломляющий удар. Он ничком повалился на землю. Хриплый голос прокричал что-то, но Рейш не разобрал слов, произнесенных слишком быстро. Нога, обутая в сапог, ударила его по ребрам, и волны боли разошлись по телу от едва зажившего плеча.
На девушку, судорожно прижавшую кулаки ко рту, набросился воин. Он бил ее кулаками, пиная, и гнал за пределы лагеря к повозкам, осыпая бранью:
— Негодная шлюха, тебе понадобился грязный раб, так-то ты заботишься о чистоте племени!..
— Раб? — Рейш медленно поднялся с земли. Раб? Слово звенело у него в ушах.
Девушка забралась под высокую повозку. Явился Траз Онмале, чтобы выяснить причину шума. Воин, дюжий парень примерно того же возраста, что и Адам, дрожа от ярости, ткнул в него пальцем.
— Вот оно, наше проклятие, дурная примета. Помнишь предсказание? Нельзя допустить, чтобы он наплодил ублюдков в нашем племени! Убей его или охолости!
Траз Онмале с сомнением посмотрел на чужака.
— Кажется, он не причинил большого вреда.
— Не причинил вреда! Только потому, что я случайно проходил мимо! Если у него хватает сил на заигрывания, почему его не отправили на работу? Долго он еще будет набивать себе брюхо, сидя на подушках? Охолостим его и пошлем на самую тяжелую работу вместе с женщинами.
Траз Онмале неохотно кивнул. У Рейша пересохло во рту; он с тоской подумал об оставленном на дереве кресле, в сиденье которого находились лекарства, передатчик, сканскоп, запасная батарея и разнообразное оружие. Но что толку? В нынешнем положении все это так же недоступно, как если бы было разбросано среди обломков «Эксплоратора».
Траз Онмале кликнул женщину-мясника:
— Принеси острый нож. Надо сделать раба спокойным и послушным.
— Подожди! — выдохнул Рейш. — Разве так поступают с чужестранцами? Или у вас нет обычаев гостеприимства?
— Нет. У нас нет таких обычаев. Мы круши, и нами правит одна сила — наши эмблемы.
— Этот человек ударил меня сзади! Он трус. Пусть сразится со мной. А если я отберу у него эмблему? Смогу я тогда занять его место в племени?
— Место в племени занимает эмблема, — ответил Траз. — Этот человек, Осом, всего лишь носитель эмблемы по имени Вадуз. Без эмблемы он будет не лучше тебя. Но если Вадуз довольна им, как было до сих пор, ты никогда не сможешь отнять ее.
— Я могу попытаться.
— Может быть. Но ты опоздал: уже принесли нож. Будь так добр, разденься.
Рейш в ужасе смотрел на женщину-мясника, у которой плечи были шире, чем у него, и на несколько дюймов толще, — она подходила к нему с широкой улыбкой, словно рассекавшей ее лицо пополам.