Глава 10

На следующий день они одолели десять бушующих порожистых миль, и тут Цутсо десять раз заслужил свою плату. Лес поредел, превратившись в заросли колючих кустарников; берега обнажились, и наконец до путешественников донесся странный звук — какой-то всепроникающий гул.

— Стремнина, — пояснил Цутсо.

В ста метрах впереди река словно исчезла. Прежде чем Рейш или кто-либо из его спутников успел осознать, что происходит, лодка словно перевалила через какой-то край.

— Внимание, это стремнина, — предупредил проводник. — Соберитесь на середине лодки!

Рев воды почти заглушил его слова. Лодка скользнула в черную пасть потока; каменистый берег Джинги в одно мгновение остался позади. Скорость была так велика, что река казалась дрожащей черной поверхностью, окаймленной пеной. Путешественники инстинктивно пригнулись, не обращая внимания на снисходительную ухмылку Цутсо. Эта бешеная гонка продолжалась несколько минут; наконец лодка упала в целое море пены и плавно устремилась вперед по спокойной воде.

Крутые берега из коричневого песчаника с вкраплениями черного звездчатника поднимались ввысь по меньшей мере на триста метров. Цутсо подвел лодку к пологой части берега, усыпанной галькой.

— Здесь мы должны расстаться.

— Здесь? На дне этого каньона? — удивленно спросил Рейш.

Цутсо указал на вьющуюся по склону тропинку.

— В пяти милях отсюда деревня.

— В таком случае, — сказал Рейш, — прощай. Не могу даже выразить, как мы тебе благодарны.

Цутсо небрежно махнул рукой.

— Я не сделал ничего особенного. Хоч хары великодушный народ, когда дело не касается яо. Будь вы яо, все могло обернуться иначе.

Рейш взглянул на Хелссе, но промолчал.

— Яо ваши враги?

— Наши старинные гонители, разрушившие империю хоч харов. Теперь они живут за горами — и правильно делают, потому что мы чуем яо, как тухлую рыбу. — Он проворно выпрыгнул на берег. — Впереди лежат болота. Если не заблудитесь и не напоретесь на болотных людей, считайте, что вы уже в Кабасасе. — Он помахал рукой на прощанье и стал подыматься по тропинке.

Лодка плыла сквозь серовато-коричневый мрак, лишь высоко-высоко виднелась голубовато-желтая лента неба. Каньон расширился; на закате путешественники разбили лагерь на песчаной косе и крепко проспали всю ночь, убаюканные царившей здесь мертвой тишиной.

На следующий день они проплыли широкую долину, заросшую высокой желтой травой. Холмы отступили; растительность вдоль берегов стала гуще. В кустах и среди деревьев кишели маленькие создания: полупауки, полуобезьянки, которые визжали, вопили и пускали струи ядовитой вонючей жидкости в сторону лодки. В этом месте в Джингу впадали другие речки, делая ее широкой и спокойной.

На следующий день на берегу показались высокие деревья, образующие причудливые силуэты на фоне мутновато-коричневого неба; к полудню лодка уже плыла сквозь джунгли. Парус безжизненно повис; сырой воздух пахнул мокрым деревом и гнилью. Высоко в кронах деревьев прыгали странные существа; в полумраке носились мотыльки; с бледных пузырей свисали удивительные насекомые; похожие на птиц четырехкрылые создания словно плыли по воздуху. Однажды путники услышали тяжелый топот и звуки, похожие на стоны, в другой раз вдали раздалось злобное шипение и чьи-то резкие крики в зарослях.

А Джинга становилась все шире и наконец превратилась в величавый мощный поток, омывающий десятки островков, поросших папоротниками, сливами, веерообразными дендронами. Однажды Рейш мельком увидел на каком-то островке что-то вроде каноэ и троих молодых парней в головных повязках из павлиньих перьев, но когда решил присмотреться — на берегу никого не оказалось. Может быть, ему померещилось? Позже за лодкой погналось какое-то извивающееся четырехметровое чудовище, но в пятнадцати метрах от добычи вдруг потеряло к охоте интерес и скрылось под водой.

На закате путешественники расположились на берегу маленького острова. Спустя полчаса Траз, заметно обеспокоенный, толкнул Рейша локтем и молча указал на кусты. Оттуда послышалось тихое шуршание и донесся резкий запах. Через мгновение из кустов с душераздирающим воплем выпрыгнула тварь, плывшая за ними по реке. Рейш выстрелил ей прямо в пасть разрывной пулей; обезглавленное чудовище заметалось кругами, делая беспорядочные скачки, наконец рухнуло в воду и утонуло.

Люди, то и дело опасливо оглядываясь, вернулись на свои места вокруг костра. Хелссе посмотрел, как Рейш прячет пистолет в сумку, и, будучи не в состоянии больше сдерживать любопытства, спросил:

— Где вы добыли это оружие?

— Я понял, — ответил Рейш, — что правдивые ответы лишь создают массу проблем. Ваш друг Дордолио считает меня сумасшедшим, Анахо-дирдирмен предполагает, что у меня амнезия. Поэтому думайте что хотите.

— Да, — пробормотал Хелссе. — Странные истории могли бы мы поведать друг другу, будь честность одним из правил поведения.

— Честность? — Зарфо громко расхохотался. — Да кому она нужна? Вот я могу рассказывать всякую всячину, пока у вас уши не отвалятся.

— Несомненно, — согласился Хелссе. — Но люди с безрассудными целями должны крепко хранить свои тайны.

Траз, недолюбливавший Хелссе, косо взглянул на него и недобро усмехнулся.

— Кто бы это мог быть? У меня, например, нет ни тайн, ни безрассудной цели.

— Это, должно быть, дирдирмен, — сказал Зарфо и подмигнул.

Анахо покачал головой.

— Тайны? Секреты? О нет. Только сдержанность. Безрассудные цели? За неимением лучшего занятия я странствую с Рейшем. Я изгнанник, скитающийся в мире полулюдей. Нет, у меня нет никаких целей за исключением одной — выжить.

— А у меня есть секрет, — объявил Зарфо. — Место тайника со скромной связочкой цехинов, моим запасом на черный день. Цель жизни такая же скромная — пара акров луга к югу от Смаргаша, хижина под фруктовыми деревьями, домовитая хозяйка, чтобы было кому заваривать мне чай.

Хелссе слабо улыбнулся, глядя в костер.

— Хочу я этого или нет, каждая моя мысль — тайна. Что касается цели — что ж, если вернусь в Сеттру и как-нибудь смогу умиротворить компанию безопасности, то буду вполне удовлетворен.

Рейш взглянул вверх на тучу, затянувшую все небо и скрывшую звезды.

— А я буду удовлетворен, если этой ночью не промокну.

Путники вытащили лодку на берег, перевернули ее и из паруса соорудили укрытие. Начался дождь; костер погас, а под лодку затекла вода.

Наступило утро. В янтарном полумраке сеялся моросящий дождь. К полудню тучи разошлись, и путники снова поплыли на юг, нагрузив провизией лодку.

Джинга становилась все шире; вскоре берега превратились в темные линии на горизонте. Прошел день, закат окрасил мир хаотическим смешением черного, золотого и коричневого. По обе стороны реки лежали равнины, совершенно размытые дождем, но наконец, когда пурпурно-коричневые сумерки сгустились и все покрыла тьма, показался крутой песчаный берег, на который путешественники высадились, чтобы провести ночь.

На следующий день они достигли болот. Джинга разделилась на дюжину рукавов и лениво текла, огибая островки тростника. Ночь путники провели, сгрудившись в лодке. К вечеру следующего дня они увидели полуразрушенную дамбу из серого кристаллического сланца, которая образовывала цепочку островков, рассекавших болото. В незапамятные времена один из народов Тчаи использовал эти острова как опоры дороги, давно уже превратившейся в крупинки черного бетона. На самом большом из островков путники расположились, чтобы пообедать сушеной рыбой и затхлой чечевицей хоч харов.

Траз был чем-то встревожен. Он обошел весь остров, залез на высокий выступ и осмотрелся, скользнув взглядом по развалинам древнего моста. Рейш, обеспокоенный поведением юноши, подошел к нему.

— Что ты увидел?

— Ничего.

Рейш огляделся. В воде отражались потемневшее розовато-лиловое небо и глыбы островов. Вернувшись с Тразом к костру, Рейш распределил ночные дежурства.

Наутро, едва проснувшись, Рейш удивился: почему его не разбудили вовремя? И тут заметил, что лодка исчезла. Он растолкал Траза, дежурившего первым.

— Кто должен был дежурить после тебя?

— Хелссе.

— Он не будил меня. И лодка исчезла.

— Вместе с Хелссе, — добавил Траз.

Юноша указал на островок, находившийся рядом, всего в сорока метрах.

— Лодка там. Видно, Хелссе ночью решил немного прогуляться.

Рейш подошел к кромке воды.

— Хелссе! Хелссе!

Тишина.

Рейш прикинул расстояние до лодки. Поверхность реки была гладкой и темной, как сланец. Рейш покачал головой. Лодку оставили слишком близко — явная ловушка. Он достал из сумки моток шнура, входившего в набор для выживания в экстремальной ситуации, и привязал один конец к камню, после чего размахнулся и швырнул его в лодку, но не попал. Рейш подтащил камень к себе и снова бросил — на этот раз удачно. Камень упал в лодку. Рейш потянул за шнур — и вскоре лодка оказалась у его ног.

Вместе с Тразом Рейш добрался до соседнего острова, но не обнаружил никаких следов Хелссе. Под выступом скалы они увидели узкий туннель, уходящий под землю. Траз сунул голову в отверстие, прислушался, втянул носом воздух и знаком предложил Рейшу сделать то же. Тот почувствовал едва уловимый приторно-едкий запах — так пахнут земляные черви. Он позвал приглушенным голосом: «Хелссе!», затем еще раз, погромче. Мертвая тишина.

Так ничего и не выяснив, они вернулись к месту стоянки.

— Похоже, Пнумы играют с нами, — произнес Рейш сдавленным голосом.

Они молча позавтракали, провели еще час в беспокойном ожидании, затем не торопясь погрузили вещи в лодку и отчалили. Рейш не отрываясь наблюдал за островом в сканскоп, пока он не скрылся из виду.

Протоки Джинги сошлись; болота сменились джунглями. Лианы и широкие листья нависали над водой; гигантские мотыльки скользили по воздуху, словно призрачные видения. Верхние уровни леса жили своей жизнью: какие-то розовые и бледно-желтые ленты извивались, как угри; по веткам проворно скакали неведомые животные, похожие на покрытые черным мехом шары с шестью длинными белесыми конечностями. Однажды Рейш заметил высоко в ветвях несколько больших плетеных хижин; чуть позже лодка проплыла под мостом из грубых канатов и жердей. По мосту шли трое обнаженных аборигенов, хрупких тонкокостных людей с кожей пергаментного цвета. Заметив чужаков, они в ужасе застыли, затем молнией промчались по мосту и исчезли среди листвы.