Вот, реально, казалось, обернешься — и увидишь ее. Он, даже, почти наяву, услышал ее голос, почти вспомнил, как тот звучал, хотя в последнее время мог уловить тот только в своих снах. А сейчас, почти досконально вспомнил, как она на него кричала во время тренировок и…

— Убери руки, Леха! Переломаю и плакать не буду! — громкий, явно девчачий крик, привлек всеобщее внимание и заставил их обернуться.

У Сашки сердце похолодело, несмотря на жару. Да, нет. Быть не может. Это от ностальгии и оживших воспоминаний померещилось.

— Ну, Настасья, чего ломаешься? Я ж не обижу, у Маринки спроси, — вслед за этой фразой из-за детского павильона раздался мужской хохот.

— Вот к Марине и цепляйся, а от меня отстань. Серьезно говорю, Леха. Мне на занятия надо. Пропусти!

Еще не до конца поняв, что происходит, Сашка дернулся и рванул с места, не обратив внимания на удивленный окрик матери.

Быть такого не может, конечно. Но этот голос и имя…

Он добежал до павильона за минуту, но там никого не оказалось, зато голоса продолжали долетать сбоку. Саша свернул за угол и оторопел. Словно на четыре года назад вернулся, е-мое.

Три п… придурка, в которых он не без удивления узнал Леху, Клима и Балку, окружили девушку, и явно не давали той прохода. Хоть до драки пока не дошло. Вот только, вместо коротко стриженых волос, по плечам девушки рассыпались густые темные пряди. Совсем такие же, кудрявые-кудрявые.

Он глазам своим не верил. Смотрел, видел, понимал, и не верил. Настя. Его Настя. Только такая… такая… до невозможного красивая. До жути просто. Он и представить не мог, что она такой станет. И к ней тянет руки эта падла!

— Руки убрал. Или глухой стал, Леха? — негромко, но с явной угрозой, медленно протянул Сашка.

Чего-чего, а опыта драк, причем, с куда более серьезными противниками, у него теперь было немеряно. На льду по-другому не выходит. И эти трое его совсем не пугали, они явно не смогут долго продержаться, даже кучей. Он быстро оценил свои шансы, пока компания, куда он вмешался, удивленно оглядывалась и пыталась понять, кто он такой. Леха с подручными, явно, не справлялись с этой задачей. А вот Настя…

Сашка не смог сдержать улыбку, видя, как округляются ее глаза. И рот тоже, за компанию. Она, определенно, его узнала. И дар речи потеряла, видимо.

— На роду мне написано тебя от них спасать, что ли? — усмехнулся Саша, с удовольствием наблюдая за подругой. — Ну, что стоишь? Иди сюда, — велел он, и протянул Насте руку.

Ее оторопь прошла в секунду. Завизжав, натурально завизжав от радости, Настя скинула со своего плеча руку ошалевшего Лехи и бросилась к нему.

— Сашка! Боже мой! Саша! Это ты?! Правда, ты?!

Она замерла в шаге от него и с искренним восторгом, почти благоговением, уставилась на Сашу.

— А что, не узнаешь? — он не мог сдержаться, улыбка сама собой растягивала рот так, что щеки свело. — Так поменялся?

— Сашка! — снова радостно закричала Настя и, преодолев последний шаг, неожиданно крепко ухватилась за его пояс, обнимая. — Сашка! Как же я скучала!

— А я как, — испытывая какое-то непередаваемо светлое и легкое счастье, признал он, обняв Настю в ответ.

И вот тут светлая, искренняя и детская радость от того, что он ее наконец-то нашел, сменилась иным, однако, не менее искренним чувством…

У Насти, оказывается, появилась грудь. И бедра. И губы, на запрокинутом к нему лице вдруг показались такими пухлыми и манящими.

Мама дорогая!

Сашку будто током шибануло. И центр радости, кажется, сместился из груди, куда-то пониже. Его подруга стала девушкой. Причем, не просто красивой, а очень даже… фигуристой такой красавицей. То есть, не то, чтобы у нее что-то чересчур выпирало, но все было так… ладненько, просто зашибись. И запах! Душистый, горячий, обалденный запах ее кожи, дурманящий, как аромат сирени, отцветающей во дворе.

Его тело моментально отреагировало на всю эту красоту, прижатую к нему. Но это же его Настька! Малявка, которая заставляла Сашку отрабатывать удары до седьмого пота, и похлеще Эдуарда Альфредовича ругала за случайно оброненное матерное слово. Саша постарался взять себя в руки и призвать к порядку заколотившееся сердце и встрепенувшееся тело. Осторожно отодвинулся, чтобы она ничего не заметила.

— Ты гляди, немой явился, не запылился! — вслед за этой фразой раздались неуверенные, тихие смешки.

Он отвел глаза от Насти и глянул на Леху и его парней, которые, как-то неопределенно мялись неподалеку. Вроде и понимали, что не того поля ягоды, чтобы теперь с ним связываться, но и просто так уйти, спустив Саше то, что прервал их развлечения, не могли по положению.

И вот тут он вспомнил, чему именно помешал. Намерения Лехи, однозначно, не были светлыми и добрыми, и сам Сашка сейчас, как никто, наверное, во всей полноте понимал, что испытывает парень, глядя и касаясь Насти. К итак не легкому коктейлю из радости, эйфории и сексуального возбуждения тут же добавилась еще и жгучая ярость. Захотелось тут же врезать Лехе по носу, причем так, основательно врезать, чтоб больше неповадно было лезть к его Насте грязными лапами.

— Еще раз полезешь — не то, что руки, а все конечности переломаю, — проигнорировав робкое оскорбление в свою сторону, с угрозой в голосе уведомил он Леху.

Парни попытались выражением лиц показать степень своей оскорбленности, но Сашке было уже не до этих идиотов. Он опять посмотрел на Настю. Подруга, кажется, не заметила всего того бардака, что с ним творился, только с выражением неописуемого счастья на лице, продолжала держать своими ладошками Сашку за руки.

— Пошли, там мама с Димой, — Сашка отвернулся от пацанов и потянул Настю в сторону, откуда прибежал. — Они, знаешь, как тебе обрадуются! И… — и вот тут его осенило. — А ты что тут делаешь, Настя? — вдруг встал он посреди дороги. — Тебя же, того, в приют забрали же. Я… Мы искали.

От этого непонятного осознания, он растерялся так, что совсем слова растерял. А вот Настя, до этого покорно идущая за ним следом все с тем же счастьем в глазах, как-то грустно и смущенно улыбнулась.

— Я сбежала, — шепотом произнесла она, потерев плечо через рукав тонкого платья. — Из приюта того сбежала. Несколько месяцев пыталась сюда добраться, — Настя отвела глаза. — Только, опоздала. Вы уже уехали. А меня бабушка Аня к себе взяла. Она мне рассказывала, что вы искали. Спасибо, Саша, — Настя вдруг снова бросилась его обнимать. Ее тонкие руки обвили его шею.

Ох-хо-хо.

Ему это безумно нравилось, что лукавить. Но в целях конспирации своих безбашенных гормонов, приходилось несколько приглушать ее пыл, все время отстраняясь. Да и то, что она рассказывала, не на шутку его встревожило.

— Как это — сбежала? Что значит — сюда добиралась? Как? — ощущая нехорошее предчувствие, Саша ухватил подругу за плечи и немного отодвинул от себя, стараясь заглянуть Насте в глаза.

Но она прятала взгляд.

— Неважно уже, — улыбнулась Настя, глядя ему за спину. — Главное, что добралась. А ты что тут делаешь? Ты же в Питер уехал? Тебя приняли, да? Взяли в команду? — она, наконец-то посмотрела на Сашку. — Я знала! Всегда знала, что тебе возьмут, что у тебя получится! — голос Насти был полон восторга, да и сама она, казалось, едва не подпрыгивала на месте.

Однако это не отвлекло Сашку от предыдущей темы.

— Мы квартиру продавать приехали, — отмахнулся он от ее интереса. — Но это потом, не важно. Ты мне нормально объясни, как это ты сбежала?

Он легонько встряхнул ее. Но и Настя, похоже, отступать не собиралась.

— Ой, Саша, мне бежать надо, — словно бы только спохватилась она, глянув на часы на его запястье. — До конца учебного года три дня осталось, конечно, но прогуливать не стоит. Еще экзамены, — Настя глянула на него с каким-то страхом. — Ты когда уезжаешь?

Он ощутил, как ее пальцы ухватились за его футболку. И не смог не улыбнуться. Почему-то ее беспокойство вызвало глупую радость. Словно бы и так не было понятно, что Настя очень скучала.