Т р и л е ц к и й. Э-э… да вы не понимаете меня!.. Ваш ход!

А н н а П е т р о в н а. Хожу. Не понимаю, Николя! Женщине трудно понять вас в этом отношении…

Пауза.

Т р и л е ц к и й. Она хорошая девочка.

А н н а П е т р о в н а. Мне нравится. Светленькая головка… Только вот что, приятель… Не наделайте-ка вы ей как-нибудь неприятностей!.. Как-нибудь… За вами этот грех водится… Пошляетесь, пошляетесь, наговорите кучу вздора, наобещаете, разнесете славу и тем и покончите… Мне ее жалко будет… Что она теперь поделывает?..

Т р и л е ц к и й. Читает…

А н н а П е т р о в н а. И химией занимается?

Смеется.

Т р и л е ц к и й. Кажется.

А н н а П е т р о в н а. Славная… Потише! Вы рукавом свезете! Нравится она мне со своим острым носиком! Из нее мог бы выйти недурной ученый…

Т р и л е ц к и й. Дороги не видит, бедная девочка!

А н н а П е т р о в н а. Вот что, Николя… Попросите Марью Ефимовну, чтобы она поездила ко мне немного… Я с ней познакомлюсь и… Я, впрочем, маклеровать не стану, а так только… Мы ее вместе раскусим и или отпустим с миром, или же примем ее к сведению… Авось…

Пауза. Я считаю вас малюточкой, ветерком, а потому и вмешиваюсь в ваши дела. Ваш ход. Мой совет таков. Или не трогать ее вовсе, или же жениться на ней… Только жениться, но… не далее! Паче чаяния жениться захотите, извольте подумать сперва… извольте рассмотреть ее со всех сторон, не поверхностно, подумать, помыслить, порассуждать, чтоб потом не плакать… Слышите?

Т р и л е ц к и й. Как же… Уши развесил.

А н н а П е т р о в н а. Знаю я вас. Всё делаете не думая и женитесь не думая. Вам только палец покажи женщина, так вы уж готовы на всякую всячину. Посоветоваться с близкими людьми должны… Да… На свою глупую голову не надейтесь. (Стучит о стол.) Вот она у вас, ваша голова! (Свистит.) Свистит, матушка! Мозгу в ней много, да толку что-то не видно.

Т р и л е ц к и й. Свистит, точно мужик! Удивительная женщина!

Пауза. Ездить она к вам не станет.

А н н а П е т р о в н а. Почему?

Т р и л е ц к и й. Потому что к вам шляется Платонов… Она терпеть не может его после тех его выходок. Вообразил человек, что она дура, вбил себе это в свою нечесаную голову, и теперь черт его не разубедит! Считает почему-то своею обязанностью надоедать дурам, выделывать над ними разные штуки… Ходите!.. А разве она дура? Понимает же он людей!

А н н а П е т р о в н а. Пустяки. Мы не позволим ему лишнего. Скажите ей, чтоб не боялась. А чего это Платонова так долго нет? Давно уж пора ему быть… (Смотрит на часы.) Невежливо с его стороны. Шесть месяцев не видались.

Т р и л е ц к и й. Когда я ехал к вам, в школе ставни были наглухо закрыты. Должно быть, спит еще. Каналья человек! Я его сам давно уж не видел.

А н н а П е т р о в н а. Здоров он?

Т р и л е ц к и й. Он всегда здоров. Жив курилка!

Входят Г л а г о л ь е в 1 и В о й н и ц е в.

Те же, Г л а г о л ь е в 1 и В о й н и ц е в.

Г л а г о л ь е в 1 (входя). Так-то, милейший Сергей Павлович. В этом отношении мы, заходящие светила, лучше и счастливее вас, восходящих. И мужчина не был, как видите, в проигрыше, и женщина была в выигрыше.

Садятся. Сядемте, а то я утомился… Мы любили женщин, как самые лучшие рыцари, веровали в нее, поклонялись ей, потому что видели в ней лучшего человека… А женщина лучший человек, Сергей Павлович!

А н н а П е т р о в н а. Зачем же мошенничать?

Т р и л е ц к и й. Кто мошенничает?

А н н а П е т р о в н а. А кто эту шашку сюда поставил?

Т р и л е ц к и й. Да вы же сами поставили!

А н н а П е т р о в н а. Ах да… Pardon…

Т р и л е ц к и й. То-то что pardon.

Г л а г о л ь е в 1. У нас были и друзья… Дружба в наше время не была так наивна и так ненужна. В наше время были кружки, арзамасы… За друзей у нас, между прочим, было принято в огонь лазить.

В о й н и ц е в (зевает). Славное было время!

Т р и л е ц к и й. А в наше ужасное время пожарные на то есть, чтоб в огонь лазить за друзьями.

А н н а П е т р о в н а. Глупо, Николя!

Пауза.

Г л а г о л ь е в 1. В прошлую зиму в Москве на опере я видел, как один молодой человек плакал под влиянием хорошей музыки… Ведь это хорошо?

В о й н и ц е в. Пожалуй, что и очень даже хорошо.

Г л а г о л ь е в 1. И я так думаю. Но зачем же, скажите вы мне, пожалуйста, глядя на него, улыбались близь сидящие дамочки и кавалеры? Чему они улыбались? И он сам, заметив, что добрые люди видят его слезы, завертелся на кресле, покраснел, состроил на своем лице скверную улыбочку и потом вышел из театра… В наше время не стыдились хороших слез и не смеялись над ними…

Т р и л е ц к и й (Анне Петровне). Умереть этому медоточивому от меланхолии! Страсть не люблю! Уши режет!

А н н а П е т р о в н а. Тссс…

Г л а г о л ь е в 1. Мы были счастливее вас. В наше время понимающие музыку не выходили из театра, досиживали оперу до конца… Вы зеваете, Сергей Павлович… Я оседлал вас…

В о й н и ц е в. Нет… Подводите же итог, Порфирий Семеныч! Пора…

Г л а г о л ь е в 1. Ну-с… И так далее, и так далее… Если теперь подвести итог всему мною сказанному, то и получится, что в наше время были любящие и ненавидящие, а следовательно, и негодующие и презирающие…

В о й н и ц е в. Прекрасно, а в наше время их нет, что ли?

Г л а г о л ь е в 1. Думаю, что нет.

Войницев встает и идет к окну. Отсутствие этих-то людей и составляет современную чахотку…

Пауза.

В о й н и ц е в. Голословно, Порфирий Семеныч!

А н н а П е т р о в н а. Не могу! От него так несет этими несносными пачулями, что мне даже дурно делается. (Кашляет.) Отодвиньтесь немного назад!

Т р и л е ц к и й (отодвигается). Сама проигрывает, а бедные пачули виноваты. Удивительная женщина!

В о й н и ц е в. Грешно, Порфирий Семенович, бросать в лицо обвинение, основанное на одних только догадках и пристрастии к минувшей молодости!..

Г л а г о л ь е в 1. Может быть, я и ошибаюсь.

В о й н и ц е в. Может быть… В данном случае не должно иметь места это «может быть»… Обвинение не шуточное!

Г л а г о л ь е в 1 (смеется). Но… вы сердиться, милый мой, начинаете… Гм… Одно уж это доказывает, что вы не рыцарь, что вы не умеете относиться с должным уважением к взглядам противника.

В о й н и ц е в. Одно уж это доказывает, что я умею возмущаться.

Г л а г о л ь е в 1. Я не всех, разумеется, поголовно… Есть и исключения, Сергей Павлович!

В о й н и ц е в. Разумеется… (Кланяется.) Покорнейше вас благодарю за уступочку! Вся прелесть ваших приемов заключается в этих уступках. Ну а что если бы наскочил на вас человек неопытный, вас не знающий, верующий в ваше знание? Ведь вам удалось бы убедить его, что мы, то есть я, Николай Иваныч, maman и вообще всё более или менее молодое, не умеем негодовать и презирать…

Г л а г о л ь е в 1. Но… вы уж… Я не говорил…

А н н а П е т р о в н а. Я хочу Порфирия Семеновича слушать. Давайте бросим! Довольно.

Т р и л е ц к и й. Нет, нет… Играйте и слушайте!

А н н а П е т р о в н а. Довольно. (Встает.) Надоело. После доиграем.

Т р и л е ц к и й. Когда проигрываю, она сидит, как приклеенная, а как только начну выигрывать, у нее является желание слушать Порфирия Семеновича! (Глагольеву.) И кто вас просит говорить? Мешаете только! (Анне Петровне.) Извольте сесть и продолжать, в противном же случае я буду считать вас проигравшей!

А н н а П е т р о в н а. Считайте! (Садится против Глагольева.)