- Надеются фашисты завтра быть в Смоленске, - будто сам себе сказал Чумаков и, дав Карпухину возможность подробнее ознакомиться с оперативной картой немцев, сам раскрыл папку с бумагами.
- Разрешите, я переведу, - предложил генералу свою помощь младший политрук Рейнгольд.
- Спасибо, я сам справлюсь, - ответил Федор Ксенофонтович и приказал Рейнгольду: - А вы отнесите пленному саквояж. Чтоб все было в целости.
- Коньяк тоже отдать?! - ужаснулся Лева. - Ведь французский!
- Откуда знаете, что там коньяк? - спросил полковник Карпухин с некоторой иронией.
- Ну... мы с майором Рукатовым поинтересовались, что везем... Вдруг мина с часовым заводом.
- А где же Рукатов? - спросил Чумаков.
- Там, в овраге. - Смущенный Лева неопределенно махнул рукой. Медпункт ищет.
- Не прошла у него контузия?
- Контузия?.. А разве... Ах нет, не прошла! - В глазах Левы вспыхнули веселые огоньки. - Товарищ генерал, пленный требует встречи с вами.
- Пусть ждет. Сначала изучим бумаги...
Откозыряв начальству, Рейнгольд ушел, унося саквояж, а Федор Ксенофонтович, вчитываясь в какой-то документ, озадаченно сказал полковнику Карпухину:
- Очень важно! Приказ командиру дивизии, которая нацелена на Смоленск... генералу фон Больтенштерну... - И процитировал, переводя на русский: - "Примите все необходимые меры для захвата мостов через Днепр в Смоленске, не допустив их взрыва. Смоленск без мостов при наличии магистрали, проходящей севернее города, в значительной мере теряет свое стратегическое значение..."
- Да, но Смоленск еще надо взять! - язвительно воскликнул Карпухин.
Чумаков ничего не ответил, однако будто сам себе сказал:
- Интересная мысль... - Заметив удивленный взгляд Карпухина, пояснил: - Говорю, что любопытно оценивают немцы Смоленск без днепровских мостов... Что-то есть в этой оценке, над чем надо подумать.
Карпухин, нахмурившись, вновь придвинул к себе карту; некоторое время молча рассматривал на ней Смоленск и его окрестности, затем уверенно произнес:
- Даже при взорванных мостах это крепость! Из Смоленска можно держать под обстрелом магистраль Минск - Москва на широком участке!
- При условии, что Смоленск будет в наших руках, - с горькой усмешкой уточнил Чумаков.
- Надо надеяться, там принимают меры, чтоб не пустить немцев, удрученно заключил Карпухин.
- Во всяком случае, этот приказ вместе с пленным следует немедленно отправить под надежной охраной в штаб фронта.
- Без допроса пленного? - удивился Карпухин. - Мы сами себя обкрадываем! Да и в дороге с пленным может всякое случиться...
- Вот вы с Рейнгольдом и допросите! Только вначале я с ним поговорю...
14
На железной дороге, идущей к Смоленску, лежал в пустынной заброшенности разбомбленный разъезд. Небольшое кирпичное здание рядом с песчаной платформой жалко смотрело на мир чернотой выгоревших окон. Крыша его рухнула внутрь, а фасадную стену от верхнего угла к низу дверей косо перечеркнула ломаная трещина, из которой струйками текла белая известковая мука, смолотая взрывом фугаски.
Железная дорога из-за разбитых мостов через мелководные притоки Днепра не работала, и жизнь будто бы совсем отхлынула от этого искалеченного и обожженного уголка, переместившись на не очень далекую автомагистраль, по которой тек прерывистый, словно иссякающий ручей повозок, машин и пеших. Все стремились к Смоленску, навстречу редким тягачам с пушками и груженым автомобилям; они двигались в сторону фронта с какой-то дерзкой надменностью, пользуясь тем, что наконец-то в небе стали появляться краснозвездные машины и прыть немецких самолетов поубавилась.
Пустынность железнодорожного разъезда таила какую-то загадку. Это сразу отметил, появившись здесь, старший лейтенант Иван Колодяжный. Началось с того, что из лесозащитной посадки, прижимавшейся к железнодорожным путям напротив разбомбленного здания полустанка, вышел красноармеец с заспанным лицом. При ружье и с противогазом, он напоминал ротного дневального.
- Вы не хозяйство Кучилова ищете?! - издали спросил красноармеец, позевывая.
- Нет, - неосмотрительно поторопился ответить Колодяжный. - А что за хозяйство?
- Обыкновенное. - Красноармеец потерял всякий интерес к старшему лейтенанту и поплелся назад в посадку.
- Постой!.. А ну ко мне! - Голос Колодяжного зазвучал резко. - Бегом!
Красноармеец подбежал ленивой трусцой:
- Прибыл по вашему приказанию...
- Фамилия?!
- Красноармеец Сиволапов!
- Что здесь делаете?
- Я - "маяк". Встречаю своих, чтоб послать в хутор. - Сиволапов кивнул головой куда-то в сторону, настороженно осматривая сердитого командира.
Исхудавшее от недосыпания и переутомления лицо Колодяжного, совсем недавно приводившее в восторженный трепет девушек-медсестер, было почти черным, а маслившиеся глаза и рот с сухими губами будто увеличились. Зато на Иване были надеты новенькая гимнастерка из серого шевиота и синие габардиновые галифе, плотно облегающие икры ног, на которых сверкали новизной хромовые сапоги. Всем этим почти парадным великолепием старший лейтенант Колодяжный обогатился вчера, случайно наткнувшись среди большой лесной поляны на кем-то брошенный грузовик без горючего в баке; кузов грузовика был завален тюками интендантского имущества. Его хватило, чтобы приодеть почти всех поизносившихся за три недели войны штабистов, начиная с генерала Чумакова и, разумеется, дружка Колодяжного - Миши Иванюты.
Генерал Чумаков, увидев на Колодяжном и на Иванюте выходную танкистскую форму, прочел им нотацию за легкомыслие, но другого обмундирования у ребят не было. Вот теперь и щеголяют они в праздничных нарядах. Правда, Колодяжного подводила его худоба: воротник шевиотовой гимнастерки даже с толстым подворотничком почти не прикасался к шее, и голова Ивана будто выглядывала из гнезда. Впрочем, ремешок трофейного бинокля немножко прижимал к шее заднюю часть воротника. Но все одеяние в целом топорщилось на Колодяжном, словно под ним гулял ветер, хотя до предела были подогнаны на полевом снаряжении портупеи, а пояс, затянутый на последнюю дырку, как бы скреплял единство старшего лейтенанта с надетым на нем обмундированием. А если еще учесть, что сапоги на ногах были в самый раз, то, в общем, Иван чувствовал себя героем, хотя на заспанном лице этого Сиволапова, который ленивым взглядом скользил по внешнему виду старшего лейтенанта, улавливалось какое-то недоуменное пренебрежение.