Большакова не жалела красок, описывая достижения зорянского машиностроительного завода. А вернее - его директора. Захар Петрович насчитал, что фамилия Самсонова упоминалась больше двадцати раз. Автор с нескрываемым восхищением говорила о нем как о представителе "современных, деловых, знающих руководителей", что Глеб Артемьевич - "детище и сподвижник НТР", "прошел путь от простого рабочего до директора крупнейшего предприятия" и так далее и тому подобное. Не упустила Большакова и такую подробность, что Самсонов, не боясь уронить свой авторитет, может выйти на футбольное поле, чтобы защитить честь заводской команды.

"И он ведет за собой к победам спортивную дружину так же, как и весь производственный коллектив", - патетически заканчивала журналистка.

Статью иллюстрировали две фотографии. На одной, вынесенной под заголовок, были изображены Самсонов, председатель горисполкома Чибисов и главный архитектор Зорянска Каплунов на месте будущего стадиона, который собирается строить завод. На втором снимке - передовой рабочий у станка.

Захар Петрович сначала не поверил своим глазам. Это был... Это был Будяков. Тот самый Будяков, которого по решению суда ограничили в дееспособности по причине прястрастия к алкоголю, чей сын сбежал из дому от пьяницы-отца и до сих пор не найден.

- Ну и ну! - вырвалось у Измайлова.

Это относилось и к статье, и к фотографии.

Отложив газету, Измайлов прочел объяснительные записки. Все три директора, председателя профкома и главного бухгалтера - были однотипны. "Отдельные недостатки устранены", "проведены мероприятия", "виновные наказаны" - в таких обтекаемых общих словах ответили Самсонов, Пушкарев и Фатхулина. Ничего конкретного по фактам нарушений. Словно речь шла о чем-то незначительном, не стоящем серьезного внимания.

- Это не просто отписки, - возмущенно сказал Захар Петрович, когда к нему зашла Ракитова. - Это неуважение к нам с вами! Я же разъяснил товарищам с завода, что необходимо объяснить каждый случай, каждый факт!

Ольга Павловна развела руками: что, мол, поделаешь, Самсонов есть Самсонов.

- Вы звонили на завод? - спросил Измайлов.

- Глеб Артемьевич считает, что вопрос, так сказать, исчерпан. Пушкарев что-то мямлил, ссылался на занятость. А главбух ушла в отпуск.

- Нет, не исчерпан вопрос, - сказал Захар Петрович. - Я попрошу вас, Ольга Павловна, обобщите все материалы проверки. И не упустите ничего. Понимаете, ни единого факта нарушения! - Измайлов хлопнул рукой по газете. - До чего дошли! Фотографию Будякова опубликовали!

- Я сама удивилась...

- Кстати, используйте данные из милиции. Я говорил с Никулиным. Он привел очень красноречивые цифры. Число хулиганств, учиненных рабочими завода, растет. Да и среди гостей медвытрезвителя самсоновских с каждым месяцем все больше.

- Ладно, - кивнула Ракитова.

- Впрочем, - сказал Измайлов, - лучше я прямо сейчас позвоню Никулину.

Он набрал номер телефона начальника горотдела внутренних дел и попросил срочно подготовить справку по интересующему прокурора вопросу. Майор сказал, что сделает. И еще он хотел подъехать к Измайлову - были кое-какие дела.

- Жду, - сказал Захар Петрович.

Никулин появился у Изхмаилова в то время, когда к прокурору пришла Гранская. Она только что вернулась из Рдянска.

Рассказав о результатах экспертизы, Инга Казимировна убежденно заключила:

- Теперь можно с полным основанием утверждать, что Зубцова убил Марчук.

- Убил, значит? - Измайлов внимательно посмотрел на следователя.

- Да, да, да. У меня почти нет сомнений, что связано это с тем злополучным чемоданом. Я же говорила вам, Захар Петрович, Зубцов - кончик какой-то ниточки. Этот кончик случайно попал к нам в руки. Наверное, кто-то очень опасался, что мы можем добраться и до клубка. Через Зубцова.

В этот момент в кабинет вошел Никулин, и Захар Петрович попросил Гранскую поделиться сведениями о деле Зубцова с начальником горотдела.

- Вон как повернулось, - покачал головой майор, выслушав Гранскую. Теперь понятно, почему Марчук навострил лыжи, когда его задержали на вокзале. Было от чего удирать. Убийство!

- Раз местный розыск Марчука ничего не дал, - сказала Инга Казимировна, - я считаю, надо объявить всесоюзный. Это во-первых. Во-вторых, следует заняться сувенирной фабрикой в Южноморске.

- Там что, неблагополучно? - поинтересовался майор.

- В том-то и дело, с одной стороны - лучшее предприятие в городе, ответила следователь. - И дисциплина, как мне говорили, на высоте. Хищений нет, пьянства тоже. Сплошные грамоты! Радио хвалит, газеты тоже не отстают...

- Самсонова тоже хвалят, - заметил Измайлов, ткнув пальцем в газету.

- У меня были объективные источники, - улыбнулась Гранская. Прокурор города и ваш коллега, - кивнула она майору. - Но есть один факт: сумочки-то, которые были в чемодане, сделаны на той фабрике...

- Только сумочки Марчук мог воровать один, - сказал Захар Петрович. Или не на самой фабрике... А джинсы, майки? Они откуда?

- И все же я не могу отделаться от ощущения... Понимаете, Марчук занимает там странное положение. Вроде никому не подчиняется, может свободно уехать в любое время в другой город... Ну, толкач, деловой человек, как теперь говорят. Однако что-то тут не то. Да и здесь, в Зорянске, у него была странная миссия...

- Вы же сами сказали, что черпали из объективных источников, - сказал прокурор. - И почему вы считаете, что махинаторов надо искать именно на этой фабрике?

- С высоты, так сказать, птичьего полета иной раз все выглядит благополучно, отлично, - попыталась объяснить Инга Казимировна. - Или как на макете. Поставят архитекторы кубики, понатыкают игрушечные деревца, и получится образцовый микрорайон, любо-дорого посмотреть. А построят, выясняется, что жить-то в нем ох как худо. Как в нашем четвертом. Ни красоты, ни удобства... Может, так и с фабрикой?

- Значит, я так понял вас, - сказал Никулин. - Неплохо бы Коршунову покупаться в Азовском море, а?

- Вот как раз старшему лейтенанту не стоит появляться в Южноморске, возразила Гранская. - Он засвечен, потому что с самого начала занимался делом Зубцова, его знают.

- Резонно, - кивнул Никулин. Он задумался.

- Говорите, со стороны одно, а внутри... - обратился он к следователю. - А что, хорошо бы иметь своего человека на этой самой фабрике, а?

- Это было бы то, что надо! - обрадовалась Инга Казимировна. - Но одним-двумя визитами на квартиру под видом слесаря или электрика тут не обойтись.

- Вы правы, Инга Казимировна, - согласился Никулин. - Требуется глубокая разведка в тылу возможного противника.

- Для сведения: на фабрике работает много девушек, - сказала Гранская. - Может, исходить именно из этого? Легче будет раствориться...

- Надо обмозговать, - уклончиво ответил майор. - Операция серьезная, и с кондачка ее не решить. Но информацию о девушках на фабрике придется учесть...

После этого разговора в прокуратуре было возбуждено уголовное дело об убийстве Зубцова. Вести его Захар Петрович поручил, естественно, Гранской. Инга Казимировна приняла его к своему производству и вынесла два постановления. Первое - о привлечении Марчука в качестве обвиняемого в убийстве, второе - о его розыске. В случае обнаружения Марчука к нему должна была быть применена мера пресечения - заключение под стражу. Где бы он ни находился, его были обязаны этапировать в Зорянск.

Гранская предложила Измайлову объединить дела - о чемодане с дефицитом, найденном в радиомастерской, и об убийстве Зубцова. Захар Петрович посоветовал повременить - пока для этого не имелось достаточно фактов...

Гранской не давала покоя просьба сотрудника областной лаборатории судебных экспертиз выяснить, как на шоссе неподалеку от Зорянска оказались семена хлопчатника. Она поделилась этим с Коршуновым. Юрий Александрович ответил коротко: "Подумаем".

И через несколько дней сообщил следователю, что загадка довольно проста. На базе одного из соседних совхозов существовала, оказывается, лаборатория какого-то института, занимающегося проблемами масличных культур. Для нужд этой лаборатории потребовались хлопковые семена. Полтора месяца назад их доставили на грузовом автомобиле. Скорее всего борта машины имели щели или неплотно прилегали на стыках, поэтому часть семян и высыпалась на дорогу, в частности, на том самом повороте, откуда зубцовский "Жигуленок" свалился в овраг.