- Всегда готов, - ответил тот.

Межерицкий уже привык к подобным звонкам и никогда не задавал лишних вопросов...

Когда Коршунов вернулся, то прямо с порога заявил:

- Разуваевы никогда не видели, чтобы Марчук пользовался таблетками от бессонницы. Говорят, разве что тайком и от храпа...

- Как? - не поняла Гранская.

- Храпел могуче, - улыбнулся старший лейтенант. - Старуха Разуваева даже как-то сказала Марчуку об этом. Он просил, чтобы ему стелили в самой дальней комнате от хозяев. И засыпал тут же, только до подушки.

- А что говорит подруга Щукиной?

- Действительно, вспомнила, что Светлана в тот день брала у них снотворное. Правда, сказала, что для отца.

- Ну вот, Юрий Александрович, еще одна загадка раскрыта: Марчук взял нембутал для Зубцова. Подсыпал в водку, через пару минут полное торможение - и делай с человеком что хочешь...

Она рассказала о разговоре с Межерицким, присовокупив при этом:

- А нам с вами следовало бы поставить по единице! Вернее - мне. Надо было сразу попросить судмедэксперта провести анализ крови погибшего Зубцова на содержание снотворного...

- Все-таки докопались, - успокоил ее инспектор. - Лучше поздно, чем никогда... Какое у вас впечатление о Щукиной?

- По-моему, не очень далекого ума и несерьезная девица. Ведь знала, что Марчук женат!

Инга Казимировна осеклась.

"Господи, - мелькнуло у нее в голове, - может быть, вот так и обо мне говорят бог знает что".

- Видать, ухажористый, - сказал Коршунов, не заметив ее смущения.

- Да, наверное, умеет, - кивнула следователь. - А она - из бабочек-однодневок. Прошвырнуться на машине, в ресторане побывать... Вот он и использовал ее в своих целях. Как ни крути, а Щукина объективно соучастница убийства Зубцова.

- Невольная, мне кажется. Умысла-то у нее не было...

- Если говорила нам правду, - задумчиво произнесла Гранская. - Чему, признаюсь, я склонна верить... Ладно, посмотрим... Теперь о Южноморске. Там следует покопаться в кое-чьей биографии. В первую очередь Боржанского и Анегина. Они там, как мне кажется, самые крупные рыбки.

- Я бы этого Боржанского!.. - вдруг зло произнес старший лейтенант. Такие вот и позорят фронтовиков!

- Не говорите, - вздохнула Инга Казимировна. - Прямо не знаешь после этого, кому и во что верить... Мальчишкой партизанил, героем был, а до чего теперь докатился? Был бы бездарь, а то ведь бог его талантом наградил...

- Нашел кого награждать! Гад Боржанский - и больше ничего! - не мог успокоиться инспектор.

- Будет вам, Юрий Александрович, - успокаивала его Инга Казимировна. - Поберегите нервы.

* * *

Когда машина, доставившая Флору Баринову из "Зеленого берега", остановилась у фабричных ворот, подъехал на велосипеде и Боржанский. Пока охранник возился с запором, они успели перекинуться несколькими фразами.

- Закаляете здоровье? - улыбнулась девушка.

- Здоровье никому не вредит, - ответил Герман Васильевич. - Эту штуку, - показал он на велосипед, - я предпочитаю бегу трусцой. Сон теперь, как у младенца, давление - любой спортсмен позавидует. И все остальное в идеальной норме. Уверяю вас, велосипед - транспорт будущего.

Ворота открылись, и они въехали на территорию.

Журналистку уже поджидала секретарь директора и попросила срочно зайти к Фадею Борисовичу.

- Разрешите представить вам, - торжественно произнес Заремба после, приветствия, - наш передовик, зачинатель замечательного движения. Сам Алексей Романович Козолуп!

Флоре подал руку несколько растерянный от такой торжественности молодой приятный мужчина лет тридцати.

- Баринова, - сказала девушка, разглядывая его.

Козолуп был одет по моде - в вельветовых джинсах, в туфлях на высоком скошенном каблуке и с узкими носами, отделанными металлической полоской. На руке у него болталась на цепочке пластинка с какой-то гравировкой такие теперь носит молодежь.

- Ну что вы, Фадей Борисович, - сказал шофер-экспедитор. - Прямо в краску вогнали. Словно я космонавт или альпинист, покоривший Эверест...

- Не скромничай, Леша, - похлопал его по плечу директор. Скромность, брат, не всегда к месту... Понимаете, Флора Юрьевна, он первый стал работать на фабрике по принципу: товар, минуя базы и склады, - на прилавок магазина!

- Что же вы до сих пор скрывали его от меня? - спросила тележурналистка, включая свой магнитофон.

- Он только вчера вечером вернулся из рейса, - пояснил директор. Эх, Флора Юрьевна! Нам бы пяток таких молодцов да специализированных машин еще штуки три - мы бы развернули его движение вовсю! Я очень надеюсь на телевидение. Это огромная сила!

- Постараемся предоставить эту силу в ваше распоряжение, - улыбнулась Баринова. - Вы что, возите продукцию фабрики в другие города? - обратилась она к Козолупу.

- В Таганрог, Жданов, Ростов, - стал перечислять шофер.

- Думаем расширять географию, - прервал его Заремба. - Надо только, чтобы вышестоящее начальство помогло нам с автосредствами и штатами. Пресса, между прочим, уже заинтересовалась козолуповским движением.

Фадей Борисович взял со своего стола журнал "Прикладное искусство", нашел нужную страницу и протянул Бариновой.

- Вот, - ткнул он пальцем. - Статья о нашей фабрике.

Статья была иллюстрирована несколькими фотографиями. Одна из них изображала группу людей на фоне фонтана "Дружба народов" на ВДНХ. Баринова узнала несколько человек, с которыми уже успела познакомиться в ходе подготовки к передаче. Козолуп скромно стоял крайним.

- Разрешите позаимствовать? - попросила Баринова. - На время. Я использую это в передаче.

- Ради бога! - ответил Заремба. - Там, кстати, есть цифры, отдельные показатели, которые вам пригодятся... Ну, я думаю, товарищу Козолупу и представителю телевидения будет о чем побеседовать, так что не смею задерживать.

Баринова и шофер-экспедитор вышли во двор и устроились в виноградной беседке.

- Расскажите о себе, - попросила журналистка, подставляя поближе микрофон.

- Женат. Играю на гитаре. Участвую в художественной самодеятельности, пишу стихи. Увлекаюсь водными лыжами... Исчерпывающе? - Козолуп улыбнулся, обнажив два ряда ослепительно белых зубов.

- Я серьезно, - несколько обиделась журналистка.

- Ну как можно рассказывать о себе? - продолжал улыбаться Козолуп. Хвалить - не скромно, ругать не хочется... Уж лучше задавайте вопросы.

- Хорошо... О вашем движении. Как вы пришли к нему, товарищ Козолуп?

- Прошу, зовите меня просто Алексеем. Без официальщины. Она как-то сковывает, замораживает... А насчет движения...

Но рассказать о движении шофер-экспедитор не успел. Возле них, словно из-под земли, появился Боржанский.

- Простите, Флора Юрьевна, но я вынужден похитить у вас собеседника, - сказал он. - В силу, так сказать, производственной необходимости.

- Надеюсь, не навсегда? - шутливо спросила журналистка.

- Разумеется, - кивнул Боржанский.

- Я вас найду, когда освобожусь, - пообещал Козолуп, поднимаясь со скамейки.

Однако они не встретились. Флора узнала, что Козолуп срочно отбыл в очередной междугородный рейс.

К середине дня у Флоры разболелась голова, слегка знобило. Вчера вечером она искупалась в море, хотя было ветрено и прохладно. Флора решила поехать в свой коттедж, полежать, выпить аспирин. И, никому ничего не сказав, отправилась в "Зеленый берег" автобусом, который вез туда белье из городской прачечной.

Крутояров, узнав, что она плохо себя чувствует, сказал:

- Какие аспирины? Лучше народных средств ничего нету!

Он проводил ее в коттедж.

Когда Флора вошла в комнату, то остановилась, пораженная: на окне красовалась великолепная штора из тростника, на которой была изображена хижина в японском духе.

- Смотрится, да? - спросил довольный директор дома отдыха.

- Изумительно! - воскликнула журналистка.

Гаврила Ионович потянул за шнур, и штора поползла вверх.