Существует точка зрения, согласно которой одной из главных движущих сил подросткового поведения является так называемые "оппозиционность", "негативизм", стремление разрушить авторитеты. На бытовом уровне это означает якобы изначально присущую подросткам тягу к постоянным конфликтам с родителями и вообще с миром взрослых, взламыванию моральных устоев поведения, словом, все то, что принято называть "конфликтом поколений", "отцов и детей" и проч. Очевидно, что эта схема применима далеко не ко всем случаям. Конфликты подростков в семьях имеют преимущественно межличностный характер. В них виноваты, в большей или меньшей степени, обе "стороны". В социальных коллективах (школе, колледже и т. д.) причинами конфликтов являются столкновения с правилами распорядка этих учреждений. Непонимание душевных переживаний является определяющим фактором развития реактивного суицида.

От подростка нельзя требовать подробного анализа своего состояния. У него нет на это интеллектуальных ресурсов и опыта. Они отсутствуют в силу возрастных причин. Значит, необходимых шагов следует ждать от его окружения – прежде всего, родителей и педагогов.

Чаще, однако, мы наблюдаем иную картину. Родители, стремясь к тому, чтобы поведение и успеваемость их ребенка не выходили за рамки правил, проявляют несдержанность, нетерпение, грубость, иногда жестокость. Расстройства поведения, факты лживости, употребления ребенком одурманивающих средств вызывают у них автоматически желание наказать, «пресечь», «исправить» поведение, причем в короткий срок. Это ведет к углублению скрытых расстройств настроения, растерянности, дезорганизации мотивов поведения. В таком состоянии увеличивается риск возникновения суицидальных тенденций.

Трагедия произошла в одном из жилых районов: тринадцатилетний мальчик выбросился с крыши 16-ти этажного дома и ударился головой о бетонный козырек подъезда. Как выяснилось впоследствии, погибший мальчик жил с матерью, бабушкой и отчимом. Отчим отличался суровостью, жесткостью характера в сочетании с отчужденностью к пасынку. Он требовал от него отчетов об успеваемости, заставляя «перебрасывать» информацию об отметках в школе на свой телефон. Двойки, полученные пасынком, вызывали у него приступы гнева. Единственным защитником подростка была бабушка, которая жалела его и пыталась сгладить конфликты с отчимом. При этом она вместе с ребенком часто подвергалась несправедливым упрекам. Стараясь не подводить бабушку, мальчик не подавал учителям дневник, если получал двойку. В какой-то момент он не смог больше обманывать, не смог выносить постоянного прессинга со стороны бездушного отчима. Получив однажды двойку по литературе, он спокойно подал учительнице дневник. В этот же день он сказал своим друзьям, что решил покончить жизнь самоубийством. Однако никто всерьез его слова не воспринял.

Другой вид суицидальных поступков – «аутоагрессивные». В этих случаях происходит трансформация мотива. Вначале речь идет о мести другому человеку, обидчику, но «агрессия мести» вдруг получает иное направление – на самого себя. Данный механизм саморазрушения был описан еще в 1917 году З. Фрейдом. По его мнению, ненависть к самому себе есть не что иное, как проявление подавленного желания убить другого человека. К. Меннингер, основываясь на данной концепции, говорит о стремлении к самоубийству как об «интравертированном гомициде», то есть потенциале убийства, направленном «внутрь», на себя. Это как бы другая сторона «агрессивной медали». Хотелось убить кого-то, а попал в самого себя.

Данный вид суицида часто связан с неразделенной любовью. Возникающая при этом депрессия достигает выраженной глубины, трансформируется в агрессивную атаку, которая меняет вектор в направлении саморазрушения.

Известно, что в среде подростков действуют особые законы и специфические правила поведения. Одной из их разновидностей является «групповой» суицид. Дело в том, что в группе подростков возникает общая психическая энергия. Это как раз та энергия, которая, как писал Р. Ассаджоли, распространяется по законам «психического осмоса», психической «диффузии». У подростков, видимо, данный процесс протекает более интенсивно, чем у взрослых. Благодаря этому они быстрее «заражаются» друг от друга идеями и импульсами поведения. Так происходит и с суицидальными мыслями.

Подобного рода суицид – групповой – однажды произошел в Подмосковье. Об этом случае сообщили многие газеты. Три девочки-подростка выбросились из окна квартиры на восьмом этаже. Единственным более или менее понятным мотивом случившегося можно считать неразделенную любовь к однокласснику. «Инициатива» исходила от одной из девочек. Она в течение нескольких дней до трагедии говорила, что покончит с собой. Ранее, в один из таких моментов, подруги вытащили ее из петли и сказали: "Лучше пойдем в лес. Замерзнем и умрем". Индукция суицидальной идеей мгновенно охватила маленький коллектив девочек-подростков. Эта идея заполнила их сознание, управляла поступками и, в конечном счете, "заставила" совершить коллективное самоубийство.

Когда мы говорим о мотивации суицида, то имеем в виду преобладание того или иного варианта. Понятно, что изолированных мотивов не существует. Как нет и отдельных характеров, каких-то абсолютно четких личностных структур, всегда имеются их сочетания. Например, возбудимость соседствует с истеричностью, шизоидность – с обсессивностью (болезненной склонностью к сомнениям) и т. д. Так же и в случаях с суицидальными мотивами.

Групповой мотив, как правило, тесно связан с аутоагрессивным. Наблюдается сочетание мстительных и групповых мотивов. Жертвы самоагрессии представляют, как их обидчики будут винить себя за их смерть, рыдать на их могиле. Подобными идеями проникаются близкие друзья и подруги (члены группы); для них эти идеи становятся руководством к действию. Групповая взаимоиндукция многократно повышает потенциал суицидальной идеи и вероятность ее воплощения.

В случае «шантажного» суицида речь идет о таких действиях, мотив которых ясен и очевиден. Суицидальные тенденции носят показной, демонстративный характер. Они возникают как механизм для достижения желаемого результата: подростки стремятся вызвать к себе жалость, уйти от решения той или иной проблемы, избавиться от чувства вины за совершенный ими проступок. Чаще всего шантажные суициды предпринимаются в условиях семейного конфликта как способ избавления от «нравоучений», наказаний, психологического гнета со стороны родителей.

Поведение подростков, склонных к употреблению алкоголя, наркотических и одурманивающих средств, вызывает усиление контроля и психологического пресса со стороны близких. В ответ на это такие подростки демонстративно «режут вены», наносят неглубокие самопорезы на коже предплечья и запястья. Они принимают снотворные таблетки и транквилизаторы в том количестве, которое может вызвать одурманивающий, расслабляющий эффект, сон. Эти действия напрямую вызваны конфликтной ситуацией, носят элемент «игры на публику», совершаются в присутствие «заинтересованных лиц», имеют определенную цель.

Столь же частой причиной шантажных суицидов являются межличностные отношения. Непосредственным поводом в этих случаях служат размолвки, измены, несогласия в каких-то принципиальных вопросах. Потенциал саморазрушительных тенденций усиливается при наложении нескольких подобных мотивов. В этих случаях может возникнуть тяжелый депрессивный эпизод и произойти трансформация первичного, сугубо шантажного суицидального действия. В результате возникает опасность завершенного суицида.

Подросток Р., 17-ти лет, совершил суицидальную попытку после того, как узнал, что его девушка, которая была от него беременна, решила сделать аборт. Про него было известно также, что последние два года он конфликтовал с отчимом. Причиной этих конфликтов служили плохая учеба, безответственное отношение к своему будущему, поздние возвращения домой, пьянство. Конфликты носили вербальный характер, выражаясь в грубости и оскорблениях. Подросток все чаще стал уходить из дома. За неделю до суицида конфликты усилились. В это же время Р. узнал о намерении своей подруги совершить аборт. Он пытался отговорить ее, но она демонстрировала непреклонность. Тогда Р. решил использовать, по его словам, «последнее средство». Выпив 200 г. водки вместе с 20 таблетками феназепама, он позвонил девушке и сказал, что если она не передумает делать аборт, он сейчас же повесится. Та раздраженно ответила, что «это его дело» и бросила трубку. В этот момент Р. почувствовал полную безысходность, сильную тоску, тяжесть и сжатие в груди. Мгновенно решил «уйти из жизни». Подросток повесил ремень на люстру и затянул на шее петлю. Только по случайности люстра сорвалась, и Р. упал на пол. Вспоминая свое состояние, Р. сообщил, что тогда в его сознании все проблемы (с отчимом, с девушкой) «связались в один клубок». Основным переживанием было стремление девушки сделать аборт, и он надеялся с помощью суицидального шантажа предотвратить этот шаг. Когда она бросила трубку, у него в голове «что-то переклинило», и он решил умереть. Подросток вспоминает, что осознание нелепости собственных действий пришло к нему сразу же после того, как он упал на пол.