Этой новости очень удивился Вице-президент.

— Вы уйдете из Маньчжурии, Средней Азии и Кавказа[24]?

Средняя Азия — Туркмения, Казахстан, Узбекистан, Таджикистан, Киргизия. Без северных и прикаспийских территорий.

— Из гражданской администрации уйдем, это вопрос уже решенный. И республиканские компартии распустим.

Адмирал Коллинз оценил новость предельно цинично.

— Это называется — сбрасывать балласт. Вы набрали столько трофеев, что от чего-то приходится избавляться, иначе не взлететь.

Спорить Олешеву не хотелось.

— Есть ли третья тайна, сэр?

— Есть, господа. Мистер Сталин объяснил мне нашу историческую роль. Мы должны стать "витриной капитализма", чтобы привлекать со всего мира таланты, которые предпочтут жить в мире рыночной конкуренции. Ученых, изобретателей, предпринимателей, которых со своей стороны будем задействовать в общих проектах. Словом, мы и Советская Россия должны составить тандем будущего.

Коллинз снова хмыкнул.

— В тандеме рулит только один, второй только крутит педали. Впрочем, простите мне этот цинизм, господа. Нахапали мы, благодаря русским, ненамного меньше. Признаться, эта роль мне по душе. Рулят русские действительно мастерски.

Официальные переговоры проводили за круглым столом, что очень порадовало русского генерала в американской делегации. Ему не пришлось сидеть напротив своих даже в столь дружественных переговорах. Рокоссовский и Грининг сели рядом, а сам Олешев оказался сидящим между Мэтью Риджуэем и Александром Михайловичем Василевским, своим непосредственным начальником. Начал Рокоссовский.

— Господа, прошедшая война и наша общая Победа способны вывести нас на следующий уровень доверия и сотрудничества. Советское правительство подготовило для Республики Аляска ряд предложений, которые я вам сейчас зачитаю.

Советский Союз предлагает республике Аляска считать Британскую империю преступной, а ее восстановление невозможным в любом виде. Отторгнутые у нее территории считать отторгнутыми навечно, в том числе и Англию с Уэльсом.

Советский Союз предлагает республике Аляска провести обмен территориями и предлагает взамен полуострова Аляска и Алеутской гряды, экономически равнозначную территорию Канады — провинции Нью Брунсвик, Новая Шотландия, Остров принца Эдуарда и правобережную часть провинции Квебек.

Советский Союз предлагает Республике Аляска заключить договор о беспошлинной торговле и безвизовом режиме, научном сотрудничестве и культурном обмене, — Константин Константинович Рокоссовский поднял глаза от текста, и посмотрел почему-то на Олешева, — Но этот договор уже будет обременен условием.

Олешев, разумеется, отвечать не стал, а тоже взглядом передал пас Гринингу.

— А первые два пункта совсем ничем не обременены? Обмен территориями совсем не равный. Цена за акр земли разница раз в двадцать-тридцать. Вся Аляска стоит как Новая Шотландия.

— Первые два пункта вами полностью заслужены в качестве умелого и надежного военного союзника. Кроме того, не скроем, в наших интересах, чтобы именно вы стали наиболее авторитетным государством, среди бывших САСШ, а со столицей в Анкоридже, это будет сделать затруднительно. Мы рассчитываем, что вам удастся забрать себе север, как минимум, до Пенсильвании. Мэриленд и Кентукки южане уже конечно не отдадут, а вот за Индиану и Огайо еще поборемся. Да и Иллинойс может передумать.

— Принимая столько подарков, даже неловко спрашивать, что за обременение предлагается к третьему пункту. Надеюсь, это не продажа души Дьяволу?

— Если ваш вопрос не философский, а конкретный, то нет. Условием подписание такого договора будет создание единого министерства Государственной Безопасности. Вернее, принятие вами нашего, с поправкой на ваше законодательство, разумеется. Насколько нам известно, подобную структуру вы пока так и не создали, хотя она является важнейшим институтом власти. Вас до сих пор не свергли только чудом, господа.

Имя этого чуда сэр Грининг отлично знал.

— Поскольку выборы в Верховный Совет Республики мы провести не успели, голосующими членами являются только Кавалеры Ордена Героев. Из одиннадцати, семь сейчас находятся в этом зале. Где сейчас находятся еще четверо, включая господ Сталина и генерала Маргелова, вам наверняка известно, можно будет им телефонировать вопрос. Предлагаю начать голосование. Я за! Сэр адмирал Коллинз?

— Я бы предложил объединить еще и флот. За!

Дальше по ходу часовой стрелки, за проголосовали Риджуэй, Олешев, Василевский, Судоплатов и Рокоссовский. Телефонировать, празднующим общую Победу генералам, адмиралам и товарищу Сталину, не пришлось. Сэр Грининг подвел итог.

— Решение принято. Господин Судоплатов, поручаю вам формирование необходимых структур, для нужд вашего министерства. Финансирование и законодательное взаимодействие обсудим в рабочем порядке.

Признаться, лично для меня, это обременение обременением не кажется. Я думал, вы потребуете нашего отказа от собственной валюты и вхождение в рублевую зону, национализаций, коллективизаций и трудовых мобилизаций.

Судоплатов отозвался с улыбкой.

— Слушаюсь, господин президент.

Что касается ваших несбывшихся опасений — в рублевую зону входить теперь и не надо. Рублевая зона теперь как атмосфера, она везде, из нее уже не выйдешь, а если и выйдешь, то просто мучительно задохнешься. Ваш доллар нам нисколько не помешает.

Мы перешли на плановую экономику и социалистическое хозяйствование не потому, что не умеем играть в рыночную. Умеем, и гораздо лучше ваших доморощенных буржуев. Как только вы подпишите формы допуска "ЧК Белый", вам откроются такие бездны порока и уязвимости капитализма, что еще обязательно пожалеете о сегодняшних опасениях.

5 сентября 1953 года. Москва. Стадион Динамо. Правительственная ложа.

Играющий тренер сборной СССР по футболу, тридцатилетний Всеволод Михайлович Бобров, не смотря на уверенную победу своей команды над сборной Ирландии, после матча сильно довольным не выглядел. Он сам провел на поле все девяносто минут и даже открыл счет в этом матче, но настоящего удовольствия от игры так и не получил. В раздевалке он был предельно краток.

— Ну что, парни, с победой конечно, но это всего лишь Ирландия. Разбор игры проведем завтра, перед тренировкой. Собираемся в Баковке, в девять ноль-ноль. Стрельцов ждет здесь моего возвращения, остальные до завтра свободны. Мыться я первый, меня Шеф ждет.

— Завтра воскресенье, Сева. Все Советские люди по закону должны отдыхать.

— Все Советские люди пусть отдыхают, а вы мои рабы, до победы над Венгрией. С такой игрой как сегодня, Кочиша мы не удержим. Он бы один нам сегодня штук пять накидал. Не задерживайте, меня Шеф ждет.

— А может и не стоит его держать, Всеволод Михайлович? Он нам пять накидает, а мы им за это время семь…

— Стрельцов! Переодеваешься и ждешь здесь моего возвращения. Остальные свободны, меня не отвлекать! Все обсудим завтра!

Играющий главный тренер сборной СССР поднялся в правительственную ложе через двадцать минут после финального свистка, когда зрители верхних секторов трибун еще неспешно тянулись к выходу. Вместе с Шефом, то есть почетным президентом федерации футбола СССР, генерал-полковником Василием Сталиным, в ложе находился еще один человек. Совсем молоденький паренек, к которому Василий Сталин и обратился, едва заметив Боброва.

— Саша, будь добреньким, сбегай в буфет, купи нам сельтерской. И бутербродов каких-нибудь, Всеволод Михайлович наверняка проголодался. Вот возьми, купи на все. Не беги, тихонько сходи.

— Есть, сходить тихонько, товарищ генерал-полковник!

— Иди уже олух. Служба кончилось, не стоит тут изображать вид лихой и придурковатый, я тебе теперь хоть и начальство, но не армейское.

Дождавшись, пока "молодой" выйдет из ложи, Василий Сталин кивнул Боброву на закрывающуюся за ним дверь подмигнул и протянул тонкую папку.

— Сначала прочитай, Сева.

В папке находилась выписка из личного дела, на Волкова Александра Григорьевича, одна тысяча девятьсот тридцатого года рождения. Четыре странички выписки, Бобров проглотил как захватывающий приключенческий роман, и глянул на Сталина в ожидании продолжения.

— Ну как тебе?

— Зверь!

— Зверь, ага. Это у него в десанте персональное звание. Его даже главком ВДВ зовет исключительно Зверем. Хотя, сам видишь, парень очень вменяемый и ответственный. Вызови его на завтра в Баковку, не пожалеешь.

— Так он же почти четыре года совсем не играл, Василий Иосифович.

— А я и не прошу тебя заиграть его еще до Венгрии. Учи его, а в состав включишь, когда сам сочтешь нужным.

— Он к нам, в ВВС МВО?

— Пока десантура свою футбольную команду не организует, к нам. Но в сборную в любом случае к тебе. Квелые у тебя инсайды, нет в центре поля задора. Попробуй Зверя, я ведь тебе плохого еще ни разу не посоветовал. Смотри, как Стрельцов сходу засверкал. И этот не подведет, Сева. Сейчас с бутербродами вернется, и знакомьтесь.

Вернулся с пакетами посланец за бутербродами. Бобров встал, машинально одернул полы двубортного гражданского пиджака и первым протянул руку.

— Я Всеволод Бобров, главный тренер сборных СССР по футболу и хоккею.

— Старшина Волков. То есть, просто Волков Александр. Александр Григорьевич. Я давно уже не играл, товарищ Бобров, но обязуюсь набрать наилучшую форму в кратчайшие сроки. Постараюсь, изо всех сил.

— Завтра в девять ноль-ноль прибыть в Баковку. Вопросы набора тобой лучшей формы обсудим уже там. А сейчас лучше расскажи, как ты на Цусиме в одиночку роту японцев в плен взял.

Волков тяжело вздохнул, как человек давно уставший объяснять очевидные истины.