Она пожала плечами.

— Как всегда нашлась та самая непроявленная пленка, которая меня задержала, — с виноватой улыбкой пояснила Хелен.

— Вот кому Миранда обязана была выписать премию.

— Хочешь сказать, Крис, что Миранда предложила тебе деньги за…

— Признаться мне неловко… Ну да ладно, мы ведь друзья. — Крис достал из кармана пиджака розовый комочек и протянул Хелен. — Что ты об этом думаешь?

— Здесь довольно темно. Дай-ка мне взглянуть. — Она взяла из рук Криса пресловутую вещицу и развернула. — Женские трусики? А что это на них написано?

— Эта сексуально озабоченная психопатка выписала мне чек на пять тысяч долларов на своих трусиках.

— А разве это законно?

— Да, по закону в Америке можно обналичить чек на любом носителе. Хоть на матрасе. Лишь бы на нем были указаны все необходимые цифры и подписи.

Хелен заливисто рассмеялась.

— Тебе кажется это забавным? — с нотками обиды спросил Крис.

— А тебе разве нет? Только представь лицо банковского служащего, которому ты протянешь розовые трусики миссис Блэкнайт. Да, Миранда весьма эксцентричная особа. Теперь-то я понимаю, почему самые богатые мужчины мира просили ее руки на третий день знакомства.

— Лично я уже готов сбежать куда подальше от нее, — признался Крис.

— Когда она тебе их дала?

— Только что. Попыталась воспользоваться тем, что никого не осталось в редакции, мы оба напряжены и устали… ну и тому подобное. Я еле унес от нее ноги.

— Хочешь сказать, что Миранда еще здесь?

— Понятия не имею. Наверное, ушла. Я выкурил пару сигарет, спрятавшись в мужском туалете.

— Думаешь, она бы постеснялась зайти в твою кабинку? При ее желании…

— Хелен, давай больше не будем это обсуждать. Миранда меня уже настолько достала, что если бы не Бетси, я бы ушел из «Сталкера» хоть завтра.

— Нет… Крис, пожалуйста, не принимай поспешных решений.

— Мне нечего терять.

— Тебе — да, но…

— Будешь скучать по мне? — беспечно спросил Крис, похлопав заметно приунывшую Хелен по плечу.

— Я уйду вместе с тобой, — тут же ответила она.

— Куда?

— Не знаю. Туда же, куда и ты.

— Это неблагоразумно. Я и сам пока не знаю, куда податься.

— Уверена, что ты не пропадешь.

— Мне бы твою уверенность. Хелен, ты слишком высокого мнения обо мне. На самом деле я слабый и скучный человек, который обожает тупые американские комедии и предпочитает изысканным деликатесам картошку фри и пиццу с ветчиной.

— А я люблю старые мелодрамы вроде «Французского поцелуя» и пирожки с повидлом. — Хелен расцвела в улыбке. — Более того, я не вижу в этом ничего плохого. А что предпочитает Миранда?

— Коктейли по шестьсот долларов за бокал и настоящую пармскую ветчину. Когда людям некуда девать деньги, они чахнут от тоски и скуки больше нашего. Вот и ищут приключений. Миранда, по всей видимости, вообразила, что я могу стать отличной заводной игрушкой.

— Ладно, Крис, пора по домам. Уже поздно. Даже в неизменно темной лаборатории я чувствую, что и на улице давно стемнело. Куда я подевала ключи? — Хелен порылась по карманам, затем пошарила по столу. — Только не говори, что захлопнул дверь, — с тревогой произнесла она.

Крис пожал плечами и подергал за ручку.

— Закрыто, — констатировал он очевидный факт.

— Блестяще!

— У тебя нет ключей? — со смехом спросил Крис.

— Не могу найти полдня. Специально не захлопывала дверь… до твоего прихода. — Она укоризненно посмотрела на потешавшегося друга. — Не вижу ничего смешного.

— А по-моему, очень забавно и… чертовски романтично! Нужно подсказать нашей сверхромантичной Миранде, — продолжил Крис изменившимся тоном. Похоже, в нем заговорил то ли добрый сказочник, то ли автор триллеров. — Только представь: мужчина и женщина заперты в тесной лаборатории, где даже сесть толком не на что. Один стул. Мало кислорода. Все разошлись по домам. Мы можем вопить во все горло, но никто не услышит призывов о помощи. Нас откроют только утром. Так что… — Крис размял мышцы плеч и шеи, — у нас впереди романтическая ночь.

— Крис, ты шутишь? — дрогнувшим голосом спросила Хелен. О подобной случайности она могла только мечтать, но мечты тем и прекрасны, что остаются всего лишь несбыточными мечтами. Остаться с Крисом наедине… Только он и она. Мужчина и женщина. Вдвоем в темной лаборатории. При свете одной красной лампы. Говорят, красный свет возбуждает…

— Хелен, не бойся. Я не стану тебя домогаться, — снова рассмеялся Крис. — Отнесись ко всему как к забавному розыгрышу.

— Крис, ты уверен, что у тебя нет ключей? — Хелен готова была заплакать. Ночь наедине с Крисом представлялась ей самой настоящей пыткой. Быть рядом с любимым человеком. Чувствовать его дыхание, биение сердца, запах… и при этом болтать о пустяках.

— Да. Они остались на моем столе. Ничего не поделаешь. Советую не паниковать и дышать спокойнее. Иначе нам просто не хватит до утра воздуха.

— Крис! — воскликнула в панике Хелен. — Я боюсь.

Он рассмеялся и обнял ее.

— Я пошутил. Не волнуйся. Здесь отличная вентиляция. Подумаешь, не выспимся. Ты, как хочешь, а я сяду.

— Куда? — Хелен растерянно посмотрела на Криса.

Недолго думая, он опустился по стенке и сел на пол, опершись спиной.

— Иди ко мне. — Крис похлопал ладонью по полу рядом с собой.

Хелен послушно опустилась рядом и глубоко вздохнула.

— Все не так уж и плохо. Здесь тепло, сухо и… приятная компания. Кстати, я не припоминаю, когда мы в последний раз беседовали по душам.

— Давно, — со вздохом обреченности согласилась Хелен. — Не хватает только вина, свечей и Стиви Уандера.

— О, тебе нравятся его песни? — с улыбкой воскликнул Крис и тут же мелодично затянул: «You are the sunshine of my life…».

Хелен закрыла глаза, представив на мгновение, что эту песню Крис посвящает ей. Что это именно она, Хелен Тейлор, солнечный свет всей жизни Криса Портмана…

— А ты тоже романтична, Хелен, — произнес Крис, после того как закончил петь.

— Да, я своеобразный брак в семейном производстве Тейлоров, — с горечью созналась она, вспомнив о поучениях родителей и младшей сестры.

— В каком смысле?

— Ну, в нашем доме никогда не приветствовались романтические выходки вроде бесполезных подарков и маленьких сувениров на День святого Валентина. Папа всегда дарил маме кастрюли, а она ему — новые галстуки в тон костюмам. Когда я однажды презентовала родителям фарфоровую статуэтку с двумя лебедями, они лишь пожали плечами. Мол, у нашей девочки проблемы с выбором подарков. Теперь придется постоянно смахивать пыль с этих птах. Да еще и с опаской их разбить. Практичность всегда ставилась выше эстетичности. Пледы покупались потеплее, кресла поустойчивее, книги потолще, а наряды поудобнее.

Крис грустно улыбнулся.

— Да уж, нелегко тебе пришлось. В моей семье, наоборот, всегда все было верх дном. На стенах не было ни одного свободного дюйма. Все завешано картинами, невообразимыми постерами и сувенирами, которые мои родители — а затем и я — привозили со всех концов земного шара. При этом все эти творения человеческого гения не сочетались не только с обстановкой, но и друг с другом. Наш дом был нагромождением безделушек. Родители всегда жили так, словно завтра не наступит никогда. День сегодняшний был кумиром и богом. Прожить один день означало прожить маленькую жизнь, в течение которой хотелось успеть как можно больше.

— Где твои родители сейчас? — спросила Хелен, уловив в голосе Криса грусть.

Он пожал плечами.

— Не знаю. Может быть, в Южной Африке, а может быть, в Европе.

— Я обожаю Старый Свет, — призналась Хелен. — Венеция, Рим, Париж, Марсель, Лондон… Каждый из этих городов запомнился мне на всю жизнь.

— Ты была в Венеции? То есть, я хотел спросить, ты была во всех этих городах?

— Да. Чему ты удивляешься, Крис? Ты думал, что я провожу все свои отпуска и выходные, сидя в четырех стенах?

— Хелен, я вовсе не хотел тебя обидеть, но я и в самом деле поражен. Ты никогда не рассказывала, что любишь путешествовать.