— Разве что это сделает Уэнди, — подумал он, подавив улыбку. У него в голове промелькнул вопрос, — Что она в нем разглядела? Кроме формы и знаков отличия, он не видел в себе ничего особенного. Здоровяк, которого красивые девушки вроде Уэнди могли считать хорошим другом, но никак не любовником. Подобные девушки западали на стрелка, с его квадратной челюстью и телосложением серфингиста.

Стив ничего не ответил, продолжая смотреть в перископ.

— Все в порядке, Стив?

— Нет, Сержант, — сквозь зубы ответил стрелок.

— Что ты видишь? Что там такое?

Стив, вздрогнув, отвернулся от перископа. У Сержанта екнуло сердце. Он сразу почуял неладное. Лицо напряглось. На лбу выступили капельки пота. Глаза заблестели, как у животного, попавшего в капкан.

— Посмотри сам.

— Но…

— С приборами все в порядке, — сказал ему стрелок.

— Но эти помехи…

— То, что ты видишь реально.

— Стив…

— Посмотри, Сержант. Посмотри еще раз.

Сержант сконцентрировался на картинке оптического реле, и у него тут же перехватило дыхание, когда мечущиеся, казалось бы, случайные формы стали сливаться в монстров.

«Брэдли» несся по дороге, расталкивая или сминая брошенные машины. А по обеим сторонам двигались покидающие горящий город твари. Бабуины, идущие, покачиваясь, на выгнутых кузнечьих ножках. Неуклюжие огромные чудища с щупальцами. вместо рыл. Кожаная стена, заполненная какой-то невообразимой мозаикой из кричащих человеческих лиц. Гигантские шары из плоти, словно раздувшиеся от крови клещи, шагающие на тонких ногах-ходулях. Тварь с гигантскими клешнями вместо рук. Полдюжины других особей. И, конечно же, сотни Инфицированных, бредущих, словно беженцы, в грязных, рваных футболках, военной форме, деловых костюмах, джинсах, и платьях. Их бормотание сливалось с постоянным ревом двигателя.

Похоже, огонь сегодня выгнал всех из своих убежищ. Позади них полыхал пожар, выбрасывая вверх столбы пламени и оседая бесконечным дождем пепла на этот парад чудовищ.

— Что это за твари? — пробормотал Сержант. — Что все это значит?

Выжившие сидели в темном, жарком и душном десантном отсеке и смотрели друг на друга широко раскрытыми глазами. Они не могли поверить, что еще живы, когда тысячи других людей попали в лапы Инфицированных или сгорели заживо в огне пожара. Каждый вдох давался с трудом. Они все взмокли от пота, и старая дорожная одежда, только постиранная накануне, липла к телу. Было жарко как в печи. Они едва могли двигаться, зажатые коробками, полиэтиленовыми мешками и бутылями с водой. Под ногами катались различные банки и бутылки, издававшие бренчание при каждом резком повороте. Этан сидел, забившись в угол, и неглубоко дышал, всеми забытый.

Энн испытывала чувство глубокого удовлетворения, оказавшись снова в дороге. Подобное успокоение она находила в гудении двигателя, запахах страха, пота, и дизельного топлива. Здесь они были в безопасности, в темной и душной металлической утробе «Брэдли». Она открыла бутылку с водой, сделала большой глоток, и передала дальше. Ей нравилась дорога. Это была ее стихия.

Сидевшая напротив нее Уэнди, прикрыла рукой улыбку.

Энн уставилась на нее, не понимая, что сейчас могло быть поводом для веселья.

Уэнди перехватила ее удивленный взгляд и спросила, — Ты когда-нибудь делала что-нибудь на эмоциях, что оказывалось потом единственным верным решением?

— Нет, — ответила Энн, с трудом пытаясь припомнить подобное.

Уэнди нахмурилась и отвернулась. Энн не хотела ее обижать. Иногда ей казалось, что она уже не знает, как ей вести себя с другими людьми. Все ее мысли, чувства и воспоминания, в конечном счете, уносили ее в ту темную часть ее разума, где непрестанно гибли люди. Она не знала, как сказать Уэнди, что большую часть жизни она живет, руководствуясь эмоциями, и что все, кого они любили, рано или поздно, умрут.

— Даки ранен, — сказал Стив. — Он говорит, что с ним все в порядке, но я думаю, что он серьезно пострадал.

Сержант ничего не ответил. Он ждал, когда стрелок договорит.

— Там в гараже были твари, Сержант. Гребаные монстры. Какие-то темные фигуры двигались вокруг машин, но я их не разглядел. Потом увидел одну. Гигантская жирная тварь, покрытая слоновьими хоботами, которые трубили как сирены. Когда она издала этот звук, хоботы выпрямились и задрожали. Она шла, расталкивая машины. От одного ее вида, меня чуть не вырвало. А потом мы увидели маленькую белую обезьяну без шерсти, с ногами как у кузнечика. Она едва могла ходить. Она была какая-то больная. Да и видела с трудом. Ей было больно. Как новорожденный ребенок. Какая-то ошибка природы, выжившая не смотря ни на что. Она двигалась, издавая такой странный клокочущий звук. Она походила на маленького ребенка, ищущего свою семью. Нам стало ее жалко.

И эта маленькая тварь прыгнула на Даки. Я смог снять ее с него только с помощью ножа. Даки упал, сказав, что ранен. У твари были острые зубы, и она кусала Даки где-то рядом с горлом, поэтому я подумал, что он ранен туда, хотя самой раны я не нашел. Шея у него была мокрая, но крови не было. Я спросил его, куда он ранен, и он показал мне бедро. Эта маленькая тварь использовала зубы вместо рук и ног, чтобы держать. Она… Я не хочу говорить, что она сделала с бедром Даки, но это как-то неестественно. Она… уколола его, большим жалом, которое было у нее между ног, как хвост у скорпиона. На месте укола осталась большая опухоль. Он сам вызвался сесть за руль. Мне пришлось помочь ему сесть в машину. Он едва мог идти.

Стив замолчал. Сержант несколько секунд тер глаза. Шум, издаваемый толпой Инфицированных, почти перекрывало громкое гудение двигателя. Выстрелов больше не было слышно.

— Даки, — сказал Сержант в микрофон, прикрепленный к каске, — Как слышишь меня?

— Я в порядке, Сержант, — ответил водитель.

— Как твоя рана?

— Сказал же, я в порядке.

— Как доберемся до ближайшего безопасного места, посмотрим, что там у тебя.

— Но кто? Кто посмотрит?

Сержант не знал, что ответить. На самом деле у них не было ни медикаментов, ни медицинских знаний, ни санитара. Они действовали целиком на свой страх и риск.

— Я все еще могу выполнять свои обязанности. Так что дайте мне делать мою работу, пока я в состоянии.

Сержант неохотно кивнул. Он не знал, что сказать. Наверно, он просто должен его поблагодарить.

— Держись, — сказал он сквозь зубы. — Мы постараемся найти помощь.

— Сержант, я просто хотел сказать…

Воздух заполнил невообразимый яростный рев, такой всепроникающий, что Сержант сначала подумал, что он возник у него в голове.

Выжившие вздрогнули от этого звука и уставились друг на друга широко раскрытыми влажными глазами. Рев прекратился так же внезапно, как и начался, сменившись топотом ног и внезапным ударом, от которого машина завибрировала как гонг. Этот грохот пронзил их тела насквозь и гудением отозвался в головах, выбив все мысли, словно удар тока. Все вздрогнули и зажали руками уши. Потом последовал новый удар, вызвавший вибрацию в груди.

Снова раздался рев, заполнивший воздух, потом еще один удар. Нечто непрерывно атаковало «Брэдли». Машина попыталась увеличить скорость, накренилась, потом выровнялась. Уэнди увидела, что Пол съежился, обхватив себя руками, зажмурив глаза, и что-то беззвучно бормотал. Она никогда раньше не видела Преподобного за молитвой. Мысль, что «Брэдли» небезопасен, вызвала у нее глубокое беспокойство.

Рев, похоже, не собирался смолкать. Он накатывал волнами бесконечного отчаяния и ярости, сводя их с ума. Он так плотно заполнил воздух, что Уэнди стало трудно дышать. Она понимала, что бы то ни было там снаружи, оно большое, сильное и злобное. У нее в голове промелькнул вопрос, каковы размеры легких этой твари. Потом все ее мысли куда-то испарились, когда ужасный стук повторился ее раз и еще раз. И тут Уэнди не выдержала и закричала, тонким и каким-то далеким голоском, как крик ребенка в аэродинамической трубе. Она подалась вперед, и Тодд крепко схватил ее за руку. И тут новый удар бросил их на коробки и друг на друга. Напротив нее сердито кричала Энн, а Пол, сморщив лицо, зажимал ладонями уши.