Это не отвращение к пастору Стриклэнду и его духовенству горечи и раскаяния. Он не одобрял его, но и бороться с ним не имел ни малейшего желания. Стриклэнд по-прежнему любил Инфицированных, которых потерял, но ненавидел людей, которых не понимал. Царство разделенное будет разрушено, и дом разделенный не устоит, как учил Иисус. Всегда были и будут заблудшие овцы вроде Стриклэнда и Маклина.

Это даже не простое желание найти лучшее место обитания. Если он двинется с Этаном дальше, в Лагерь Сопротивления под Гаррисбергом, он окажется такой же грязный, голодный и неспокойный, как Лагерь Неповиновения. Когда они уезжали, люди ликовали, свистели и стреляли в воздух. Слухи о приближающейся армии достигли своего апогея. Но никому не было дела до покидающего лагерь конвоя автомобилей, битком набитых солдатами, готовыми пожертвовать всем для спасения жителей.

— Если Бог окажется жестоким, лицемерным и мстительным, что ж, мы все созданы по его образу и подобию, — напомнил он сам себе. — Бог должен был сказать Иову, что тот не имеет права вопрошать его, потому что он так же плох, как и Бог, а люди еще хуже. В трудную минуту, лучшие и худшие раскрываются в полной мере.

Самое странное в истории Иова было то, что Иов никогда не вопрошал Сатану. У евреев слово «Сатана» имело два значения. Одно — Противник. Другое — Обвинитель. В любом случае он был Ангелом Господним. Может быть, Иов не вопрошал Сатану, потому что не должен был. Если Бог это все, то Сатана это тоже он. Противник. Обвинитель. Творец Неба и Земли.

На самом деле, Пол не любил уезжать не намного меньше, чем оставаться. Может, поэтому он здесь. — У Энн была правильная мысль, — сказал он сам себе. — Продолжай идти вперед. Похоже, он наконец понял, почему она решила бросить их.

Если ты продолжаешь идти вперед, они никогда тебя не достанут. Ты можешь даже обогнать самого себя.

Сиди на месте, и проклянешь тот день, когда родился.

Мы стараемся жить с как можно меньшей болью и как можно большей радостью. Но благодаря боли мы осознаем, что еще живы. Живя с болью, мы поистине живем от одного момента до следующего. Когда боль проходит, нам становится страшно. И мы вспоминаем то, что не хотим вспоминать, что уже само по себе болезненно.

Господь это путь, и путь тяжелый. Верно, Энн?

Католики верят, что есть Рай и Ад, а место между ними называется Чистилище, где души очищаются и готовятся к Раю, подвергаясь различным карам. Аналогично этому есть состояние существования между жизнью и смертью. И называется оно «Выживание».

В эти дни Бог не нуждается в милосердии и благочестии. Сейчас Бог требует все. В эти дни Господь призывает к себе лишь крещеных кровью.

Пол понял, что именно поэтому он здесь. Не для того, чтобы подвергнуться испытаниям, а чтобы положить им конец.

— Я голым пришел из утробы матери, голым я и уйду, — сказал Иов, услышав, что его семья мертва, а его владения разорены. — Бог дал, Бог взял. Восхваляйте имя Господа. — Сара, я скоро буду с тобой.

Этан вспомнил, как держал Кэрол за руку, когда та рожала Мэри, считая время между толчками и всем сердцем стараясь влить в нее всю свою силу. Он всегда хотел иметь детей, но испытывал противоречивое чувство от той степени ответственности, которую влекло за собой их появление на свет. Он хотел, чтобы дети были как видеокассеты из проката — посмотрел и вернул через неделю. Со временем он с чем-то сумел бы справляться, но не ежечасно и ежедневно. Мысль о том, что следующие несколько лет ему придется вытирать дерьмо, рвоту, менять пеленки, была невыносимой. Больше всего его беспокоили его отношения с женой. У них была хорошая жизнь, и он не хотел видеть ее испорченной.

— Девочка, — сказал ему врач.

— Девочка, — сказал он жене. Его буквально распирало от гордости.

Кэрол заплакала от облегчения и радости, по-прежнему держа его за руку.

Позднее, медсестра спросила его, хочет ли он взять свою дочь на руки.

— Да, — ответил он без тени сомнения.

Женщина протянула ему крошечное запеленатое существо, и его сердце раскрылось. Интуитивная, почти болезненная любовь волной накатила на него, просочившись сквозь его руки в тельце ребенка.

Менять пеленки? Он понял, что готов есть детское дерьмо.

— Все, — клялся он. — Все для тебя.

Этот ребенок погибнет без него. Более того: все, что я буду делать для этого ребенка с этого момента, повлияет на все его оставшуюся жизнь. Он никогда не чувствовал себя таким нужным. Таким ответственным.

— Тебя зовут Мэри, — сказал он ей нараспев, не беспокоясь о том, как это звучит со стороны.

С этого момента, ничто не имело значения, кроме его семьи.

Они двигались к мосту, чтобы взорвать в нем дыру, а потом он проделает две сотни миль до Лагеря Сопротивления под Гаррисбергом. На этот раз ему придется добираться туда самому, и сделать это будет очень тяжело, но не невозможно. Кэрол и Мэри могут также быть в Австралии. И все же он не чувствовал себя так близко от них с самого начала эпидемии. Есть шанс, что они живы.

Сама операция тоже представлялась тяжелой. Два школьных автобуса с солдатами пойдут впереди. Автобусы сорок футов длиной, почти такое же расстояние занимает каждый ряд полос моста. Они подъедут к концу моста и блокируют его, организовав огневой заслон от Инфицированных. «Брэдли» пойдет на тихом ходу с выжившими и другим отрядом солдат, зачищая мост и закладывая заряды, в то время как другая пара автобусов припаркуется у них позади, закрыв Инфицированным оба прохода.

Сапер и его люди установят заряды, снимут слой бетона, установят еще один комплект зарядов, а затем начнут отсчет. Солдаты из автобусов отойдут на безопасное расстояние, а пулеметчики будут их прикрывать. Потом заряды будут подорваны.

Миссия завершена. Браво, браво.

Неправдоподобно это все.

Миллион вещей может пойти не так, Инфицированные с легкостью могут смести их с моста. Сейчас по земле бродят чудовища. Мост может быть битком набит гигантскими червями, кишеть злобными прыгунами, а еще хуже, захвачен ужасным Демоном, который выбьет из «Брэдли» все дерьмо, и их барабанные перепонки лопнут от его воя.

Он даже не сможет перебраться на другой берег реки, ему придется найти лодку. Даже это казалось ему маловероятным. Но он сделает это.

Он сделает все, убьет всех, пожертвует всем, чтобы снова найти свою семью.

Сержант был рад опять оказаться в армии, выполняя это задание, хотя не был уверен, кому он сейчас служит. Капитан Мэттис — кадровый военный, но приказы по операции получает от временного правительства Штата Пенсильвания. Федеральное правительство национализировало армию, а Огайо заявил права на руководство правительственными войсками, воюющими на его территории. Лагерь беженцев находится в ведении ФАПЧС, по крайней мере, номинально, с людьми из разных правительственных уровней, заявляющих права на юрисдикцию в отношении всего.

Даже здесь, на территории военных действий, не все так ясно: Сержант отвечает за безопасность, а Паттерсон, сапер и старший лейтенант, номинально отвечает за всю операцию. Мэттис выделил ему для операции наполовину укомплектованную пехотную роту Национальной гвардии, две трети которой были под непосредственным командованием Сержанта для атаки на Мост Памяти Ветеранам, еще треть предназначалась для отдельной операции по уничтожению менее крупного моста, Маркет Стрит Бридж, в нескольких милях к югу. Расположенный на севере Форт Стубен Бридж уже был разрушен летом, вероятно еще до эпидемии. Солдаты в основном были военнослужащими запаса, дополненные добровольцами из лагеря, но в большинстве своем они были хорошо натренированы, дисциплинированы и экипированы, у некоторых за плечами даже была служба в Ираке.

В конце концов, неважно, от кого он получает приказы. Задача перед ними стояла правильная, и он был просто счастлив вновь очутиться на поле боя среди своих солдат. Здесь, со всех сторон окруженный смертью, он чувствовал себя по-настоящему спокойным. И это его пугало. Он был рад, что Уэнди рядом с ним, потому что не был уверен, что вернется назад, когда все кончиться.