Мальчишки не принимают заигрываний, не выносят кокетства. Когда им строят глазки — они отмахиваются, когда с ними говорят неестественно, жеманятся — они злятся. И только в одном случае мальчишки готовы по-дружески отнестись к девчонке: когда девчонка по-дружески относится к ним, когда подходит к ним как товарищ, с чувством собственного достоинства и с уважением к достоинству мальчишки. Все люди, а не только шестиклассники не любят, когда им навязываются, когда их вынуждают к чему-то.

— Скажите, а когда вы учились в школе, — спросила меня одна девочка, — мальчишки тоже были грубые?

Мальчишки тоже были всякие. Но мне вспомнилась одна история. Я рассказала, как моя подруга Кира возвращалась из музыкальной школы и мальчишки из нашего класса, Митя Курочкин и Генка Денисов, закидали Киру снежками, отняли виолончель, вытряхнули ее прямо в снег, а в футляре катались с горы. И Кира пожаловалась маме, а мама — директору школы. Мальчишек вызывали на педсовет, им тогда здорово попало, а мы с Кирой их втихомолку жалели и пытались угостить их пряниками, но гордые мальчишки пряников не взяли, а надавали нам тумаков.

Я помню, как в тринадцать лет очень хотела дружить с мальчишками. Не с каким-нибудь одним мальчиком, а просто с мальчишками, быть принятой в их компанию. Но мальчишки этого не хотели. И мы, девчонки, прямо не знали, что делать. Да и теперь нам, взрослым, трудно помочь девочкам в этом тонком деле. Одно знаю: и в дружбе и не в дружбе можно и нужно держаться с достоинством, не хитрить, не притворяться. Если девочка держится спокойно, по-товарищески, если не выкаблучивается, а ведет себя естественно, мальчишка будет относиться к ней с уважением. На каток, может быть, и не позовет, но палкой по голове, скорее всего, не стукнет.

После школы у меня не было проблемы, куда пойти учиться. Ясно: на географа или на геолога. Девчонкой я пришла в городской Дом пионеров и стала заниматься в географическом кружке под руководством Валериана Николаевича Кузьмина. Обычно занятия у нас вели студенты. И каждый из них рассказывал что-нибудь интересное о своей будущей специальности. Мы узнавали о физических процессах, происходящих на земле, о минералах, о геологии и географии того или иного края.

Мы и сами делали доклады. Приходилось подолгу сидеть в библиотеках. Мы учились самостоятельно работать с книгой, привыкали беречь и распределять свое время. Правда, сейчас, вспоминая школьные годы, я жалею, что не все прочла, что могла тогда прочесть, не все узнала, что могла узнать.

У себя в кружке мы «прошли» почти по всем районам страны. Путешествовали по картам, всматривались в каждую реку на пути, в каждую гору, обследовали вулканы, тундру, пески. Карта стала для нас чем-то живым, понятным, целая страна открывалась нам с ее листа. Мы умели читать карту, быстро распознавали, в какой проекции она построена. И знаете, когда я поступала на географический факультет университета, то на экзамене по географии я получила «пять» с плюсом у одного известного профессора.

Все ребята, которые занимались со мной в кружке, стали географами или геологами. Для себя я выбрала гляциологию. Гляциология — это наука о льдах и ледниках. И кто знает, может быть, путь к ледникам у меня начался с доклада, который я однажды сделала на кружке. Этот доклад был посвящен тому, как снег превращается в лед.

Зачем вообще изучают ледники? Например, для того, чтобы узнать побольше о климате Земли. Теплее становится на нашей планете или холоднее? Может ли наступить снова великое оледенение? Чтобы ответить на эти и многие другие интересные вопросы, надо точно узнать, что происходит с ледниками: завоевывают они новые пространства или отступают. Вот мы и следим, успевает ли за лето растаять весь снег, который выпал на ледник зимою, или часть снега сохраняется до осени. С помощью вешек мы каждый год наблюдаем за движением льда, смотрим, наступает или отступает ледник. Составляем подробные карты, на которых отмечены все изменения в жизни ледников.

Ледники питают землю водой. Начинается таяние льда, и горные реки превращаются в бурные потоки, которые несут в долины воду. Если гляциологи постоянно наблюдают за каким-нибудь ледником, то они могут предсказать начало таяния, предупредить об опасности, которой грозят переполненные водой горные реки.

А в засушливые годы к нам порою обращаются с просьбой: «Дайте воды!» И гляциологи в силах это сделать. Стоит покрыть поверхность ледника тонким слоем сажи или угольной пыли, и зачерненный участок начинает сильнее поглощать тепло, лед тает, и реки наполняются водой.

Гляциолог может узнать, каким воздухом дышали на Земле давно вымершие животные или растения. Надо только найти «образец» воздуха тех времен. И такой воздух находят именно в ледниках. Представьте себе, на поверхность ледника падает снег. Все отверстия, все поры в снегу заполнены воздухом, ведь снег пушистый, рыхлый. Постепенно под давлением новых слоев снега нижние спрессовываются, превращаются в лед. Слои льда оседают все глубже. Поры в нем закрываются, и воздух оказывается в ловушке. Так он может храниться в ледовом холодильнике тысячи лет, пока гляциологи не пробурят глубокую скважину и не извлекут на поверхность кусочек льда. По составу законсервированного в нем воздуха можно точно определить состав атмосферы над этой точкой планеты в невообразимо далекое время.

Иногда кусочек льда, извлеченный с большой глубины, буквально взрывается в руках, разлетается на тысячи осколков — сказывается разница в давлении на глубине и на поверхности. Это очень похоже на то, что происходит с глубоководными рыбами, если их вытаскивают на поверхность океана.

Все мои экспедиции на ледники были трудными. Путь наверх довольно тяжелый: высота больше трех с половиной тысяч метров. Такой машины, которая сумела бы доставить нас в горы, нет, да и дорог здесь нет, только тропинки в скалах. А наверх надо поднять приборы, оборудование, продукты. Обычно, когда мы приступаем к работе, два-три самых опытных участника экспедиции прокладывают дорогу от базы к леднику, к месту наблюдений. Они расставляют колышки, флажки, в особенно опасных местах натягивают веревку. И все-таки на наблюдения мы отправляемся обычно вдвоем или втроем.

В горах привыкаешь постоянно думать о товарищах. Ледник опасен своими трещинами. Идешь, идешь — и вдруг трещина. Если трещина широкая, ее хорошо видно издалека. А самые коварные трещины средние. Они покрыты плотным снеговым мостиком, а под этим мостиком — бездна.

Отправляться в путь надо до восхода солнца, на Эльбрусе оно встает в половине пятого утра. В четыре ты уже в дороге. А вниз спускаешься около семи, когда солнце садится. Только так можно узнать важные данные: сколько тепла получил от солнца и отдал в мировое пространство ледник за день.

Думаю, что в любой профессии, а в нашей особенно, очень многое зависит от тренированности. И от умения и желания делать все. Работает у нас в отделе гляциолог Павел Королев. У него мама — геолог. С семи лет она брала Павла с собой в экспедиции. Удивительно тренированный и умелый человек! Невысокий, подобранный весь, худощавый. Но невероятно сильный. С большим грузом легко идет в гору, и знаете, как красиво идет! Умение ходить у него доведено до совершенства. Попросишь его пойти вниз в поселок за хлебом — а это километров двадцать, — он никогда не откажется. Пойдет, притащит хлеба килограммов тридцать, весело доложит, что пришел, и тут же как ни в чем не бывало берется за новую работу. А делать он умеет все: приготовить вкусный обед, развести быстро примус, а в горных условиях это не так просто. Блины он печет такие, какие не каждая хозяйка печь умеет, — они у него насквозь светятся. И шить он умеет.