Сэвилл недовольно посмотрел на девушку, но, поскольку ключи от машины были у нее, ему пришлось отчитаться:

— Я получил шаром по голове, вот что случилось. Мы с отцом отправились играть в крокет. Видимо, меня что-то отвлекло — не помню, что, — и, по словам отца, я подставил голову под шар. — (Эдни внутренне содрогнулась.) — К счастью, удар был не слишком сильным. Короче, очнулся я здесь. Ну, теперь мы можем идти?

— А вам разрешили? — спросила Эдни и удостоилась недовольного взгляда.

— Какая вы зануда! — поморщился Сэвилл. Он был не слишком послушным пациентом!

— А вы капризник! Я пойду поищу сестру.

— Не вздумайте! — Он схватил ее за руку.

Что делать? Боясь, что Сэвилл разнервничается и ему станет хуже, Эдни присела рядом с ним на постель.

— Не кипятитесь — я о вашем благе пекусь, — спокойно сказала она.

— Самое величайшее благо для меня сейчас — собственная постель! Кроме того, мне разрешили уехать.

— При условии? — спросила Эдни и получила еще один недовольный взгляд.

— При условии, что кто-то сможет присмотреть за мной следующие двадцать четыре часа.

— Разумеется, вы сразу подумали обо мне?

На его губах возникло подобие улыбки, но он сдержал ее.

— В противном случае они обратились бы к моим родителям.

Эдни была рада, что Сэвилл позвал ее. Если бы он позвонил утром на работу и сообщил, что болен, она не смогла бы увидеть его и оценить серьезность положения.

— Где ваша одежда? — спросила она, уводя разговор в сторону от опасной темы. Сама-то она решила, что ни при каких условиях не увезет его отсюда, пока не прояснит ситуацию.

— Отец забрал ее с собой! — недовольно сказал Сэвилл. Видимо, отец знал его слишком хорошо. Настолько хорошо, что понимал: Сэвилл смоется отсюда при первой же возможности.

— Значит, у вас нет и ключа от дома?

— Он взял только одежду, а ключи и бумажник оставил. Они в кармане этого халата.

— Вы немного бледны, — ласково сказала Эдни и почувствовала, как переворачивается ее сердце. Она не предполагала, что когда-нибудь увидит его слабым. — Прежде чем мы уйдем, мне надо выяснить, какие лекарства вам могут потребоваться. Может, вы пока приляжете?

Его взгляд говорил: черта с два! Эдни поняла, что он скорее умрет, чем признается в своей слабости. Она также поняла, что ей предстоит нелегкая битва, если врачи откажутся его отпускать, а он не захочет остаться.

— Скорей возвращайтесь! — сердито сказал он.

Эдни выяснила, что Сэвилл некоторое время находился без сознания. Сон был ему полезен, но необходимо было время от времени проверять, что он спит, а не впал в кому.

— Значит, я могу забрать его домой? — спросила Эдни.

— Боюсь, что мы вряд ли сможем его удержать, — улыбнулась старшая сестра.

Получив пузырек с лекарством, а также наказ позвонить при первых признаках ухудшения и ни в коем случае не разрешать ему завтра выходить на работу, Эдни вернулась к Сэвиллу, который лежал с закрытыми глазами.

— Может быть, стоит подождать до утра? — мягко спросила она.

— Вы хотите сохранить свою работу? — проворчал он, открыл глаза и сел в постели.

— У вас дар убеждения, — улыбнулась она и подошла поближе, чтобы помочь ему встать, если понадобится.

Он не воспользовался ее помощью, а встал с кровати сам, высокий, гордый, хотя Эдни не сомневалась, что чувствовал он себя не особенно хорошо.

— А где ваши тапочки?

— У меня их нет.

— Не можете же вы идти босиком!

Он бросил на нее взгляд, в котором отчетливо читалось: «Посмотрим!», и вышел в коридор.

Кроме кратких указаний, куда ехать, Сэвилл не произнес ни звука, и Эдни беспокоило его состояние. Чем скорее она привезет его домой и уложит в постель, тем лучше.

Он жил в прекрасном старом доме.

Дом был солидным, изысканным и, должно быть, стоил целое состояние, поняла Эдни. Когда они приехали, Сэвилл прошел босиком по тротуару и отпер дверь.

— Приготовить вам что-нибудь поесть? — спросила Эдни, отчаянно пытаясь не нервничать, когда они вошли в большую гостиную с высоким потолком.

— Я лягу спать! — услышала она в ответ.

— Я помогу вам, — предложила Эдни, не удержавшись.

Она поняла, что Сэвилл чувствует себя не слишком хорошо, когда, не пытаясь протестовать, он ответил:

— Делайте, как хотите.

Эдни хотела бы просидеть всю ночь у его постели. Она последовала за ним в просторную спальню.

Сэвилл включил свет, подошел к двуспальной кровати, развязал пояс халата, но вдруг остановился. Обернувшись, он посмотрел на растерянную Эдни. Потом, несмотря на его несомненную усталость, еле заметно улыбнулся и пробормотал:

— Закройте глаза, Эдни, — картина не ахти какая привлекательная.

Ее разбирал смех, и в то же время она почувствовала, что заливается краской. Эдни круто развернулась. Услышав, как заскрипел под его тяжестью матрас, и, подождав для верности еще несколько секунд, она повернулась.

Сэвилл лежал в постели. Его халат был брошен на стул. Эдни подошла к кровати. Глаза Сэвилла были закрыты.

— Как ваша голова? — осторожно спросила она.

— Вы имеете представление о том, что значит получить удар шаром для крокета?

— Я не могу пока дать вам обезболивающее, — с сожалением сказала она, узнав из разговора с сестрой, что лекарство надо дать не раньше чем через два часа.

— Вам нет никакой необходимости оставаться, — сказал Сэвилл. — Спасибо, что забрали меня.

Ей не нужна была его благодарность, она не хотела уходить домой. Но по его тону поняла, что возражать бессмысленно. Эдни поставила пузырек с лекарством на прикроватный столик.

— Все будет в порядке? — тихо спросила она и поспешно добавила: — Вы знаете, что вам нельзя выходить завтра на работу.

— Нельзя?

Сэвилл казался утомленным. Она протянула руку и, наклонившись, положила ладонь на его лоб. К ее удивлению, он высвободил правую руку из-под одеяла и накрыл ее руку своей.

— Спокойной ночи, малышка Эдни, — нежно сказал он. — Идите домой и поспите.

Любовь — ужасное чувство. То ей хотелось смеяться, в следующую минуту (как, например, сейчас) она готова была расплакаться.

— Спокойной ночи, — прошептала Эдни, задыхаясь, и, когда Сэвилл отнял свою руку, быстро вышла из спальни, выключив свет.

Эдни дошла лишь до входной двери. Стоп! Сэвилл сам сказал, что кто-то должен присматривать за ним следующие двадцать четыре часа. Вряд ли это возможно, находясь за несколько миль от него.

В гостиной стояли диваны разных размеров. Все они казались необыкновенно уютными. Облюбовав самый большой, Эдни легла, прекрасно сознавая, что не уснет.

Через час Эдни осторожно вошла в спальню Сэвилла и на цыпочках подошла к кровати. На его лицо падал лунный свет. Она смотрела на него, и ее переполняла любовь.

Эдни хотела осторожно прикоснуться к нему, нежно поцеловать, но не смела. Она сосредоточенно прислушивалась к его ровному дыханию. До тех пор, пока не убедилась, что он спит.

Оставив на этот раз дверь спальни открытой, Эдни вернулась на диван. Но не прошло и часа, как она снова пошла взглянуть на Сэвилла.

Он повернулся на другой бок, но его дыхание было таким же ровным, как и раньше. Девушка немного постояла, прислушиваясь, а потом решила, что, поскольку он лежал, повернувшись к ней спиной, она может устроиться рядом с ним на стуле.

Эдни смотрела на Сэвилла, и ее переполняла любовь. Вдруг он снова повернулся.

Бесшумно, как ей показалось, она встала. Неожиданно Сэвилл, глаза которого все еще были закрыты, довольно ясно произнес:

— Можете разделить постель со мной, если хотите, но должен предупредить вас, Эдни: я сейчас не в лучшей форме!

Ошеломленная Эдни боролась с желанием размозжить ему голову. Как это похоже на Сэвилла Крейторна! Она притворно вздохнула:

— А я-то считала, что это была моя счастливая ночь!

Она увидела, как его губы дрогнули и сложились в улыбку, и почувствовала, что до боли любит его. Его глаза все еще были закрыты. Она быстро вышла в гостиную и легла, испытывая на этот раз гораздо меньше беспокойства за состояние Сэвилла, чем раньше. Потом закрыла глаза и уснула.