— Только что подумал то же самое. Самое время принять приглашение Мартинсов.

— О'кей, при условии, что мы избавимся от этой парочки — меня утомляет их общество.

Пусть поищут других и попробуют на них свое умение делать людей несчастными.

— В любом случае мы уже обо всем поговорили. — И Филип взял Рут под руку.

Оба выпрямились и демонстративно медленно, спокойно стали удаляться.

— Бабушка! — Голос Кейлы срывался от растерянности. — Бабушка, подожди!

— Что еще? — обернулась Рут.

— Куда вы уходите?

— Идем в курортную зону в Лукойе. Мы здесь встретили одну пару из Бостона, они нас приглашали вместе пообедать. — Насмешка, прозвучавшая в сердитом голосе Рут, окончательно лишила Кейлу гордости. Руг вынула из соломенной сумки ключи от дома и бросила их Мэту. — Можете доехать до дома на такси. Адрес, надеюсь, запомнили?

— Да, но…

— Кстати, — прервал ее Филип, — мы записались на завтра на экскурсию с подводным плаванием. Вы, конечно, не поедете — ведь вы здесь не на кани-икулах, — протянул он с сарказмом. — Ради Бога, дорогие! Сидите себе дома, развлекайтесь с вашими компьютерами и факсами — это все, что вам нужно для счастья.

Ну а мы уходим.

— Бабушка, а как же… как же с купальником?

— Ну, Кейла, ты уже не маленькая — сама купишь себе купальник или что тебе там вздумается. Идем, Фил, мы и так уже потратили слишком много времени на этих молодых истуканов.

Остолбенев, Кейла провожала взглядом удаляющуюся пару.

— Я… я так отвратительно себя чувствую. — Она готова была разреветься. — Совсем не то ей сказала, что думала и что хотела…

— Понимаю вас: я тоже.

— А теперь она не желает меня видеть. О Боже, что я наделала?!

Левая бровь Мэта приподнялась в немом вопросе.

— Понимаете, я ее так… так люблю! — Кеила пыталась, подставляя лицо жаркому солнцу, осушить горькие слезы.

Мэт согнутой в локте рукой обхватил ее за шею и притянул к себе. Жест такой для нее неожиданный… и желанный… Она уткнулась лицом в рубашку на его груди, пытаясь справиться с невыносимым чувством горечи, утраты она потеряла привязанность самого близкого человека. Всю ее тонкую фигурку сотрясала дрожь.

— Все будет хорошо, дорогая. Иногда надо позволить себе уйти от всего, забыть…

Она застонала: почему ей надо от чего-то уходить, что-то забывать? Она стиснула зубы, но слезы все лились и лились…

Его доброта, его именно дружеское отношение трогали ее.

— Вот, возьмите, — с нежной улыбкой он вложил ей в руку чистый носовой платок.

Кейла вытерла глаза, оглянулась — и вдруг сообразила: да ведь они стоят посреди главного прохода на переполненном народом базаре! На них, разумеется, бросают кто насмешливые, кто удивленные взгляды.

— Не обращайте внимания. Думают, наверно: влюбленные поссорились.

— Да нет, вряд ли.

Мэт заключил ее лицо в ладони, гипнотизируя теплым взглядом серых глаз.

— Нет? — ласково повторил он, водя пальцами по ее горящим щекам.

Тревожные предупреждающие звоночки раздались в голове, но сейчас она ни за что на свете не отстранилась бы от него… Мэт медленно опустил голову, и губы его коснулись ее губ.

— И пусть их думают! — прошептал он и прижался ртом к ее рту. Этот поцелуй не был невинным, как вчера, — губы его, горячие, настойчивые, долго не отпускали ее, пока все ее тело не начало отвечать на их страстный призыв…

Мэт не сразу открыл глаза, в серой их глубине плавала темнота, а еще возбуждение, изумление.

— Да, теперь-то они уверены, что мы влюбленные, — прошептал он.

Кейла, чувствуя, как горят ее щеки, в смущении отвела взгляд, но мало-помалу предательская улыбка — бездумная, счастливая — выдала, что ее сдержанность притворна. Пусть он целовал ее из жалости — все равно, ей приятно, что он не остался равнодушен.

Почему раньше не слышала она экзотических птичьих трелей, не замечала ярких красок, не чувствовала особого аромата, исходящего от тележек с едой?.. За каких-нибудь несколько минут для нее гостеприимно распахнул двери новый, пестрый, многоцветный мир — будто черно-белый фильм, который смотришь, вдруг превратился в цветной.

— Мэт? — Неужели это ее голос прозвучал так весело, непосредственно?

— Ммм?..

— Знаешь что?

— Что-о?

— А ведь мы на Багамах…

— Разве? Я что-то не замечал до сих пор.

— Да-да, вот посмотри кругом.

Он повиновался, тоже, казалось, заново воспринимая все вокруг.

— А хорошо-то здесь как, будь я проклят!

— А что это значит, знаешь?

Он широко и радостно ей улыбнулся, глаза его заблестели.

— Что же, Кейла?

— Очень просто — мне надо купить купальник.

Покончив с самыми необходимыми покупками, они решили сделать налет на «соломенный рынок» — здесь, неподалеку от международной ярмарки. После почти целого дня на багамском солнце, щурясь и чувствуя, как стягивается кожа лица под жаркими его лучами, Кейла вдруг пришла к неожиданному для себя заключению: а ведь широкополые шляпы, что носят бабушка и Филип, это, в конце концов, скорее умно, чем глупо, а вот отказываться от них…

Посмотрев там и сям, Кейла выбрала шляпу с умеренными полями и синий пояс из хлопка к своему новому купальнику.

— Потрясающе! — растерянно прокомментировал Мэт, натягивая низко на глаза большую плетеную панаму с яркой цветастой лентой.

Кейла прыснула — удержаться было просто невозможно.

— Э-э… послушай, почему ты смеешься? А мне нравится. — Мэт притворился обиженным.

И, положив свою и ее шляпу на стол, заваленный рубашками, осведомился о цене.

Немолодая продавщица, бросив на него проницательный взгляд, назвала цифру.

Мэту она не показалась приемлемой — он покачал головой, сделал несколько шагов назад и предложил вдвое меньше. Продавщица поколебалась, поулыбалась, но делать нечего — пришлось согласиться.

Кейла наблюдала за всем этим процессом с великим удовольствием. Мэт мастерски играл свою роль, будто принимал торговлю всерьез, и был так неотразим, что к моменту окончания сделки эта местная женщина чуть не заигрывала с ним. Поведение ее напомнило Кейле: не мешало бы ей самой быть сдержаннее с этим опасным мужчиной.

Конечно, у нее есть Фрэнк, он ждет ее в Чикаго. Но даже если б его не было, не имеет она права всерьез отдавать свое сердце Мэту.

Он-то наверняка не придает всему этому никакого значения — подумаешь, поцеловались… Для него это жест симпатии, способ ее утешить — не больше. К тому же он убежденный холостяк; общество женщин ему необходимо, и он чувствует себя среди них как рыба в воде, но отсюда решительно ничего не следует, для нее — уж во всяком случае. Живут они за тысячи миль друг от друга.

Облачившись в новые шляпы, они покинули «соломенный рынок» и направили свои стопы в конец бульвара, к казино «Принцесс» — огромному фантастическому строению со шпилями и сводом а-ля Тадж-Махал.

— Вот не ожидала, что здесь так шумно, — удивилась Кейла. — А что это за звонки?

— Игральные автоматы звонят, когда выбрасывают деньги.

— О-о-о! — Кейла, завороженная, не могла отвести глаз от ярких разноцветных огней, мерцающих кругом: какой великолепный фейерверк! — Вот здорово! — вырвалось у нее невольно.

Мэт, обняв ее за талию, подтолкнул вперед.

— Не возражаешь, если я сначала попью?

— Ну что ты! Сама умираю от жажды.

Он заказал в баре местное пиво, а Кейла — напиток под названием «Мамочка с Багам», нечто пенистое, ромовое, ароматное. Они бездумно окунулись в эту шумную, ослепительную, увлекательную жизнь.

Сгорая от любопытства, Кейла держалась рядом с Мэтом, вбирая в себя все это действо: стрекотание рулетки, ловкие движения пальцев крупье, изящные карточные столы, сильные удары игроков в кости… Но преобладали здесь игральные автоматы.

Кейла и оглянуться не успела, как Мэт со смехом набрал целую горсть двадцатипятицентовых монет и стал ее подталкивать: