Рассудив, что едва ли стоит задавать вопросы раньше времени, Толлер сел напротив короля и раскрыл журнал. В молодости чтение давалось ему нелегко, но с годами это прошло, и теперь он за считанные минуты пробежал глазами несколько страниц, исписанных карандашом, хотя буквы кое-где дико плясали. Дочитав до конца, он закрыл журнал, положил его на стол и только потом заметил кровавые пятна на обложке.

Король, не поднимая головы, глянул из-под бровей; глаза его превратились в желтые полумесяцы.

- Ну?

- Полковник Гартазьян умер?

- Разумеется. И если судить по этому рапорту, мертвецов будет еще много. Вопрос в другом: что мы можем сделать, как защититься от этих заразных выскочек?

- Вы считаете, Рассамарден не шутит насчет вторжения? Очень уж нелепо это выглядит, ведь в его распоряжении - целая пустая планета.

Чаккел показал на книгу.

- Ты же сам читал. Мы имеем дело с ненормальными. Гартазьян уверен, что все они чокнутые, а больше всех - их правитель.

Толлер кивнул.

- Обычное дело.

- Ты говори, да не заговаривайся, - предостерег Чаккел. - По части небесных кораблей у тебя больше опыта, чем у любого другого, поэтому я хочу услышать твои соображения.

- Ну... - На несколько секунд Толлером овладело нечто вроде веселья, но оно тут же сменилось стыдом и раскаянием. Ну что он за человек?! Давно ли клятвенно обещал себе никогда ничего не ставить выше блаженного покоя, милого домашнего уюта, - и вот его сердце бьется чаще при мысли о приключении, о новой, необыкновенной войне. А может быть, это просто реакция на неожиданное спасение, на то, что жизнь продолжается? Или в душе у него фатальный изъян, как у давно усопшего принца Леддравора? Последнее допущение выглядело слишком серьезным - но сейчас не время рассуждать об этом.

- Я жду, - нетерпеливо произнес Чаккел. - Только не лги, что от страха лишился дара речи.

Толлер глубоко вздохнул и начал:

- Ваше Величество, если враг действительно замышляет нападение, надо принимать меры, которые диктует обстановка. По известной причине в открытом столкновении мы обречены, поэтому нельзя допустить, чтобы нога так называемого Нового Человека ступила на нашу планету. Следовательно, нам остается только один выход.

- Какой?

- Не подпускать! Выставить заслон! Подстеречь неприятельский флот в зоне невесомости, на полпути между планетами, и уничтожить. Это единственный способ.

Чаккел вгляделся в лицо собеседника и остался доволен его искренностью.

- Насколько мне помнится, там слишком холодно - долго не протянешь.

- Потребуются корабли принципиально иной конструкции. Гондолы - больших размеров и абсолютно герметичные. Возможно, удастся сгущать воздух при помощи огненной соли. И еще много чего понадобится, чтобы подолгу жить в зоне невесомости.

- Мыслимое ли это дело? - спросил Чаккел. - Если я правильно понял, ты имеешь в виду надежные крепости, висящие в небе? А как же вес?

- Старый небесный корабль поднимает двадцать пассажиров плюс необходимые припасы, а если удлинить гондолу и поставить на нее два шара, это увеличит грузоподъемность.

- Неплохая мысль. - Чаккел встал и зашагал вокруг стола, время от времени бросая на Толлера хмурый взгляд. - Я намерен учредить новую должность - специально для тебя. Будешь отвечать за противовоздушную оборону Верхнего Мира. Отчитываться - только передо мной. Получать любые ресурсы, какие только понадобятся для успешного выполнения задачи, в том числе и людские.

Жизнь вновь обрела цель и смысл. Толлер приободрился и с удивлением поймал себя на том, что не очень хочет плыть по течению Чаккеловых идей. Когда тебя то обрекают на казнь, то через мгновение возносят на вершину власти - ты не кто иной, как пешка, кукла без чести и достоинства, начисто лишенная индивидуальности.

- Если я решу принять ваше предложение, - сказал он, - то у меня будут некоторые...

- Если решишь принять?! Если?! - Чаккел вскочил на ноги, пинком отшвырнул стул, хлопнул ладонями по столу и наклонился через него. - Да что с тобой творится, Маракайн? Где твоя преданность королю?

- Не далее, как в нынешний утренний день мой король приговорил меня к смерти.

- Ну, ты же знаешь, что я бы не зашел так далеко.

- Правда? - Толлер не скрывал недоверия. - Когда я один-единственный раз обратился к вам с просьбой, вы отказали...

Чаккела его слова явно озадачили.

- О чем это ты?

- О жизни фермера Спеннеля.

- А, вот оно что! - На миг Чаккел поднял глаза к потолку, выказывая раздражение. - Ладно, Маракайн, будь по-твоему. Из-за всей этой суматохи в городе казнь могла и не состояться. Я велю скороходу бежать со всех ног, и если твой драгоценный приятель еще жив, ни один волос не упадет с его головы. Доволен? Надеюсь, что доволен, ибо не знаю, чем еще могу тебе угодить.

Толлер неуверенно кивнул, удивляясь, как все-таки легко можно заткнуть рот совести.

- Скороход должен отправиться незамедлительно.

- Сказано - сделано. - Чаккел повернулся к обшитой панелями стене, в которой Толлер не различил ни одного отверстия, и кивнул, после чего рухнул на стул рядом с перевернутым. - Теперь надо прикинуть, с чего начинать. Ты сможешь сделать чертеж небесной крепости?

- Думаю, смогу, но мне понадобится Завотл. - Толлер имел в виду человека, с которым летал еще в составе Экспериментальной Эскадрильи Небесных Кораблей и который позднее, во времена Переселения, служил одним из четырех королевских пилотов. - Ваше Величество, по моим сведениям, он водит один из ваших курьерских кораблей, так что отыскать его будет несложно.

- Завотл? Это не тот ли тип с такими потешными ушами? А почему именно он?

- Он очень умен, и мы долго работали вместе, - ответил Толлер. - Без него мне не справиться.

Завотлу было далеко за сорок, но он выглядел совсем молодым - трудно поверить, что во времена массового бегства с Мира он командовал кораблем Его Величества. С годами он лишь чуть-чуть пополнел, но волосы остались темными, а короткая стрижка по-прежнему подчеркивала диковинность его ушей крошечных, свернутых в трубочки. Он предстал перед Чаккелом и Толлером через десять минут, будучи вызван с летного поля, которое соседствовало с дворцом. Желтый мундир воздушного капитана сидел на нем неаккуратно - видно было, что Завотлу пришлось в спешке покинуть сортир.