Мэр Кэрродалл фыркнул в кувшин, разбрызгав пену.

- Ты же вроде твердил, что там шары ни к чему.

- Ха-ха-ха, - проворчал Отлер. - До чего же смешно!

Пробежало еще несколько приятных часов, и вдруг Бартан с удивлением заметил, что солнечные лучи покраснели и падают в таверну под пологим углом.

- Господа, - вымолвил он, поднимаясь, - я слишком задержался и теперь вынужден вас покинуть.

- Еще кувшинчик на посошок, - предложил Кэрродалл.

- Извиняюсь, но мне пора. За фермой присматривают друзья, и будет некрасиво, если я заставлю их ждать.

Кэрродалл встал и взял Бартана за руку.

- Я слыхал о несчастье с твоей женой, - прошептал он. - Эх, бедняги... Ты, часом, не подумываешь увезти ее из этого гиблого места?

- Да при чем тут место? - беспечным тоном произнес Бартан, решив не обижаться напоследок. - Я не хочу бросать ферму. Счастливо, Мэджин.

- Удачи, сынок.

Бартан жестом простился с остальными и вышел во двор, где топтался у жерди синерог. В желудке у Бартана разливалось тепло, в голове стоял приятный бодрящий гул - хмель, главный союзник в повседневной борьбе за выживание, оказался сегодня на высоте. "Все-таки здорово жить на свете, подумал он. - Такое чудесное ощущение... жаль только, что последнее время оно от меня прячется на дне бутыли черного вина". Он кое-как вскарабкался на синерога и предоставил умному животному самому найти дорогу домой.

На небе постепенно сгущались краски ночи, ярче сияли звезды, а за ними появлялись спирали и ведьмины косы туманного свечения. Было больше, чем обычно, крупных комет; Бартан их насчитал восемь, они распушили серебристые хвосты по всему небосводу, и в темной синеве между ними светляками мелькали метеориты. Подпитие склоняло к созерцательной раздумчивости; интересно, произнес он про себя, сумеет ли кто-нибудь когда-нибудь разглядеть вблизи хотя бы основные штрихи небесного пейзажа? Все считают, что светящиеся точки - это далекие солнца, за исключением одной зеленой - третьей планеты, носящей имя Дальний Мир. Вполне ясна и природа метеоритов - они время от времени падают на Верхний Мир, оставляя на земле большие и малые воронки. Но что это за светящийся смерч разбегается по всему ночному небу на добрую четверть года? И откуда взялась такая уйма туманностей поменьше туманностей самой разнообразной формы, от кругов и эллипсов до сияющих игл; туманностей, которые таят от наших глаз свое строение и кое-где наслаиваются друг на друга?

Возвышенные раздумья заставили Бартана дольше обычного задержать взгляд на светлых изгибах, и лишь благодаря этому он заметил нечто из ряда вон выходящее. Точно на востоке, примерно в той стороне, где лежала его ферма, чуть выше горизонта висело пятнышко света диковинной формы - этакая четырехлучевая звезда с вогнутыми сторонами. Подобная геометрическая фигура образуется между четырьмя окружностями, каждая из которых соприкасается с двумя соседними. Острия звезды излучали слабое радужное свечение. Она была слишком мала, и Бартан, не имея при себе подзорной трубы, не мог различить деталей, но ему показалось, что в центре звезды мельтешат разноцветные блестки. Он глядел на звезду, зачарованный ее призрачной красотой, пока она не утонула за гребнем ближайшего друмлина.

В растерянности покачав головой, Бартан пришпорил синерога и въехал на возвышенность. Горизонт отступил, но светлое пятно уже успело сгинуть.

Что это было? - подумал он. Случается, на землю падают метеориты, иные напоминают яркие цветы, но всякий раз их сопровождает неистовый рев. А это явление происходило в полной тишине; и вдобавок световое пятно двигалось медленно и ровно. Постепенно Бартан пришел к заключению, что светящийся объект был гораздо крупнее, чем ему показалось. Тут все дело в расстоянии. Так что же это за звезда, загадочно плывущая в космической пустоте высоко над атмосферой Верхнего Мира?

Погрузившись в размышления о чудесах вселенной, Бартан ехал почти час, когда наконец заметил свет в окнах и почувствовал укол совести: ведь уже темно, как теперь Форатере доберутся к себе? А у них с Сондевирой всего одна кровать. Разве что... уступить свое место Эннде, а самому переночевать на полу вместе с Харро? Неважнецкая плата за услугу, особенно если вспомнить о том, как редко теперь в Корзине Яиц соседи предлагают друг другу помощь. Что же делать? Придумывая оправдания, он погнал синерога рысью, но узду не натягивал - животное само находило на посеребренной звездным светом земле тропинку, ведущую к дому.

До фермы оставалось примерно с милю, когда вокруг Бартана внезапно полыхнуло, да так ярко, что веки судорожно сжались, и он не успел ничего заметить, кроме разноцветного сияния.

Насмерть перепуганный синерог встал на дыбы и затявкал, а вцепившийся в него что было сил Бартан содрогнулся в ожидании наимощнейшего взрыва, который, как подсказал ему инстинкт, всегда сопровождает столь яркие вспышки. Но взрыва он так и не услышал - только вибрирующую, как тугая струна, тишину. И пока она "звенела", он чувствовал, как на нем трепещется одежда. Как от ветра. Но ветра не было.

Синерог опустил на землю передние ноги, и Бартан открыл глаза. Вспышка частично ослепила его; казалось, оранжевые и зеленые силуэты деревьев и кустов навсегда отпечатались на сетчатке.

- Ну-ну, старушка, - выдохнул он, похлопав животное по шее. Успокойся.

Бартан энергично протер кулаками глаза и огляделся. Что это было, такое жуткое, неестественное? Кругом - все по-прежнему, ночной ландшафт вновь погрузился в извечный покой. Дремлющий мир силился внушить, что все обошлось, но Бартана, застигнутого врасплох тревогой, было не так-то легко провести.

Он погнал синерога во весь опор, рискуя в потемках свалиться с седла и сломать шею, и добрался до фермы за несколько минут. Ни Харро, ни Эннды он во дворе не увидел; небо чистое, стало быть, ничего страшного не случилось. Или он заблуждается? Может, он оказался очевидцем редкого явления природы в конце концов, находятся ведь люди, которые утверждают, что якобы молнии не с неба бьют, как принято считать, а совсем наоборот - из-под земли выскакивают.

Он въехал во двор, спешился и подошел к крыльцу. Распахнул дверь, и глазам его открылась картинка сельского быта: Эннда вышивает на широкополой крестьянской шляпе, Харро наклоняет над чашей бутыль с вином. Бартан облегченно вздохнул - и обмер. Тревога мигом вернулась, едва он понял, что супружеская чета и впрямь- живой фрагмент картины. Они стояли, как статуи! Они не шевелились! Единственный признак жизни в их облике был ложным, его создавал сквозняк из отворенной двери, заставляющий мерцать огоньки в масляных лампах.