Любку закрутил вихрь музыки и наслаждения от движения. Танцевала она хорошо и явно была в ударе. Усталости не чувствовала и хотела танцевать еще и еще, как вдруг совершенно некстати поставили медленный танец. Раздосадованная девушка своенравно притопнула каблучком и направилась к скамейке, как вдруг кто-то коснулся ее руки:

- Милая девушка, позвольте пригласить Вас на танец?

Любка обернулась. Перед ней, почтительно склонив голову, стоял тот самый очкарик в белой рубашке.

Она уж было открыла рот, чтобы съехидничать и отказать, но кавалер вдруг решился и посмотрел ей прямо в глаза. И взгляд этот был… Такой прямой, такой бесхитростный… И улыбка в глазах – лучиками.

… После медленного танца объявили перерыв, и доставленную в родную компанию Любку затормошили со всех сторон:

- Ну, как он?..

- Везучая, самый первый танец – и твой!

- Как зовут хоть его, сказал?

- Геннадием зовут!

- А что он тебе говорил?

- И правда, о чем говорили-то?

- Да ни о чем не говорили! Танцевали, и все! – отмахивалась Люба. Не признаваться же, в самом деле, что он назвал ее какой-то Смиральдой, а она не поняла, хорошо это или плохо. Вроде, название как-то не очень, но, с другой стороны, вроде говорил не обидно…

После перерыва еще несколько раз ставили медленные мелодии, и каждый раз Геннадий приглашал только Любу. Правда, пару раз она выбирала не его, а Жору, и тогда он просто отходил и курил в сторонке. И только раз танцевал не с ней: когда объявили Белый вальс, а Любка даже не глянула в его сторону, Геннадий, смешно расшаркавшись с тремя претендентками, выбрал страхолюдную Броню и закружился с ней в самом центре площадки.

А потом… Потом как-то так получилось, что с танцплощадки вышли все гурьбой, шли по ночному городу и смеялись, и никто не вспоминал уже, кто из какой компании. По очереди расходились по домам и по общежитиям, и в конце концов, как специально, из всей компании остались только Люба с Геннадием. С Любкой-то понятно, она жила в частном секторе, снимая у хозяйки крохотную комнатку. Общежитие же Бромного завода осталось совсем в другой стороне.

- Любушка, а давайте мы с Вами как-нибудь вечером встретимся, после работы? Может, в кино попадем, а нет – так просто погуляем. Вы мне хоть город покажете, я же тут почти ничего не знаю!

Любка переминалась с ноги на ногу, ковыряла носком туфли пыль на тропинке, и в конце концов решилась:

- Ну ладно. Так и быть. В среду я в первую смену, так что вечером свободна.

- Отлично! И у меня как раз в среду утренняя смена по графику! Во сколько за Вами зайти?

- В четыре… А лучше в пять. Ну все, мне пора! - после короткого раздумья ответила Любка и юркнула в калитку. – До свидания! – спохватившись, крикнула она уже из-за забора и исчезла в темноте двора.

- До свидания… До… свидания… - с расстановкой повторил Гена, чуть помедлил и пошел прочь, в том направлении, где, по его мнению, находилось общежитие.

- Иди, иди! Как раз к утру дойдешь! – хихикала тихонько Любка, подсматривая из-за куста, как мечтательно считая звёзды, кавалер все дальше уходит в противоположную от общежития сторону.

- Люб, Люба! – Галкин голос с трудом пробился сквозь воспоминания, возвращая девушку из вчерашних событий в реальность. – Сворачивайся давай, домой пора!

Любка посмотрела на часы и ахнула: конец смены, а она и не заметила! Напарница снисходительно похлопала ее по плечу и съехидничала:

- Что, об очкарике своем мечтаешь? Говорила – «не надо мне таких красавцев!», а сама вона как, и глянуть в сторону ему не дала! Зря я и платье шила, и ноги Нинкиными туфлями натерла!

- Ой, да больно он мне нужен! Сам прицепился – не отклеился, забирай, мне не жалко!

Любка аж покраснела от негодования, быстро расписалась в сменном журнале и пулей вылетела из цеха.

Придя домой, она обнаружила у себя нежданных гостей. Из деревни приехали двоюродные сестра Катя с братом Вовкой, и у Любки мгновенно вылетели из головы все сегодняшние проблемы. Пока разобрали нехитрые гостинцы и приготовили ужин, пока рассказали друг другу и обсудили все новости, пока, наконец, не угомонился переполненный впечатлениями маленький Вовка, думать о кавалерах было некогда.

И только глубокой ночью, уложив братишку на единственную скрипучую кровать, девушки постелили себе на полу и улеглись рядышком, чтобы немного поспать. Но сон не шел, и девчонки потихоньку шушукались о всяком-разном, пытаясь наговориться впрок.

- Кать, а ты же книжек много прочитала, да?

- Ну… Немало, библиотека в сельсовете у нас большая. А что?

- А ты не знаешь, случайно… Про Смиральду есть какая-нибудь книжка?

- Про кого-кого?!

- Про Смиральду. Или как-то похоже, я точно не помню…

Катька вдруг закрыла ладошками рот и затряслась; она дрыгала ногами и каталась по постели, путаясь в одеяле и тыкаясь головой в подушку, и никак не могла толком продышаться.

- Кать, ты чего?..

- Сми… Смиральда!.. – вновь и вновь заходилась в смехе сестрица, пока Любка всерьез не обиделась.

- И что смешного?! Не знаешь – так и скажи, подумаешь, грамотейка нашлась!

- Знаю, Люб, знаю, только не Смиральда, а Эсмеральда! Любань, ну прости, просто так смешно, ну просто спасу нет, остановиться не могу!

- Ну так рассказывай скорее, что за Сми… Ну эта, кто она такая?

Катерина, наконец, успокоилась, прислонила подушку к дверце шифоньера и села, обняв руками колени. Вздохнула, собираясь с мыслями, и маленькую комнатку заполнили призраки героев красивой и печальной истории о прекрасной танцовщице, мести, предательстве и великой Любви…

За окном уже занимался весенний рассвет, а Любка невидяще смотрела перед собой широко раскрытыми глазами и не замечала слез, проложивших по ее щекам мокрые дорожки. Тихонько всхлипывала и Катя, пережившая во время рассказа всю историю заново, и даже давно проснувшийся и всё слышавший Вовка подозрительно сопел и изо всех сил тер кулаками покрасневшие глаза.

Вскоре зазвенел будильник, а потом в дверь заглянула хозяйка Анна Ивановна:

- Люба, Катюша, вставать пора! – нараспев сказала она и осеклась, разглядев в полумраке сидящих зареванных девчонок. – А вы что, и не спали совсем? И глаза вон красные… Вот беда, беда с вами, дурочками молоденькими!.. Давайте, умывайтесь скорей и завтракать, оладьи стынут!

Девчонок дважды звать было не нужно. Споро подхватились, быстренько скатали постель, на дворе, толкаясь и брызгаясь, умылись из рукомойника и вскоре с аппетитом уминали пышные оладушки, запивая их ароматным чаем.

Не утерпел и выполз на запах сонный Вовка. С полузакрытыми глазами и клюя носом плотно поел, а потом его совсем разморило и он, сытый и разомлевший, поплелся обратно в постель, досыпать, под присмотром добрейшей Анны Ивановны.

Спешить Вовке было некуда, он только что закончил третий класс и со вчерашнего дня наслаждался законными каникулами. Катя привезла его на пару недель к Любке в райцентр, погостить, город посмотреть, и может, кой-чего из одежды поприличней прикупить в городском универмаге.