– Какое это имеет значение? – тихо произнесла она. – Все равно между нами больше ничего не будет. Я не дам тебе вторгаться в мою жизнь и играть мною...

– Господи! Я и не предполагал, что ты такая... дуреха...

Чарльз буквально сгреб ее в охапку и, не давая опомниться, поцеловал в губы. Он не позволял ей ни передохнуть, ни набрать воздуха, пока не почувствовал, как она затрепетала. Губы Даниэллы раскрылись и он языком проник во влажную глубину ее рта. Грудью ощутил полные груди, прижался бедрами к ее бедрам. Тут она сама положила руки ему на плечи, прильнув всем телом. Чарльз застонал – его как током прошило. Комкая подол платья, он ладонью коснулся ее обнажившейся выше колен ноги, упиваясь упругостью кожи, враз покрывшейся мурашками.

Даниэлла попыталась что-то сказать, но из этого ничего не вышло. Чарльз ни на дюйм не отпускал ее от себя. Целовал полузакрытые веки, виски, впадинку между грудей в вырезе платья, слегка покусывал бугорки сосков и все дальше проникал ладонью ей меж ног.

– Пожалуйста, не надо... – едва лепетала она, не в силах, да и не желая сопротивляться, поскольку была возбуждена до предела.

– Ты нужна мне... только ты, Дани... – жарко прошептал Чарльз. – Посмотри, что ты со мной творишь.

Он с силой прижал ее руку к своим чреслам, где даже сквозь материю брюк ощущалось, как напряжена мужская плоть, как жаждет она хотя бы трепетного прикосновения женской ладони.

– Боже! – почти прохрипел он в изнеможении.

В эту минуту лифт остановился, дверцы распахнулись, впуская прохладный воздух, будто нарочно предназначенный для того, чтобы охладить пыл обоих. Чарльз первым пришел в себя, шагнул на бетонную плиту верхнего этажа, оглянувшись, подал Даниэлле руку.

Когда они подошли к своему автомобилю, она заметила, что его рукав у плеча в полосах грязи.

– Ты испачкался в лифте! Давай хоть смахну.

– Оставь! – коротко ответил он. – Лучше садись и поедем.

Чарльз молча завел мотор, молча съехал по пандусу, – то ли сосредоточившись на спуске, то ли что-то обдумывая. Отчасти Даниэлла была рада этому, поскольку сама размышляла о том, как легко ей принимать решения, когда Меррея нет рядом, и как трудно им следовать, если он вблизи.

– Прости, – произнес наконец Чарльз. – Вообще-то не в моих правилах тискать женщин в лифте.

– Я тоже не привыкла к подобным вещам.

– Догадываюсь. Я лишь хочу подчеркнуть – ты заставляешь меня совершать несвойственные мне поступки.

Даниэлла прерывисто вздохнула.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Только одно. – Чарльз мрачно взглянул на нее. – Ты угадала. Я купил Хилвуд и затеял этот ремонт ради того, чтобы мы могли с тобой там видеться. – Он помолчал, глядя на дорогу, потом добавил: – Нашим отношениям нужно дать развиваться естественным образом и в нормальных условиях. Мы же оба взрослые, а не подростки, довольствующиеся мимолетными встречами и обжимающиеся в лифтах.

– Я больше не лягу с тобой в постель, – облизав пересохшие губы, заявила она.

Меррей окинул ее взглядом, в котором сквозила мука.

– И все-таки я не теряю надежду.

Она попыталась было сказать, что его надежды напрасны, но он не дал ей этой возможности.

– Хватит нам бросаться словами, Дани. Сейчас я хочу лишь одного – чтобы ты согласилась присутствовать на моем приеме в субботу. Я заеду за тобой в половине седьмого и прошу тебя быть готовой. Согласна?

Утром Даниэлла поднялась довольно рано и сразу стала собираться к себе в магазин. Совершенно ни к чему, если сейчас раздастся звонок матери или она услышит голос Чарльза. Их вечер вчера закончился довольно странно. Даниэлла думала, что он наверняка захочет остаться на ночь, но Чарльз не сделал попытки ее уломать. Прощаясь, поцеловал трогательно нежно, можно сказать, даже бережно. Скорее всего именно поэтому она и согласилась приехать к нему в Лондон в следующую субботу, когда он еще раз напомнил о своем приглашении.

Ночью Даниэлла долго не могла заснуть – все пыталась анализировать свои и его поступки и пришла к окончательному выводу, что совершенно запуталась: сердце ей говорило одно, голова – другое.

Телефон зазвонил как раз в тот момент, когда Даниэлла уже была готова закрыть за собой дверь. Ничего не поделаешь, пришлось взять трубку.

– Что происходит? Куда ты запропастилась? Вчера я звонила тебе весь вечер. – В голосе матери звучало явное раздражение.

Даниэлла вздохнула, чувствуя, как к горлу подступает тошнота, которая уже почти постоянно мучила ее по утрам, стоило только чего-нибудь поесть.

– Меня не было дома, – сдержанно ответила она. Затем, понимая, как глупо играть с матерью в прятки, добавила: – Я ездила ужинать с... Чарльзом Мерреем.

– Знаешь, тебе следовало бы предупредить, что этот человек твой приятель, а не ставить меня в нелепое положение в Хилвуде.

– Он... не совсем мой приятель, – пробормотала Даниэлла.

В трубке наступила тишина, затем миссис Гифорд сказала:

– Что-то я не пойму. Как вы познакомились и что ему нужно от тебя?.. Не думаю, будто он увлекся тобой; мне кажется, у тебя нет шансов... Правда, его может привлечь твоя наивность и неопытность в вопросах интимного характера...

Слова матери ужалили Даниэллу в самое сердце. Они как в зеркале отразили ее собственные размышления на сей счет.

– Мы познакомились, когда мистер Меррей зашел в «Умелец». – Она старалась говорить спокойно. – А насчет того, что привлекло его... Ведь не все же мужчины падки на внешний эффект, мама. Может, мистеру Меррею просто приятно беседовать со мной!

Миссис Гифорд почувствовала в тоне дочери обиду.

– Конечно, дорогая! Я не говорю, что ты неспособна заинтересовать мужчину. Но Меррей – птица высокого полета, ему стоит только пальцем поманить... Я сама видела в журнале фотографии, где он окружен буквально женским цветником. Ты не боишься пополнить его коллекцию?

– Ты пришла к такому заключению, потому что услышала нашу перепалку?

– Дело не в этом, – несколько обескураженно ответила мать. – Но тебе не мешает знать, что мужчины, подобные мистеру Мер – рею, хотят лишь одного.

Даниэлла горько усмехнулась.

– Мама, ты живешь словно в другом веке! Если имеешь в виду секс, то прямо так и говори.

– Я не ожидала от тебя такого цинизма. Боюсь, ты играешь с огнем. Смотри не обожгись.

С этим Даниэлла не могла не согласиться, но матери все-таки возразила:

– По-моему, у тебя нет оснований подозревать мистера Меррея в непорядочности.

– Я полагаю, ты собираешься и дальше встречаться с ним, раз так рьяно защищаешь его?

– Вовсе я его не защищаю!

– Но вы встретитесь?

– А почему нет? Он пригласил меня в субботу на прием. – Даниэлла крепко стиснула телефонную трубку. – Надеюсь, ты рада, что я наконец окажусь среди людей из общества?

Мать неодобрительно хмыкнула.

– А что тебе, собственно, в нем не нравится? Солидный человек, не женат.

– Ты намекаешь, что мистер Меррей может сделать тебе предложение? Сомневаюсь.

У Даниэллы сжалось горло.

– Конечно нет, – ответила она и добавила с вызовом: – Просто, он хочет переспать со мной, точь-в-точь как ты и предполагала!

Неделя выдалась на редкость скучной. Каждый день шел дождь, поэтому посетители в магазин почти не заглядывали. Единственным более или менее знаменательным событием явился визит матери, которой наконец-то сняли с ноги гипс. К счастью, пробыла она недолго и у нее хватило такта и мудрости снова не затевать разговор о Меррее: Даниэлла и так уже жалела, что приняла его приглашение. Мать была права, ничего кроме мимолетного интереса он, скорее всего, не испытывал, иначе хотя бы объявился за эти дни.

Может, позвонить самой и, ничего не объясняя, отказаться? Но Даниэлла не знала, как связаться с Чарльзом. В телефонном справочнике его домашнего номера не было, как и следовало ожидать, а звонить в офис компании «Старт» она посчитала неловким.