- И вы не воспротивились? - поразился я.

  - Много воспротивишься в ночной сорочке, вооруженный кочергой, - невесело усмехнулся граф.

  - Но охрана! Почему никто ничего не сделал? - бушевал я. Во мне клокотала ярость.

  - Трупам трудно сражаться. В дома таких непокорных, как мы, послали усиленные отряды с приказом убивать любого, оказывающего хоть малейшее сопротивление.

  Я вскочил, не в силах больше сдерживать эмоции.

  - Тиль, - голос Янина звучал очень глухо, а сам он был чернее тучи. - У них не было шансов. Так что же произошло? - спросил он уже у графа.

  - Они убили двадцать шесть солдат, моего брата и похитили племянницу, - закончил Иртео дрогнувшим голосом.

  И тут резной подсвечник, стоявший на столе, охватило огнем. Графиня, до того тихо утиравшая слезы платочком, охнула и упала в обморок. Ее примеру последовала служанка. Граф вскрикнул и вскочил, уронив стул. А дворецкий выбежал из комнаты, чтобы через пару мгновений вернуться с ведром воды. Какой быстро соображающий субъект. Я восхитился им, запоздало заметив, что уже сам выплеснул на огонь графин воды. Но, как оказалось, дворецкий это заметил, как и то, что вода пламя даже не сбила. Он замер, с ужасом глядя на Янина. Черт! Как я мог забыть! Мне же рассказывали, что Янин иногда поджигает вещи, если очень зол. На колдуна действительно страшно было смотреть: разметавшиеся черные волосы, лицо искажено яростью, а в глазах всполохи огня. Я никогда его таким не видел и просто не представлял, что делать.

  Мало-помалу Янин успокоился, огонь погас, не оставив и следа. Мы молчали, не зная, как нарушить затянувшуюся паузу. Янин поднял голову, встретился взглядом с Иртео, а затем с дворецким. Оба долго не выдержали и отвели глаза.

  - Да, я колдун, - Янин был торжественно спокоен. - Я здесь по просьбе друга и по зову сердца. Я буду помогать принцу Тилерону и этой стране всеми силами.

  - Янин мне не просто друг, он мне как брат, - добавил я, отметая все возможные возражения.

  - Ты уж прости, Янин... - начал граф. - Я даже никогда не слыхал о живых волшебниках и уж тем более не встречал. Так что реакция на такой огонь была естественной. Но,... я не могу не спросить, что было причиной это вспышки?

  - Ярость, - отрезал Янин и добавил: - Этот огонь зажгли твой рассказ, твои боль и отчаяние, бедственное положение страны. Мне жаль, что вы узнали о моих способностях так. Но гнев очень трудно сдерживать.

  - Ну что ж ...- мялся граф, хватаясь за руку пришедшей в себя жены, как за соломинку.

  - Это могучая сила, Том, - обратилась графиня к мужу, успокаивая его. Странно, но она мне подмигнула. Я был в этом совершенно уверен. - Но она под контролем и направлена не против нас, а против них.

  - Если уж до конца откровенно, - сказал я. - Сила для защиты. Мы с Янином приложим все усилия, чтобы во время переворота,.. эээ... революции... называйте, как хотите, смерть пришла лишь к шестерым. Гер, Итон, Лоттис, Берн, Тан и Котто должны заплатить за свои преступления.

  Графиня расплакалась, в этот раз от радости. Дворецкий все повторял: "Ваши слова, да богу в уши", а граф подскочил ко мне и стал трясти мою руку:

  - Слова истинного короля! Истинного сына Йордина!

  В общем, вечер закончился мирно. Нас с Янином хотели было определить в хозяйскую спальню, самую теплую комнату в доме, но мы эти попытки сразу пресекли и обосновались в небольшой, но уютной комнате рядом.

  - Прости меня, Тиль, я не хотел открывать им наш секрет пока. Но просто не сдержался, - покаялся Янин, как только мы остались вдвоем.

  - Да ничего, - утешил я. - Когда граф все рассказал, я сам был в таком же состоянии. Если б мог выпустить пар, как ты, давно бы сделал. А колдовство... рано или поздно они узнали бы, точно так же испугались, а потом еще и корили бы нас за то, что мы им сразу не сказали. Так что даже хорошо, что так вышло.

  - А как же твои способности? Когда скажем про них? - Янин заметно повеселел.

  - Не знаю, - я пожал плечами. - Завтра, наверное. Нам нужно тренироваться. И не только с мечом, но и с магией. Заодно будем думать, что делать дальше.

  Я старался говорить как можно более беззаботно, а тем временем поселившийся в душе страх креп и превращался в ужас, близкий к паническому.

  - Чего ты боишься? - Янин сел рядом. - И не отрицай. Ты и раньше боялся, но с тех пор, как мы познакомились с графом, ты просто сам не свой.

  - Неужели так заметно? - удивился я.

  - Мне - да, - кивнул друг. - Так в чем же дело? Ты вспомнил об Иртео что-то, не внушающее доверия?

  - Нет, - я тряхнул головой, - Нет. - Я не знал, как объяснить, но и молчать больше не мог: - Янин, знаешь, когда убили отца, я, наверное, должен был остаться в стране, добраться до того же Иртео или до Арлонов, которые всегда были верны стране и короне, верны моему отцу. Не допустить, чтобы власть перешла к советникам. Но я не сделал этого. Боялся умереть от руки предателей, как отец. От рук людей, которым он действительно доверял. И я убежал. Полжизни убегал. А когда решил, что настало время вернуться... В глубине души боялся, что не буду здесь нужен. А теперь вижу, что нужен и очень! Но от этого только страшней. Это огромная ответственность. Я своей жизнью и судьбой не всегда мог управлять, а тут целая страна. И они надеются на меня. Больше им не на кого. Какой же я правитель, если мне так страшно? Я боюсь, что со всем этим просто не справлюсь.

  Янин улыбнулся.

  - Ты справишься, Тилерон. Никто, кроме тебя не справится. Более того, твой страх - гарант того, что ты будешь прекрасным правителем. Ты любишь свою страну. Она у тебя в крови, в душе. Ты не сможешь навредить, ты зря этого боишься.

  - Спасибо, Янин, - не знаю, насколько он прав, но легче мне стало.

  - За правду-то? Давай будем спать? Поздно уже.

  Через полчаса я завидовал Янину. Он мирно спал, а у меня сна было ни в одном глазу. Потому я и услышал поскребывание в дверь и призывный шепот "принц Тилерон". На пороге стоял граф в ночной сорочке до пят и колпаке.

  - Слава богу, ты не спишь, мой принц. Я хотел поговорить с тобой наедине.

  Я кивнул, показывая, что слушаю.

  - Мой принц, Янин спит?

  - Да.

  - Знаю, возможно, я не вправе задавать подобные вопросы... Но мне очень важно знать... Ты Янину доверяешь?

  - Совершенно, - я постарался, чтобы мой шепот звучал как можно более убедительно.

  Старик замялся. Ему было неловко и стыдно говорить, но он набрался духу и продолжил:

  - Люди, которым доверял твой отец, убили его. А Гер, ведь он же...

  - Я знаю, - прошипел я. Ох, лучше бы он молчал! Неужели так трудно понять, что я не хочу, чтобы в Янине сомневались? Граф почувствовал угрозу и замолк на полуслове, затравленно глядя на меня, как кролик на удава. Я вздохнул. Странная она, жизнь, я больше опасался, что не поверят мне... Старик хотел как лучше, откуда же ему знать, что Янин за человек? Когда я заговорил, был куда спокойней.

  - Пойми, я много на своем веку повидал и научился не доверять людям. Но Янин другой. Если не доверять ему, то нельзя доверять вообще никому на свете. Он действительно мой единственный друг. Честный и порядочный, справедливый. В его семье колдовские способности передавались из поколения в поколение несколько сотен лет. И не разу ни он, ни его родственники не использовали магию ряди собственной выгоды или в ущерб другим людям. Так что испытание властью он давно прошел... Я знаю, что Гер спас отца в битве под Беренбеком. Но поступок Гера объяснялся больше экономическими соображениями. Я очень внимательно изучал это время. Смерть отца была тогда более чем невыгодна. Так уж вышло, что Янин спас мне жизнь. На тот момент он даже не был со мной знаком. Он поступил, как человек. Совершенно бескорыстно. Когда-нибудь я расскажу тебе эту историю, если ты захочешь, - граф кивнул. - Я довольно долго знаю Янина. У меня ни разу не было поводов усомниться в нем или что-либо от него утаивать. Он мне друг. Единственный настоящий за всю жизнь. Тебе не стоит бояться Янина, он на моей стороне, на нашей стороне.

  Такие слова успокоили графа. Лицо его просветлело. Казалось, того, что Янин может использовать свою силу во зло, Иртео боялся больше всего. Он улыбнулся, лучась облегчением:

  - Я очень рад, - горячо зашептал он. - Ты уж прости, если я сболтнул лишнее или спросил что-нибудь не то... Но у нас впереди война... Ты пойми, я не могу подвергать опасности жизнь племянницы, да и свою тоже, следуя за человеком, которому не доверяю.

  - Понимаю и ни в коем случае не осуждаю. Рад, что мы поговорили.

  - Я тоже. Уверен, что если бы знал твоего друга лучше, у меня не возникло бы вопросов. Да и так не стал бы сомневаться в твоих суждениях, просто эта история с подсвечником..

  - Он был в бешенстве. Мы оба были... Но ведь мы здесь, чтобы все изменить, хотя, еще не представляю как.

  - Я, к сожалению, тоже, - тяжко вздохнул Иртео.

  - Утро вечера мудреней, - я положил руку графу на плечо. - Завтра что-нибудь придумаем.

  - Надеюсь и верю в тебя, мой принц, - сказал старик без тени иронии. Я понял, что он совершенно серьезен, и смутился. - Спокойной ночи.

  - Спокойной ночи, - откликнулся я и вернулся к себе. Это хорошо, что мы с Иртео открыто поговорили. Если бы это недоверие вылезло позже, в ответственный момент, было бы в разы хуже.

  Янин спал. Хорошо, что хоть кто-то может. Я честно пытался заснуть, но вскоре сдался. Лежал в темноте, уютно устроившись, как в гнездышке, и думал. Ведь было о чем. Почему-то мне казалось, что разногласия дворян были больше надуманными, чем реальными. Выбирать, кто из пяти убийц более симпатичен, глупо. Тем более, что за последние годы все это стерлось. Все они были в одной лодке. Если бы их всех объединить одной идеей, то можно было бы совершить этот... переворот. Ну не могу я придумать название всей этой затее, не могу. В итоге пришел к выводу, что ситуация гораздо лучше, чем могла бы быть. Мои оптимистичные размышления прервал Янин. Он начал что-то неразборчивое бормотать во сне, потом несколько раз довольно отчетливо позвал (интересно кого?) "Нара! Нара!". А потом резко вскочил, словно его окатили ледяной водой. Ясное дело, кошмар, и, ясное дело, не первый подобный... Я притворился спящим. Спрашивать Янина все равно нет толку, - ничего не расскажет, если не захочет. А этот упрямец захочет лишь тогда, когда поймет, что одному ему не справиться.