- Женщина! Прекрати орать! - взревел в свою очередь я. - Клянусь, мы пришли освободить тебя и других! Мы хотим помочь и отдать тебя твоим родным!

  - Правда? - девушка нам, кажется, не верила.

  - Да!

  Она взвизгнула от восторга и кинулась мне на шею. Я приобнял ее, косясь на Янина. Он пожал плечами, мол, женщина, чего ты ждал? Успокоив, наконец, эту дерганую особу, мы стали бродить по дворцу в поисках других пленников. Открывали все, абсолютно все комнаты. Не пропустили ни одной. Люди постарше реагировали на меня уже привычными полуобмороками и паданием на колени. Те, что помоложе, нам не верили и ни в какую не хотели выходить из комнат, так что мы к ним засылали кого-то из уже освобожденных для разъяснительных бесед. Через несколько минут строптивцы выходили с круглыми от удивления глазами. Вообще, неверие было отличительной чертой этих людей. Что взрослых, что детей.

  Мы открыли все комнаты, все подсобные и подвальные помещения. Это заняло больше времени, чем мы рассчитывали, но я точно знал, что мы никого не забыли. Когда мы снова вышли к контрольному посту стражи в зал с лестницей, часы прозвенели полночь. Я тихо выругался. На встречу в Реном мы опаздывали уже больше, чем на полчаса, действие решеток закончится через час, а мы еще даже не вывели людей. Янин подумал о том же, бросив на ходу "мы успеем", он почти побежал к двери. Ему оставалось преодолеть лишь пару метров, как двери буквально снесло. В зал ворвался Рен в сопровождении десятка солдат. Я понимаю его беспокойство и решение, но его появление было большой неожиданностью. Увидев нас, молчащих стражников за странной преградой, связанного, безмерно злого маркиза и еще не меньше полусотни людей, спасательный отряд замер, оценивая ситуацию.

  Толпа, которую мы вели за собой, в ужасе застыла, когда в зал с треском ворвались вооруженные люди без опознавательных знаков. Первыми оправились мужчины. Я услышал характерный шорох извлекаемых из ножен мечей. Недаром оружием с нашего молчаливого согласия они разжились в первую очередь.

  - Всем стоять! - скомандовал я, повернувшись к бывшим пленникам. - Это свои! Убрать оружие!

  Хм, послушались. Ну надо же.

  - Все готово, - доложил капитан, как загипнотизированный глядя на Котто. Согласен, картина того стоила.

  - Выходим, - велел я.

  Во дворе стояли повозки. Люди бросились к ним, как к величайшему дару небес. Не прошло и десяти минут, как двор опустел. Повозки совершенно разными дорогами направились к поместью Иртео. Нам оставалось позаботиться только о маркизе. Не отпускать же его, если уж попался. Вот и запасная лошадь пригодилась. Он пробовал сопротивляться, но при левитации это совершенно бессмысленно. Увидев мечущегося в воздухе начальника, кто-то из стражников стал громко молиться. Этот почин пришелся по вкусу другим, и дворец мы покидали под стройный речитатив молитв. Котто, поняв бесполезность сопротивления, присмирел. Это очень не понравилось Рену.

  - Может, я оглушу его? Так надежней... - предложил он и добавил: - Да и руки давно чешутся...

  - Нет нужды, никуда он не денется, - пообещал Янин. - Сейчас мы его преобразим и угомоним.

   С этими словами он наложил иллюзию, превратив Котто в хлипкого белобрысого подростка, и взял новоявленного ребенка под локоть. И действительно, всю дорогу до комфортабельной камеры в подвале дома Иртео маркиз был удивительно покладист. Его развязали, он совершенно спокойно позволил запереть за собой дверь. Мы отошли на пару шагов, Янин тяжело привалился к стене, а на только что закрытую дверь камеры обрушился поток ругательств и ударов.

  - Что ты с ним сделал? - спросил Янина удивленный капитан.

  - Подчинение, - пояснил колдун. - Бессознательное тело на лошади привлекает внимание, если бы он был в себе, наверняка бы удрал. А это нам совершенно ни к чему. Так что пришлось идти на это. Но такое колдовство отнимает очень много сил... Поэтому подчинение надолго и без физического контакта практически невозможно.

  - Ммм, - протянул Рен. - Понятно. Я не верил в магию. До сего момента... Но теперь... Унять Котто, даже на время... Это не удавалось еще вообще никому.

  - Польщен, - устало улыбнулся Янин. - Но это не основное применение нашей магии. Ты не заметил, тебе было не до того. Но мы отбили пленников, не убив ни единого стражника. Они же не виноваты, у них работа такая. Им тоже надо семьи кормить.

  - Да, это дорого стоит, - согласился Рен. И посмотрел на нас с Янином с уважением, близким к поклонению. Я впервые почувствовал то, к чему мой друг привык в Перебеге. Странно, но голову не кружило. Было боязно не оправдать доверие.

  Прошло не больше получаса, и в большой столовой стали собираться освобожденные дворяне. Граф и графиня приветствовали их очень сердечно, но вопреки ожиданиям, бывшие пленники держались холодно, словно ожидая подвоха. Седьмая повозка привезла уже знакомую нам истеричную девицу. Длиннокосая оказалась племянницей Иртео, Амели. Она, плача, бросилась к своим родственникам. Графиня, обнимая девушку, сквозь слезы благодарила нас с Тилем. Неподдельное счастье, которое излучали эти трое, растопило лед. Другие стали поздравлять друг друга с избавлением, обниматься, благодарить принца и меня, солдат, Рена, Иртео... Одним словом, оттаяли. По случаю такого праздника мы устроили пир горой, не различая чинов и титулов. Мы гуляли долго, до рассвета, а потом люди стали разбредаться по определенным им комнатам. В доме Иртео снова бурлила жизнь.

  Тем же утром в разные уголки Ролина устремились гонцы с приглашениями. Родственники спасенных, однако, не спешили. Прошла почти неделя и, лишь когда слухи подтвердили полученные приглашения, у дома Иртео появилась делегация. Десять неимоверно хмурых мужчин пожелали видеть графа Иртео. Их проводили в кабинет. Граф в последние дни, что бы ни делал, лучился счастьем, на фоне угрюмых посланников это было еще заметней. И их это раздражало. Это я тоже приметил. Обращая на меня внимания не больше, чем на полку с книгами, один из делегатов, высокий сухой старик с орлиным носом, шагнул вперед, бросил на стол Иртео конверт.

  - Я не ожидал от тебя такого, Том, - процедил он сквозь стиснутые зубы. - Мы знакомы столько лет, я не ожидал от тебя такой подлости. Здесь наши требования. Посещения не реже двух раз в неделю, для детей учителя за наш счет. Тебя мы просим не запрещать им доступ.

  - Жан, постой, - попробовал прервать его Иртео.

  - Помолчи и хотя бы выслушай нас! - рявкнул другой посланник, пухлый брюнет со смешными тонкими усиками.

  - Питер, Жан, вы все неправильно понимаете! - снова попробовал объясниться Иртео, но его собеседники слушать не желали... И понеслось. Они одновременно орали на графа, как глухари во время тока, не замечая окружающей действительности. Выкрикивали оскорбления одно за другим. Я узнал о графе, а заодно и о себе, очень много нового. Это было мне в диковинку. Первый раз в жизни кто-то посмел нагрубить мне. Только я собрался прервать этот ор, как дверь распахнулась, и на пороге появился Тиль.

  - Что случилось? Что за крики? - спросил он, обводя взглядом собравшихся. Дворяне онемели, кто-то побледнел, кто-то и вовсе схватился за плечо соседа, чтоб устоять на подкашивающихся ногах. Но никто не проронил ни звука. Я откровенно наслаждался их реакцией и тишиной. Не услышав ответа от делегатов и безумно оскорбленного Иртео, принц повернулся ко мне, вопросительно изогнув бровь.

  - Эти досточтимые господа почему-то приписали графу роль нового тюремщика. И стали выдвигать свои требования по содержанию родственников, - пояснил я.

  - Боже, как такая мысль вам в головы пришла? - возмутился Тиль. - Мы не для того их оттуда вытащили! Забирайте всех по домам!

  Оказалось, что слова Тиля восприняты не были. Делегаты стояли, как громом пораженные, и во все глаза смотрели на моего друга. Тут высокий, Жан, раздвинул своих спутников, нетвердой походкой подошел к Тилю, упал перед ним на колени и забормотал:

  - Господи спаси... Ваше Величество, король Йордин... Через столько лет... но как это возможно? - вопрошал он дрожащим голосом.

  - Я Тилерон, - чуть улыбнувшись, поправил его Тиль.

  - Столько лет... - снова пробормотал Жан, цепляясь за руку принца и заглядывая ему в глаза.

  Взгляд Тиля говорил о многом. Друг был рад тому, что его принимают за отца. Ему было жаль людей вообще, а этих в частности. Но самыми главными были теплота и человечность. Да за такого короля и пять раз умереть не жалко! Я понимаю дворян, кинувшихся к нему с такой надеждой и ожиданием чуда. Они падали на колени перед Тилем и смотрели влюбленными глазами с благоговением. Я запоздало сообразил, что они надеются хотя бы на возможность прикоснуться к принцу или поцеловать перстень на его руке. Но у Тиля не было ни перстней, ни привычки разговаривать с коленопреклоненным собеседником. Он поднимал к колен каждого из них, жал руку, спрашивал имя... То есть, вел себя как всегда. От такого обращения лорды ошалели. Потом очнулись, засыпали вопросами и извинениями. После вспомнили о цели своего приезда... Мы не стали их томить и отвели к родственникам. Всеобщая радость и ликование вперемешку с клятвами в вечной верности стали нам достойной наградой.

  Мы знали, что наша акция - по сути, вызов советникам, но мы с Тилем не думали, что они так быстро отреагируют. Не прошло и двух недель, а Тилю прислали официальное предложение либо сдаться, либо через три недели принять бой на Майском Поле под Фелистаром. И то, и другое, надо сказать, в очень оскорбительной манере. Еще советники потребовали выдать им захваченного Котто. Как позже выяснилось, у него в замке был расквартирован большой, великолепно вооруженный отряд, который без хозяина на войну выходить не собирался. А советникам ой как нужна была поддержка, потому что помощи от дворян ждать больше не приходилось.