- Ты кричал. Что случилось? - спросил он.

  - Ничего, - как можно небрежней ответил я. - Просто сон приснился. Пустяки.

  - А, - успокоился Тиль. - Бывает. Рассказать не хочешь?

  - Неа, зачем глупости пересказывать?

  - Ну, тогда спокойной ночи.

  Он отвернулся к стене и почти сразу заснул. "Как хорошо, что Тиль не из тех, кто любит приставать с расспросами," - подумал я, засыпая.

  Следующий день был запоминающимся - мы пересекли границу Ролина. Даже если бы Тиль мне не сказал, я бы все равно заметил. И дело было не в дорожных указателях, и не в темно-зеленых флагах с кругом из пяти золотых звезд, попадающихся то тут, то там. А в людях. Я видел и чувствовал в каждом затаенную злобу. Терпение людское было уже на исходе. Как сжатая до предела пружина, оно недолго могло находиться в таком состоянии. Мы проехали через облезлую нищую деревеньку и остановились в небольшом городке на ночлег. До столицы еще три дня пути.

  Постоялый двор когда-то украшала, а теперь обозначала вывеска - серп и кружка пива с шапкой пены. Надпись гласила: "Веселый жнец". Помещение силилось не обесцветится, но ему это не удавалось. Видно было, что дом нуждается в ремонте, но хозяева могут лишь поддерживать его в чистоте. На большее нет денег. Да и не мудрено. Откуда им взяться, если вечером в самый доходный час за барной стойкой сидит лишь один посетитель, а зал пуст?

  - Эй, вы, - окликнул нас человек у стойки. - Зря пришли, денег нет. Я только позавчера расплатился с вашими. Так что давайте, топайте отсюда.

  Он икнул. Мда, единственный посетитель оказался хозяином. Судя по всему, он был изрядно выпивши. И что-то подсказывало, что если бы не возлияния, он бы никогда не посмел так разговаривать со сборщиками налогов.

  - Вообще-то, мы хотели снять комнату, поесть и заплатить за оказанные нам услуги, - твердо сказал я.

  - Что? - у трактирщика челюсть отпала от удивления. - Правда?

  - Неужели это такая редкость для постоялого двора?

  - Эээ, да, - честно признался мужик. - И потому комната у меня всего одна осталась. Зато в ней две кровати.

  Хмель из него каким-то чудом выветрился, наверное, потрясение было тому причиной. Он стал расхваливать свой постоялый двор, кулинарный талант жены и свое семейное дело, передающееся от отца к сыну уже четыре поколения. Открылась дверь за стойкой, показалась миловидная женщина. Она вглядывалась в нас, вытирая руки о фартук. Когда она осознала, что к ним забрели редкие в этих краях клиенты, трактирщица развернула бурную деятельность. Мужа отправила заботиться о лошадях, сама кинулась стряпать, а сыну велела проводить дорогих гостей в комнату.

  Комната оказалась выше всяких похвал, такую было нестыдно предложить и вельможам. Это говорило о классе, как и ароматы, заполнившие весь первый этаж. А вот хозяйский мальчонка, стоящий у двери на кухню и жадно вдыхающий запах вареного мяса и свежей сдобы, классу не соответствовал. Переглянувшись, мы решили устроить семейный ужин. Сломив нерешительность смущенного трактирщика, мы впятером устроились за одним столом. За ужином мы, конечно же, разговорились. Трактирщик, узнав, что перед ним иноземцы, стал рассказывать о днях былых и нынешних. Рассказывал он образно, красочно. Редко встретишь такого хорошего рассказчика. Мы с Тилем словно стали живыми свидетелями жизни его семьи в последние десять лет. Рассказ он начал с поворотного события в истории страны. Смерти короля. Вместе с королем умерла идиллия. Советники не смогли поделить трон и начали войну. Битвы то там, то здесь продолжались почти два года. Народ обложили налогами так, что иным нечем стало заплатить за хлеб. Люди из деревень потянулись в города от своих выжженных полей, надеясь найти работу. Но скоро уходили обратно, увлекая за собой в деревни горожан, надеявшихся, что земля всегда прокормит. Если не хлебом, то грибами и ягодами. Несмотря на недовольные взгляды и покашливание жены, трактирщик сказал и крамольные с точки зрения любого правителя слова:

  - Народ восстанет снова, помяните мое слово. Прошлые два раза так, вспыхивали. Потому и придавили. Но в этот раз будет иначе, потому что хуже некуда. И не пощадит никого и ничего. Ни советников, ни военных, ни молчащих дворян.

  - А почему дворяне молчат? - спросил Тиль.

  - Да шут их знает! Вроде, и недовольны, а делать ничего не делают. Все свое получат. Терпение-то давно закончилось, не вечное, на страхе держимся. Но и бояться перестанем! Хватит!

  Трактирщица, видимо, ощутимо стукнула мужа по ноге, потому что мужик охнул и замолчал.

  - А какие нынче платья в моде в вашем городе? А ленты в прически вплетают? - спросила женщина, изображая наиглупейшее лицо, на которое только была способна.

  Разговор мало-помалу сошел на нет, сытый мальчонка заснул, прислонившись к материному плечу, и все вскоре разошлись по своим комнатам. Не успели мы расположиться, как в дверь постучали. На пороге стояла хозяйка, она была напугана, нервно мяла фартук, взгляд у нее был умоляющий:

  - Я вас прошу, пожалейте дурака, не рассказывайте никому, что муж мой языком ляпал. За это его арестовать могут, а трактир сжечь. Мы ж не выживем.

  - Мы никому ничего не расскажем. И вообще, мы не очень разобрали, что он во хмелю говорил, - глядя ей в глаза, ответил я.

  Она вздохнула с облегчением, пробормотала "спасибо" и ушла.

  Я заметил, что увиденное и услышанное за день сильно повлияло на Тиля, и не приставал к нему с расспросами. Мы молча легли спать. А проснувшись утром, я обнаружил, что Тиль уже полностью собрался и сидит на кровати, задумчиво глядя в окно.

  - Ты вообще спал? - спросил я.

  - Спал, - улыбнулся он. Улыбка была очень грустной.

  - Что-то не так?

  - Да нет, просто я надеялся, что ответ на самый важный вопрос будет не таким, - тихо сказал Тиль.

  - И что теперь будем делать?

  - Нам срочно нужно в столицу. Поедем другой дорогой. Сэкономим день пути.

  - Как скажешь.

  Мы быстро собрались и тронулись в путь. Тиль был очень мрачным, что и понятно, он помнил страну другой. Я же, признаться честно, ничего другого и не ожидал. Как и сказал друг, до Фелистара добрались на день раньше. Столица ничем не отличалась от других городов, в которых мы побывали. Такая же грязная, унылая, нищая и запущенная. Остановились недалеко от центра в трактире. Сняли комнату, оставили лошадей и пошли осматривать город. Покрутились на дворцовой площади, "полюбовались" хмурой громадиной дворца. Несмотря на прекрасную архитектуру, он показался мне очень мрачным и зловещим. Даже не могу сказать почему. Но находится поблизости было тяжело. Рядом были здания побогаче и понарядней. По гербам на них Тиль определил, что эти дома принадлежали советникам. Вернувшись в трактир, мы устроились за столом в уголке, заказали ужин и стали думать, что же делать дальше.

  Трактир выбирали аккуратно, всякое отребье сюда не пускали. Но я был удивлен, когда в зал зашла пожилая пара. Он был сухонький, среднего роста, седой, с большими залысинами и бородкой клинышком. Она была бы обычной серенькой старушкой с уставшими, грустными глазами, если бы их обоих не отличали богатые наряды. А по тому, как засуетился трактирщик, стало ясно, что и он удивлен таким клиентам. Господа явно были из благородных. Трактирщик быстро сунул мне в руки две кружки пива, за которыми я пришел к стойке, и умчался ублажать новых гостей. Усадил их за стол недалеко от нас и побежал выполнять заказ. Трактирщик был грузным мужчиной. Когда он словно корабль рассекал живое море клиентов, ведя за собой благородных, это было мне на руку. Я спокойно пристроился в кильватере. А вот когда он развернулся, чтобы принести заказ, я оказался у него на пути и счел за благо быстро отойти в сторонку. Пробираясь к Тилю, обратил внимание на богатых гостей. Женщина, сидевшая лицом к Тилю, побледнела и, казалось, была уже на грани обморока. Муж проследил за ее взглядом. Он уставился на парня, тоже побледнел, его рука поползла к сердцу. Я, честно сказать, занервничал, но старался не подавать виду, что замечаю странное поведение стариков. Подойдя к нашему столику, поставил кружки и сел напротив Тиля.

  - Веди себя, как ни в чем не бывало, - улыбаясь, сказал я. - Смотри только на меня и улыбайся.

  Тиль послушно улыбнулся.

  - А в чем дело?

  - На тебя очень странно смотрят двое. Только не ищи их глазами.

  Предупреждение оказалось напрасным. К нам подошел этот странный господин.

  - Здравствуйте, молодые люди, - начал он, явно робея. Я ответил кивком, а Тиль вежливо ответил: "Добрый вечер".

  - Простите, что мешаю вашей беседе, - продолжал старик, усаживаясь к нам за стол. Я бы посчитал это невежливостью при других обстоятельствах, но понимал, что у него просто подкашиваются ноги. - Вы чужестранцы, так ведь?

  - Да, мы из другой страны, - все так же вежливо ответил Тиль.

  - А в наших краях вы, случаем, не бывали?

  Мне не нравились эти расспросы, хотя угрозы от старика не чувствовал. Я ощущал его... надежду. Тем не менее, положив ладонь ему на руку и пожелав услышать правду, произнес:

  - Может быть, ты, добрый человек, расскажешь, к чему все эти вопросы?

  Старик посмотрел на меня так, словно только сейчас заметил, взгляд его стал знакомо остекленевшим:

  - Я задаю все эти вопросы, потому что твой друг очень похож на нашего покойного короля Йордина. Всем. И лицом, и статью. Так похож, что я даже испугался, не призрак ли передо мной.

  Я убрал руку, вполне довольный ответом. Наваждение прошло. Вельможа побледнел и пробормотал:

  - Простите, не хотел вас обидеть или смутить, просто сходство слишком велико... Я не мог не подойти и не заговорить с вами... Простите, я... я, пожалуй, пойду.

  И он оперся ладонями о стол, чтобы подняться и уйти. Но Тиль остановил его.

  - Возможно, ты обознался. Ведь, насколько я знаю, ваш король умер лет десять назад. Может, я и не похож на него вовсе?