— Нужно еще раз все проверить, — решительно сказал первый.

Лучи фонаря скользнули по палубе. Иван, превозмогая боль в затылке, присоединился к красноармейцам. Один из них рассказал, что последний раз видел Мухтара на корме — тот дрался врукопашную с двумя взобравшимися на борт басмачами.

Возможно, его ранили или убили, он свалился за борт, и течение унесло тело. А может быть… Иван тут же отогнал от себя дикую мысль, неожиданно пришедшую в голову. Там, в трюме, басмач на удивление хорошо ориентировался в размещении груза и выбирал наиболее быстрый и верный путь уничтожить баржу. Явно его кто-то детально проинструктировал, кто-то, кто был здесь, на барже, своим человеком… Капитан? Нет, невозможно. Мухтар спас Чучину жизнь в Новом Чарджуе, да и здесь бесстрашно дрался с бандитами… Значит… Значит, предатель еще на борту, и в любой момент можно ждать новой диверсии.

«Ваша миссия чрезвычайно трудна и опасна, — всплыли в памяти Чучина слова комиссара Жарова. — Правительство придает особый смысл каравану специального назначения…» Теперь уже Иван не сомневался, что много, слишком много людей знают это.

Дальнейший путь по Амударье проходил без особых осложнений.

В Термез прибыли на рассвете. Чучин почти год воевал в этих краях и был рад снова очутиться в тихом и уютном городке, где он душой отдыхал от опостылевшего среднеазиатского однообразия. В конце прошлого века эта древняя крепость была превращена в русский военный пост, и прибывшие сюда поселенцы многое перестроили на привычный для себя лад. Ему нравились купающиеся в солнечных лучах аккуратные домики, окруженные яблоневыми садами и старательно ухоженными огородами со свеклой и картошкой. И в этот день даже листва на тополях, пожелтевшая, запыленная, обгоревшая на солнце, казалась ему не такой, как в других южных городах.

Прямо с причала Иван поспешил в штаб гарнизона.

«Хотя бы здесь, в Термезе, обойтись без происшествий», — думал он, невольно ускоряя шаг.

Начальник гарнизона приветствовал его как долгожданного гостя. Усадил в кресло, предложил чай. И тут же четко, по-военному, в нескольких словах объяснил положение.

Отряд, который должен сопровождать самолеты в Афганистан, уже полностью сформирован. Вошли в него три летчика: Чучин, Гоппе и Шульц, шесть техников, двенадцать красноармейцев, переводчики Аркадий и Аванес Баратовы, повар и фельдшер. Командовать отрядом поручено Гоппе.

— Пилоты сейчас на летном поле, — продолжил начальник гарнизона. — Шульц свой самолет проверяет. Вчера обнаружились какие-то неполадки в двигателе. Кстати, с ним твой приятель из Ташкента.

— Какой еще приятель? — насторожился Иван.

— Ну, этот узбек-красноармеец. Ахтам. Толковый парень. Он нам всем понравился.

— Не знаю я никакого Ахтама, — наморщил брови Чучин. — А как он выглядит?

— Невысокий такой, здоровяк. Глаза большие, черные, лицо немного рябое.

Ивана словно подбросило пружиной.

— Это же басмач!

Начальник гарнизона оценил ситуацию мгновенно. Через минуту они были уже в машине и мчались по термезским улицам, выжимая предельную скорость из бог весть каким путем попавшего сюда, еще не старого, но уже изрядно потрепанного ездой по азиатскому бездорожью «паккарда». Чучин подумал, что сейчас машина не выдержит и развалится прямо на ходу, но она, громыхая и фыркая, несла их дальше — на окраину города.

Они опоздали буквально на несколько мгновений. Аэроплан конструкции «вуазен» на их глазах оторвался от земли и начал набирать высоту.

— Где рябой? — гаркнул Чучин, на ходу выскакивая из автомобиля.

— Все время здесь был, — рассеянно ответил кто-то из механиков. — Только что отошел.

— Немедленно разыскать, — распорядился начальник гарнизона. — Прочесать окрестности!

Чучин взглянул в синевшее над ним небо. Шульц уверенно выполнял одну фигуру за другой. У Ивана затеплилась надежда — может быть, обойдется? Оглянулся. Рядом стоял Гоппе.

— Отлично машину чувствует, — сказал Иван.

— Еще бы, — хмыкнул ничего не подозревавший Гоппе, — пилот опытный, всю гражданскую прошел… — Тут он осекся и всем телом подался вперед, не отрывая глаз от аэроплана.

В небе происходило что-то непонятное. Самолет бросало из стороны в сторону. Как будто попав в воздушную яму, машина Щульца резко пошла вниз, но затем выровнялась и снова начала набирать высоту.

Чучин едва переводил дыхание, неотрывно следя за маневрами пилота. Гоппе вытирал пот со лба. Кажется, Шульцу все-таки удалось снова подчинить машину своей воле. Самолет сделал над летным полем круг, затем еще один и пошел на посадку. Но вдруг… Этого «вдруг» не могли предугадать ни Гоппе, ни Чучин. Аэроплан вошел в пике и рухнул прямо в воды Амударьи.

На душе у Ивана, было муторно. Погиб летчик, прекрасный летчик, каких поискать. Разбился самолет. Облава, организованная начальником гарнизона, ничего не дала. Рябой по-прежнему разгуливает на свободе и не боится выдавать себя за красноармейца. Нет, конечно, это не простой басмач. Но кто? Чье задание он выполняет? Что готовится еще, какая пакость?

«Ясно одно, — невесело думал Чучин, — охотился он не за мной или Щульцем. Его цель — самолеты, которые мы должны доставить в Кабул. Но если так, он не оставит нас в покое и в Афганистане. А там мы будем среди чужих. Рассчитывать придется только: на себя».

Начальник гарнизона знакомил Чучина с бойцами отряда.

— А это кто? — спросил Иван, показывая на стройную девушку в кавалерийских сапогах и гимнастерке, перепоясанной кожаным ремнем с черной кобурой.

— Ваш фельдшер, Фатьма, — ответил начальник гарнизона и с улыбкой взглянул на почему-то смутившегося летчика.

— Только женщин нам в отряде не хватало, — пожал плечами Чучин. — Путь предстоит непростой, не понимаете разве?

— Вот потому-то и берете с собой фельдшера. Сорокаградусную жару перенести нелегко. Без медицинского обеспечения отправляться нельзя. — А это, — продолжал он, — ваш повар, Валера. Будете довольны, — зашептал он Ивану с заговорщическим видом, — другого такого мастака во всем Туркестане не сыщете. Что хочешь приготовит: и плов узбекский, и борщ украинский — пальчики оближешь. К тому же язык знает. Переводчики у вас, кстати, отличные — братья Баратовы — Аркадий и Аванес.

— Сергей Кузнецов — опытный механик. Он был к Шульцу прикреплен.

— Давно в авиации? — спросил Иван.

— Больше трех лет, — ответил Кузнецов. — Я в 14-й армии на Южном фронте воевал…

Вечером, когда Иван остался наедине с начальником гарнизона, он спросил:

— Вы этого Сергея Кузнецова хорошо знаете?

— Да, отличный парень. А почему ты спрашиваешь?

— Я в 14-й армии очень многих механиков знал. Почти всех. Только никакого Сергея Кузнецова не припомню.

— Может быть, не обратил внимания? Он тогда еще только начинал. Помощником механика.

— Все может быть, — вздохнул Чучин, — но…

— Ну вот что, — остановил его начальник. — Никаких «но», Кузнецов человек проверенный. Можешь в нем не сомневаться. Если хочешь — я за него поручусь. Достаточно тебе этого?

На следующий день Чучин и Гоппе сидели за чаем в кабинете начальника гарнизона. Все подробности предстоящего путешествия были уже обговорены, и теперь каждый молча потягивал чай, обдумывая про себя детали.

Иван встал и подошел к окну. Голубое небо было безмятежно спокойным. Только широко раскинувшиеся ветки саксаула и багровые, кричаще-яркие цветы тамариска нарушали эту безмятежность. Еще год назад такой вид был непривычен Ивану, а теперь он сроднился с южной природой и не чувствовал себя чужим среди узбеков, таджиков, туркменов.

Мимо окон длинной вереницей тянулся караван верблюдов. Лениво озираясь по сторонам и позвякивая медью бубенчиков, животные покорной цепочкой следовали за важно вышагивавшим впереди вожаком.