Она подошла к дверям его квартиры совсем расстроенная.

Лобанова дома не оказалось. Толстенькая румяная девочка, участливо посмотрев на обескураженное лицо Нины, крикнула в глубину квартиры:

— Мам, тут дядю Андрея просят! Вы к нам приехали? — спросила она, глядя на чемоданчик в руке Нины.

— Таня, ты что же гостей не приглашаешь? — спросила женщина в переднике, выходя в прихожую. Выслушав Нину, она попросила ее подождать и провела в комнату Андрея Николаевича. Скоро вернется отец, он знает, где Андрей.

Женщина извинилась и ушла в кухню, оставив Нину с девочкой.

Нина огляделась. Комната была небольшая, продолговатая, с окном во двор. Снаружи, во всю ширь окна, приделан ящик с цветами. Вдоль стены висели грубые некрашеные полки, плотно заставленные книгами. Вещи чувствовали себя здесь гостями, они жались по углам — несколько стульев, кушетка, тощий шкаф.

По-хозяйски расположился один лишь письменный стол, деловито неряшливый, закапанный чернилами, заваленный бумагами. Поверх раскрытой книги лежала коробка с карамельками и велосипедный насос. Это почему-то успокоило Нину, она спросила девочку:

— Твоя мама — сестра дяди Андрея?

— Сестра, — сказала Таня и, считая знакомство завязанным, сообщила Нине наиболее важные события: — Дедушка вернется скоро, он ушел в контору домохозяйства, там сегодня открывают игрушечную библиотеку. Это дедушка придумал. Дядя Андрей говорит, что это хорошая… приятие, — запнулась Таня.

Нина, смеясь, поправила:

— Мероприятие.

Она подошла к столу. На стене висел портрет Маяковского с собачкой на руках. «Куплю сегодня книжку Маяковского», — подумала Нина.

Андрей с утра сидел в Публичной библиотеке, просматривая американские журналы.

Наморщив лоб, он пробегал глазами сообщения о водородной бомбе. С научным бесстрастием авторы вычисляли, какой мощностью должна обладать водородная бомба, чтобы радиус ее теплового действия был двадцать миль.

Обсуждались различные проекты отравления рек радиоактивной водой. Всеобщий интерес вызывала проблема: достаточно ли взрыва кобальтовой бомбы, чтобы прекратить человеческую жизнь на земле. Компания «Белл- телефон» в рекламной статье сообщала, что ею возглавляется серийное производство ядерного оружия.

Белл… вспоминал Андрей…

Изобретатель телефона. Юношей Белл желал работать над слуховым аппаратом, мечтая помочь глухонемым. И вот через три четверти века его фирма работает над аппаратами, мечтая ими уничтожить миллионы людей. Да, думал он, эти личности давно бы пустили в ход свои бомбы, если бы у нас не было подобных бомб. И поэтому мы будем иметь то же, что имеют они, и даже больше, чтобы весь мир мог спокойно жить и работать.

В журналах Андрей искал сведений о докторе Раппе. Полгода назад Рапп опубликовал несколько интересных данных о прохождении коротких волн по проводам. Судя по всему, Рапп подходил к той же самой проблеме, над которой работал Андрей, подходи и оригинально и совсем с другой стороны. С тех пор больше никаких сообщений о работах Раппа не появлялось. Вот и сейчас, тщательно просмотрев последние номера журналов, Андрей опять ничего не нашел. Молчание Раппа его несколько удивляло и беспокоило. Раньше статьи Раппа печатались регулярно. В прошлом годовом обзоре ассоциация американских ученых рекомендовала доктора Раппа как одного из талантливых молодых физиков Штатов. Откровенно говоря, Андрея подстегивало наличие такого серьезного соперника. Иногда не мешает, чтобы тебе наступали на пятки. Может быть, его работы засекретили? Маловероятно. Пока что исследования носили чисто теоретический характер. Поймав себя на чтении некрологов, Андрей улыбнулся — мало ли что могло случиться с Раппом: заболел, поссорился с шефом, наконец, мог наткнуться на какое-то препятствие. На какое?

Заметив перед своим столом Нину, он механически поздоровался с ней, не удивляясь ее появлению, но, как только она начала рассказывать о том, что произошло, он вскочил.

— Эх, черт! — выдохнул он, мгновенно наливаясь гневом. Пока он сдавал журналы, Нина оглядывала большой светлый зал, уставленный рядами письменных столиков, за которыми сидели старые и молодые люди. Тишину нарушал только шелест страниц, а за высокими окнами бушевал веселый солнечный день, и Нина старалась понять этих людей, жертвующих таким славным воскресным днем. Среди них были красивые, нарядно одетые девушки. Среди них был и Лобанов. Никто не заставлял их сидеть здесь, — это же не студенты, которым волей-неволей надо готовиться к экзаменам…

Лобанов потащил ее на улицу.

— Форменный грабеж, — ругался он на ходу. — Захватили автомат, как пираты. Зарабатывают себе дешевую популярность. А?

Нина не знала, что отвечать. Он круто повернулся к ней, так, что они чуть не столкнулись.

— Решать надо немедленно. А что решать?.. Опять все вверх тормашками!

Опять локатор побоку, занимайся чужими делами… До каких пор мне так разрываться… К черту! — он размахивал своими кулачищами прямо перед ее лицом. И хотя она понимала — будь на ее месте другой, Лобанов обратился бы к нему с теми же словами, — она была рада тому, что он делится с ней своей досадой. Охваченная сочувствием, она шла с ним, робко заглядывая ему в лицо, еле поспевая за его крупным шагом.

— А Рейнгольд-то каков! — вдруг засмеялся Лобанов. — Нет, вы вдумайтесь. Рейнгольд-то! Выступил против Потапенко. Так и сказал, да?

Нина повторила рассказ о Рейнгольде.

— Что же нам делать? — успокаиваясь, спросил он, обращаясь к ней, именно к ней. По тону его голоса она поняла — он действительно ждал ее помощи. Она считала себя просто курьером, а он обращался к ней как к товарищу. Ей страстно захотелось придумать что-нибудь удивительно умное. Как назло, в голову лезла всякая чепуха, вроде того чтобы украсть автомат. И почему она такая глупая?

— Чего вздыхаете, устали? — спросил Лобанов. — Давайте чемоданчик, я свинья — не заметил.

— Да нет, ничего, — смешалась Нина. — Андрей Николаевич, а главный бухгалтер не мог бы нам помочь?

— При чем тут бухгалтер?

Когда она была секретарем, ее всегда поражала власть главного бухгалтера; перед ним склонялись самые строптивые начальники, его слово было законом для всех.

— Постойте, Нина, — закричал Лобанов, — вы гений! Эх, телефон бы его домашний.

Чего-чего, а это сколько угодно! Заученные номера телефонов всех начальников — это, пожалуй, единственное, что она вынесла из своего секретарства.

Они стояли рядом в тесной будке. Лобанов разъяснял главному бухгалтеру смысл случившегося:

— …Придется изготавливать автомат заново, это вчетверо удорожит исследования.

Потом он прикрыл микрофон и, сияя своими зелеными глазищами, шепнул Нине: «Ругается!»

Нина слышала, как главный бухгалтер кричал:

— …Не разрешу им принять на инвентарь!

— И не дадите нам ни копейки денег на новый автомат? — спросил Андрей.

— Не ругаю, а обнимаю. Вы защитник науки. Вы… вы богиня Минерва!

Они выскочили из будки, Лобанов сиял.

— За Минерву он не обиделся? — тоже улыбаясь, побеспокоилась Нина.

— Старик гимназию кончал… Да и чего обидного? Вы тоже Минерва!

Она не совсем поняла, что он хотел этим сказать и кто такая Минерва, но, несомненно, это было что-то хорошее.

Они забежали на почту, послали ликующую телеграмму Борисову.

— Давайте отпразднуем нашу победу, — сказал Андрей. — Пойдемте в кино?

Она не видела, не слышала того, что творилось на экране. Рука ее лежала на подлокотнике, плечо слегка касалось плеча Андрея. Однажды он накрыл ее руку своей рукой, он сделал это так просто, что она поняла, насколько это несерьезно. С этого момента она сидела, боясь пошевельнуться, ожидая, когда он опять возьмет ее за руку. Его рука была где-то совсем рядом, она чувствовала тепло его кожи. Неверные голубые отсветы падали на его лицо. Он был целиком поглощен картиной, наклоняясь к Нине, приглашал ее посмеяться или посочувствовать. Нина уселась поудобнее и переместила руку. Теперь их плечи, их локти плотно прижимались друг к другу. Но вскоре Андрей отодвинулся, уступая ей место. И она потеряла то, что имела. Рука ее лежала такой одинокой…