— Но ты. Не участвуешь в гонке. Ты не завоевание и не трофей, не разыгрываемый приз. Ты..., — он сглотнул, словно нервничая. Маркус Эмброуз, жизнерадостный любимец прессы, нервничал. Один уголок ее рта приподнялся, несмотря на все усилия, пытаясь остановить свою улыбку.

— Ты не такая, — медленно сказал он. — Ты именно та, которая мне нужна. Не знаю, почему, я не могу понять, как это произошло. Единственное, что знаю не могу удержаться в стороне от тебя и меня больше никто не интересует. — Он прошелся пальцем по ее подбородку, а его голос стал более низким, сиплым. — Я мечтаю о тебе. Переживаю за тебя. Я не могу вытащить тебя из своей головы. Ты все время здесь, — он положил руку на сердце, — и у меня не хватает сил изгнать тебя отсюда.

Рене застыла, в голове крутилась уйма вопросом, но эмоции вышли из-под контроля. Как такое случилось? Как такой мужчина, как Маркус, мог бесконечно думать о ней? Как мужчина, из-за отношений с которым она бесконечно переживала и в тоже время тянулась к нему всем сердце, стоял сейчас прямо перед ней, говоря такие слова?

— Что мы будем делать? — на выдохе спросила она.

— Не знаю, но я не могу быть от тебя на расстоянии. Пожалуйста, не отталкивай меня, — он провел рукой по пряди ее волос, пока смотрел ей в глаза.

Она сглотнула, потом кивнула. Глубоко внутри она чувствовала, что скорее всего совершает колоссальную ошибку со своей стороны, но она ничего не могла с собой поделать, особенно, когда он смотрел на нее такими глазами.

Прежде чем она смогла подобрать слова, его губы коснулись ее, выкидывая все ее сомнения, лишая ее решимости противостоять ему, лаская саму ее душу. Он взял губами ее нижнюю губу и осторожно потянул, маленький стон вырвался у нее из глубины груди. Видно у нее поднялась температура, потому что жар опалил все ее тело. Она обняла его за шею, зарываясь пальцами в его густые кудри, ее тело таяло рядом с ним, хотя они были настолько противоположными, как инь и янь.

Его поцелуй стал жестче, более напористым, его язык метнулся внутрь, дегустируя, поглощая. Она открылась его шелковистому, горячему языку, почувствовав, как ослабли ее колени.

— Боже, — прошептал он в ее губы, легкими поцелуями проходясь по ее губам, опускаясь к ее подбородку, к уху, дегустируя, искушая, мучая.

— Маркус, — выдохнула она, почувствовав, как он подхватил ее и усадил на стол. Его руки сжали ее бедра, он подвинул ее к краю стола, прижимаясь своей жесткой эрекцией между ее ногами.

— О! — воскликнула она, и крошечные искры разлились по всему ее телу.

— Скажи мне, ты хочешь этого так же сильно, как и я, — прорычал он. — Скажи мне, что ты чувствуешь тоже самое.

Она не могла себя остановить, поближе придвигаясь к нему и совершенно отчетливо прижимаясь к его эрекции.

— Я чувствую тоже самое, — выдохнула она. — Слишком сильно. У меня столько чувств.

От ее слов его движения стали безумными, руки тут же приподняли ее грудь, он двигал бедрами ритмично упираясь своей эрекцией в ее промежность. Он вытянул ее блузку из юбки, тут же запустив руки под шелковистую ткань, ущипнув соски через хлопчатобумажный бюстгальтер.

Рене почувствовала, как возрастает напряжение в центре между ее ногами. Никогда так быстро она не возбуждалась, она даже удивилась самой себе, если он сейчас же что-нибудь не сделает, она точно взорвется на маленькие осколки от такого сильного желания.

Маркус нащупал пуговицы на ее блузке, наконец, расстегнул, потянув ее вниз, его руки тут же заскользили к чашечкам бюстгальтера, опуская, и он губами припал к ее груди. Стоило ему взять ее сосок в рот, она поняла, что остановиться уже не сможет. Вокруг них не существовало ничего, единственное — Маркус, его руки, его рот, его тело, их страсть.

Прежде чем она поняла, что происходит, он отодвинул в сторону ее трусики и коснулся ее между ног.

— Господи. Ты такая мокрая.

— О Господи, — ответила она эхом, как только его палец скользнул в тугой вход. Она подвигала бедрами, он застонал, словно испытывая боль. Она потянулась к его ремню, быстро расстегивая, хотя ее внимание было сосредоточено исключительно на одном — своих ощущениях, когда его палец находился у нее внутри. Она стянула с него брюки и потянулась к боксерам, его дыхание стало резким, он зашипел.

Он медленно двигал внутри пальцем, целуя ее пышные груди. Но вдруг отстранился и внимательно посмотрел ей в глаза, ее лицо раскраснелось, взгляд затуманился от желания.

— Ты мне очень нужна. Но мне нужно задать один вопрос. Ты понимаешь, что я имею ввиду?

Время остановилось, она поняла, что сейчас может все прекратить, если захочет. Сейчас у нее был единственный шанс отказать, сказав, что они не могут этого делать. Сказать, что если они рискнут и пойдут на этот шаг, то поставят под угрозу ее работу и его будущее, если он выберет ее. Но она не могла ему отказать. Она понимала, что это неизбежно. Так же, как цветение вишни, разукрашивающее Вашингтон весной, или туристы, стекающиеся к Национальной аллеи на четвертое июля — это произойдет между ними рано или поздно, но обязательно произойдет, потому что неизбежно.

— Я тоже хочу, — тихо, почти шепотом, ответила она. — Мне тоже необходимо. — Она заколебалась. — Ты мне очень нужен.

Он выдохнул, словно не дышал в течение нескольких часов, а не мгновение. Она почувствовала, как он стягивает ее трусики вниз, приподняла свою попку, помогая ему. Он полез в задний карман, извлек бумажник, не сводя с нее темного горящего взгляда. Достал презерватив, бросив бумажник через плечо, она не могла не хихикнуть на его жест. Его губы изогнулись в ухмылке, он разорвал фольгу зубами. Это был самый сексуальный момент, который ей довелось видеть.

Она протянула руку и остановила его, как только он вытащил презерватив.

— Дай я, — сказала она хрипло.

Он ухмыльнулся и отодвинулся на пару сантиметров, внимательно наблюдая, как она раскатывает его на всю длину. Как только она дошла до низа, он накрыл ее руку своей.

— Только не двигай рукой или я взорвусь, — пробормотал он.

Она обвила руки вокруг его шеи.

— Я говорила тебе, как ты мне необходим?

— Мммм, — проурчал он, положив руки ей под попку, чуть приподнимая, притягиваю к краю стола. Затем он двинулся в нее, дюйм за дюймом, заполняя и направляя, очень быстро подводя к переломному моменту, пока она сжималась вокруг него.

Он тяжело дышал и до сих пор с трудом сдерживал себя, похоронив глубоко внутри нее. Она обхватила его ногами за талию, соединив щиколотки в замок, и стала вращать бедрами, приглашая его к действию. Она с таким отчаянием нуждалась в его движениях.

Он с рычанием стал двигаться, сначала медленно, а потом жестко и быстро, входя на всю длину. Она выпустила вздох облегчения, как только он установил определенный ритм, который ей очень нравился. Напряжение внутри нее закручивалось в тугую спираль, она цеплялась за его спину, двигаясь к нему навстречу с такой силой, насколько могла. Он чувствовал, как ей нравилось, ее настиг оргазм. Она закричала, каждый мускул ее тела напрягся, прежде чем вся энергия сосредоточилась в ее центре между ног и волны блаженства прокатывались одна за другой, ей казалось, что она разваливается на кусочки от такой силы оргазма.

Как только ее волны утихли, он продолжил совершать быстрые, резкие толчки — один, два, три, потом выгнул спину, запрокинув шею назад, он зарычал, пульсируя внутри нее, изливаясь.

Он прижался к ней, наклонив голову в изгиб ее шеи. Она гладила его по волосам, пытаясь привести свое дыхание в порядок. Он держал свои руки у нее на бедрах, лениво проходясь языком по ее шею.

— Я готов скоро повторить, — прошептал он ей на ухо. — Но я хотел бы продолжить в постели.

Она тихо хихикнула, и ее смех заглушил звук шагов по коридору от лифта, а также поскольку они были так поглощены друг другом, они не услышали, как открылась входная дверь в офис. Однако голос, раздавшийся в тишине был кристально чистым — голос Дерека Эмброуза: