Резким движением, стянув с себя блейзер, я заменила его обычным, светло-серым худи с логотипом Иллинойского университета.

Снова увидев меня в холле, Джейми хмыкнул, поглядел на мою обувь и сказал:

— Просто супер. Ты милашка. – Потом посмотрел на меня. – Идем, вождь[7].

— Правильнее будет «вождь Иллинивек», но людям обычно трудно это запомнить. Ты учился в колледже?

— Не решилась спросить, где именно я учился, потому что не уверена, учился ли я вообще?

Я нервно хмыкнула. Кажется, это его задело.

— Ладно, пойдем к Гильермо.

Мы вышли через большой зал наружу.

— Прости меня, я не хотела тебя обидеть. Где ты учился?

Он развел руки в стороны.

— Везде. Вокруг. Всюду, где мог.

— Так у тебя, значит, нет формального образования? – спросила я мягко, пытаясь понять, что он имеет в виду.

— Есть, — когда он произнес это, я заметила, что уголок его рта пополз вверх. – Но я научился гораздо большему у людей, которые меня окружают по жизни.

Он махнул рукой в сторону идущего в нашем направлении человека и повысил голос.

— Вот взять, к примеру, Гильермо. Этот парень вырос на винодельне, делая вино и совершенствуя свои умения.

Гильермо, маленький человечек лет пятидесяти, поздоровался с Джейми, чуть его приобняв и пожав руку.

— Джей, тащи-ка свой зад на винодельню, сезон в разгаре!

Джейми засмеялся, поворачиваясь ко мне.

— Наслаждайся экскурсией. Увидимся позже.

И все еще глядя на меня, сказал Гильермо:

— Это Кейти. Верни ее обратно в целости и сохранности, ладно?

Гильермо хихикнул.

Когда Джейми покинул нас, я сказала:

—Приятно познакомиться, Гильермо. – Он пожал мне руку. – А кстати, что такое «сезон»?

— Это значит, что мы все еще собираем виноград, mija[8]. Идем, посмотрим, как это делается.

Мы пошли бок о бок к зеленому морю виноградников.

— Перво-наперво, ты должна узнать о ягоде, о винограде. Это не тот виноград, который ты привыкла видеть.

Мы остановились у поникшей виноградной лозы.

— Смотри, милая, это – Пино Нуар. Они выглядят почти бесцветными.

— Они выглядят больными.

Он покачал головой.

— Это отличный виноград. Нам потребовалось десять лет, чтобы вывести здесь хороший сорт Пино Нуар, что-то, подобное тому, что растет уже много лет во Франции.

Он оторвал виноградинку от грозди и подал мне. Я положила ягоду в рот.

— Ух ты, это совсем не то, что я ожидала.

— Сочная, правда? Сочнее, чем то, что ты пробовала?

— Да, и очень, очень сладкая, но это совсем не напоминает Пино Нуар.

Он издал короткий смешок.

— Ну, понимаешь ли, большую часть аромата дает нам кожица. Кожица здесь более горькая и более тонкая, чем, скажем, в Томпсоне – сорте винограда без косточки, и именно потому его не очень любят есть просто так. Но вино из него выходит замечательное, правда?

— Разрешите задать вопрос. Если вы работаете здесь с виноградом так долго, то почему только с приходом Лоусона вина стали такими первоклассными?

— Он послал меня во Францию, – замолчав, Гильермо вздернул брови. – Он за все заплатил. Позволил мне целый месяц провести там. Я научился там очень многому, но и многое уже знал и просто освежил в памяти. Лоусон дал мне оборудование и место. Пино Нуар совсем не распространен. Когда я вернулся, мы сосредоточились на специфике этого вина и посадили целые акры виноградников.

— Почему Лоусон выбрал Пино Нуар?

Он пожал плечами.

— Думаю, он просто безнадежный романтик.

— Сомневаюсь.

— Ну, вообще-то, он сказал мне, что Пино Нуар звучит дико сексуально.

Он громко расхохотался, как будто сказал что-то очень смешное.

Я вдруг вспомнила цитату из статьи «Вэнити Фейр» о Пино Нуаре: «Самое романтичное вино, с невероятным ароматом, сладкое вначале, и такое сильное в центральных нотах, как влюбленность, которая заставляет кровь бежать по жилам и плавит, как воск, душу, которую застает врасплох».

— Ну, наверное, правда в этом есть, весь Лоусон, - шовинистская свинья, - думает о том, как продать его.

— Кто знает. Идем, mija.

Пока мы шли меж рядов винограда к зданию, похожему на склад, я решила воспользоваться временем и расспросить Гильермо.

— У вас есть семья?

— Да. Мы живем в конце дороги. Моя жена, Патриция, работает здесь администратором в гостинице. У меня две дочери. Они обе учатся в колледже, одна – в Беркле, вторая – в колледже Аризонского университета.

— Ничего себе, и вы можете себе это позволить?

Он посмотрел на меня с неприятным удивлением на лице.

— Не хотела вас обидеть, извините. Вы здесь работаете на Р.Дж. Лоусона без устали. Дает ли он вам отдых, платит ли премии?

Он заколебался, но потом все сказал тихим, каким-то подавленным голосом:

—Да, я… он платит. Он помог моим девочкам со школой. Он для меня как сын, и он заботится и обо мне тоже.

Я была почти в шоке. Лоусон оказался буквально соткан из противоречий. Ведет себя как свинья, но одновременно помогает людям. Может, своим грубым поведением он просто хочет спрятать от газетчиков свою настоящую натуру?

Мы шли за огромной, похожей на трактор машиной. Она словно нависала над лозами. Машина ехала по тому же ряду, что и мы, и, мягко взяв за руку, Гильермо потянул меня к другому ряду.

— Дадим парню немного пространства.

— Что это за штука? – спросила я, оглядываясь.

— Механический сборщик винограда. Мы работаем и руками тоже, но эти машины иногда помогают нам не отстать от графика. Джейми переделал их так, чтобы расходовать меньше топлива.

— Как они работают?

— Они трясут лозу. Это очень тонкий процесс для такой большой машины, но вибрация заставляет ягоды падать вниз, прямо в сборщик.

Я увидела Джейми через пару рядов от себя. Он снял рубашку, и красная татуировка на его левой руке ярко проявилась в контрасте с белой майкой. Даже с расстояния я видела капли пота на его лице и руках. На нем была черная потертая бейсболка и темные очки. Плохой хороший мальчик. Эх!

Я подняла руку и помахала, привлекая его внимание. В этот момент один из рабочих что-то ему передал, так что руки Джейми оказались заняты, но он кивнул и чмокнул воздух в моем направлении. Я игриво улыбнулась и посмотрела на Гильермо, который ухмыльнулся мне в ответ.

— Концентрация, mija.

Я пожала плечами, сделав вид, что не понимаю, о чем он.

— А Джейми с его диабетом можно работать?

— Конечно, можно. Работа – это хорошо. Она помогает ему естественным образом понизить его сахар. Вот почему он такой стройный.

— Да-а, он стройный…

Гильермо приподнял бровь.

— Кажется, ты хотела увидеть винодавильню?

Я засмеялась.

— Было дело.

Через большие раздвижные двери мы вошли в тихое складское помещение. Наверняка собранный сегодня урожай винограда еще побывал в давилке – вокруг было просто нереально тихо. Гильермо указал на квадратное отверстие тоннеля из нержавеющей стали, ведущее к черной машине в углу комнаты.

— Вот она. Одна из лучших. Самый нежный из всех давящих виноград механизмов. Мы пробовали много других, но наконец, остановились на нем.

Изучая устройство, я обошла вокруг. В голову пришли воспоминания из «Я люблю Люси»[9], когда Люси и одна итальянская женщина давили виноград в большой бочке прямо босыми ногами.

— Я ощущаю себя почти как Люсиль Болл[10], - сказала я, наполовину шутя, но идея мне понравилась.

Голос, раздавшийся позади, заставил меня подпрыгнуть.

– Мы можем это устроить.

Я обернулась и увидела Джейми, который, даже вспотев, выглядел ошеломительно. Он стоял, прислонившись к дверному косяку, а рядом с ним, глядя на меня, сидела Челси. Он снял бейсболку и пробежал пальцами по волосам, а потом снова ее надел. Я смотрела на него, и мне казалось, время замедлило ход. Его движения были плавными, словно кто-то нажал на кнопку пульта и притормозил их.